Алеф, вечный и бесконечный
Борис Цукерман, Россия
24 июля 2007
5117
Хорхе Луис Борхес (Jorge Luis Borges, 24.08.1899 г., Буэнос-Айрес — 14.06.1986, Женева) — выдающийся аргентинский поэт, писатель, критик, филолог, философ — унаследовал от отца, Хорхе Гильермо Борхеса, литературный талант, а от матери, Леонор Асеведо де Борхес, — долголетие. Борхес, похоже, не имел еврейских корней, однако был сыном юриста. Но, как говорится, мы любим его не только за это: ведь один из рассказов Борхеса так и называется: «Алеф». Вот его квинтэссенция.
Данери (он же Карлос Архентино — Ред.) сказал, что для окончания поэмы ему необходим этот дом, так как в одном из углов подвала находится Алеф. Он объяснил, что Алеф — это одна из точек пространства, куда сходятся все прочие точки.
— Он находится в подвале под столовой, — продолжал Карлос Архентино. — Он мой, он мой, я открыл его в детстве, еще до того, как пошел в школу. Лестница в подвал крутая, дядя и тетя запрещали мне спускаться, но кто-то сказал, что в подвале находится целый мир. Тайком я спустился, скатился по запретной лестнице, упал. А когда открыл глаза, то увидел Алеф.
— Алеф? — переспросил я.
— Да, Алеф. Место, в котором, не смешиваясь, находятся все места земного шара, и видишь их там со всех сторон. Я никому не рассказал о своем открытии, но пошел в подвал еще и еще. Ребенок, конечно, не понимал, что эта привилегия ему дарована, чтобы, став мужчиной, он создал поэму!..
Я попытался воззвать к здравому смыслу:
— Может быть, в подвале слишком темно?
— Но ведь если в Алефе находятся все места земли, стало быть, там же находятся и все фонари, лампы, все источники света.
— Сейчас же приду посмотреть на него.
Я положил трубку, не дав ему времени возразить. Порой достаточно узнать один факт, и мгновенно видишь ряд подтверждающих обстоятельств, о которых прежде и не подозревал; я удивился, как это я до сих пор не понимал, что Карлос Архентино — сумасшедший…
…Прислуга попросила меня немного подождать. Барин, как обычно, сидит в подвале, проявляет снимки. Вскоре появился Карлос. Говорил со мною сухо, и я понял, что он не способен думать ни о чем ином, кроме того, что теряет Алеф.
— Рюмочку этого псевдоконьяка, — распорядился он, — и можешь нырять в подвал. Помни, надо обязательно находиться в горизонтальном положении, лежать на спине. Также необходима темнота, неподвижность, время на аккомодацию глаз. Ты ляжешь на каменный пол и будешь смотреть на девятнадцатую ступеньку лестницы. Я поднимусь, закрою крышку, и ты останешься один… Через несколько минут ты увидишь Алеф. Микрокосм алхимиков и каббалистов, multum in pavro (многое во многом — лат.). Разумеется, если ты не увидишь, твоя неспособность отнюдь не будет опровержением моих данных…
Я сошел вниз. Подвал, размером чуть шире лестницы, напоминал колодец. Один из углов загромождали ящики с бутылками и парусиновые мешки. Карлос взял мешок, свернул его и положил на пол, видимо, в определенном месте.
— Подушка незавидная, — пояснил он, — но если я сделаю ее выше хоть на один сантиметр, ты ни черта не увидишь, только расстроишься и сконфузишься. Ну, давай, ложись и отсчитай девятнадцать ступенек.
Я выполнил его странные требования, он, наконец, ушел и осторожно опустил крышку — темнота, несмотря на узенькую щель, которую я потом заметил, показалась мне абсолютной… Я закрыл глаза, потом открыл их. И тут я увидел Алеф.
Теперь я подхожу к непредсказуемому моменту моего повествования и признаюсь в своем писательском бессилии. Всякий язык представляет собою алфавит символов, употребление которых предполагает некое общее с собеседником прошлое. Но как описать другим Алеф, чья беспредельность непостижима и для моего робкого разума?
На нижней поверхности ступеньки, с правой стороны, я увидел маленький, радужно отсвечивающий шарик ослепительной яркости. Сперва мне показалось, будто он вращается, потом я понял, что иллюзия движения вызвана заключенными в нем поразительными, умопомрачительными сценами. В диаметре Алеф имел два-три сантиметра, но было в нем все пространство вселенной, причем ничуть не уменьшенное. Каждый предмет (например, стеклянное зеркало) был бесконечным множеством предметов, потому что я его ясно видел со всех точек вселенной. Я видел густонаселенное море, я видел рассвет и закат, видел толпы жителей Америки, видел серебристую паутину внутри черной пирамиды… видел лозы, снег, табак, рудные жилы, испарения воды, видел выпуклые экваториальные пустыни и каждую их песчинку… видел ночь и тут же день… видел тигров, бизонов, морские бури и армии… видел циркуляцию моей темной крови, видел слияние в любви и изменения, причиняемые смертью, видел Алеф, видел со всех точек в Алефе земной шар, и в земном шаре опять Алеф, видел свое лицо и свои внутренности; потом у меня закружилась голова, и я заплакал, потому что глаза мои увидели это таинственное, предполагаемое нечто, чьим именем завладели люди, хотя ни один человек его не видел: непостижимую вселенную.
Я почувствовал бесконечное преклонение, бесконечную жалость.
— Да ты совсем обалдеешь, если будешь так долго совать свой нос, куда не просят, — сказал ненавистный жизнерадостный голос Данери. — Сколько ни ломай голову, тебе вовек не отплатить мне за такое чудо. Потрясающая обсерватория, ты согласен, Борхес?
Я с трудом поднялся и пробормотал:
— Да-да, потрясающая, потрясающая.
…Я хотел бы сделать два заявления: одно касающееся сущности Алефа, другое — его названия. Что до последнего, то это, как известно, название первой буквы в алфавите священного языка. Применение его к шарику в моей истории, по-видимому, не случайно. В каббале эта буква обозначает Эн-соф — безграничную, чистую божественность; говорится также, что она имеет очертания человека, указывающего на небо и на землю и тем свидетельствующего, что нижний мир есть зеркало и карта мира горнего…
Комментарии:
Добавить комментарий:
Добавление пустых комментариев не разрешено!
Введите ваше имя!
Вы не прошли проверку на бота!