Абзац¶

ПЛАТЬЕ КЕРЕНСКОГО Поэтесса Людмила Давидович жила в Ленинграде. Там она пережила блокаду и решила перебраться в Москву. Но чтобы прописаться и получить продовольственные карточки, нужно было восстановиться в профсоюзе. Вот здесь-то и случилась заминка: чем она не понравилась профсоюзному начальнику, неизвестно, а только не хотел он ее восстанавливать ни в какую. И тогда писатель Виктор Ардов сказал: «Милая, я готов вам помочь, и пойду с вами, но с одним условием: вы будете молчать и не скажете ни одного слова». Они приходят к профсоюзному начальнику, и Ардов с порога начинает: — Как вы можете так относиться к этой замечательной женщине! Мало того, что она автор таких известных песен, как «Играй, мой баян!», «Пока, пока, уж ночь недалека» и многих других, мало того, что она блокадница, но самое главное — именно в ее платье Керенский бежал из Зимнего дворца! Конечно, раз она после блокады временно стала глухонемой, так над ней и издеваться можно? Не позволим! — и Ардов помахал перед носом начальника своим холеным пальцем. От такого фантастического вранья Людмила Давидович обомлела и на самом деле не смогла произнести ни слова. А ошарашенный и загипнотизированный напором Ардова начальник послушно подписал бумаги и зачем-то еще сказал: «Спасибо». СЫН УТЕСОВА На гастролях в Одессе к Утесову подошел пожилой еврей. «Леонид Осич, дорогой наш! Как мы вас любим, как вся Одесса с вас гордится! Хоть вы теперь в Москве, мы все про вас знаем, за всеми успехами следим! А какой у вас замечательный сынок — красивый, талантливый, просто чудо, весь в отца!» «Но у меня нет сына, — объясняет Утесов, — у меня только дочь, Эдит!..» «Ха, — воздел руки поклонник, — он мне будет рассказывать!» «ДАЙ БАЯН ПОСЛУШАТЬ!» В свое время Мстислав Ростропович был солистом Московской филармонии, а посему, как и все прочие, был включен в бригаду по обслуживанию целинных и залежных земель. Приезжают они на полевой стан — народ сидит на земле, фортепьяно нет. Ростропович разволновался: «Как же я буду без аккомпанемента играть?» Композитор Ян Френкель его успокоил: «Не волнуйся, Славочка, я хороший аккордеонист, я тебе саккомпанирую — никто и не заметит!» Вот Ростропович играет на виолончели, Френкель на аккордеоне подыгрывает, как может… Вдруг где-то в конце «зала» встает здоровенный целинник в робе и, перешагивая через сидящих, движется к «сцене». Ростропович шепчет Френкелю: «Янек, что-то мне лицо его не нравится, черт его знает, что у него на уме… Давай, играй побыстрее!» Однако закончить не успели. Мужик дошел до концертантов, положил на струны виолончели свою огромную ручищу и внушительным басом сказал Ростроповичу: «Браток, не гунди — дай баян послушать!..» МУКИ КОНФЕРАНСЬЕ Концерт в Колонном зале в 60-е годы. Очень именитый состав: Аркадий Райкин, Елена Образцова, Клавдия Шульженко, замечательный чтец Антон Шварц… Молодой конферансье подходит к Райкину: «Аркадий Исакович, я так волнуюсь: как о вас сказать…? Можно, я так: «Человек, который не нуждается в представлении, король комиков, Чаплин наших дней…»» Райкин поморщился: «Ну, если вам так нравится — пожалуйста». Через пять минут конферансье снова: «А можно, я лучше назову все ваши звания?..» Райкин: «Б-га ради, как вам хочется…» Перед самым выходом подбегает: «Все: иду вас объявлять! Я придумал! Я ничего не буду говорить! Сделаю большую паузу, а потом громко скажу: Аркадий! Райкин!!» Райкин не возражал. Конферансье кинулся на сцену, подержал заготовленную паузу, набрал полную грудь воздуха и рявкнул: «АНТОН ШВАРЦ!!»