Семейные страницы

В 1980-м году Шаевич окончил семинарию, получил диплом и вернулся в Москву, в 1983-м стал главным раввином Москвы. А в 1993-м, когда был создан Конгресс еврейских религиозных общин и организаций России, Адольфа Шаевича избрали главным раввином России. На этом почетном и ответственном посту он продолжает служить своему народу уже почти четверть века…

Дальневосточный Биробиджан и европейский Будапешт, земное и духовное, безверие и вера – все это тесно переплелось в удивительной судьбе Адольфа Шаевича. При этом он никогда не изменял себе, был и остается скромным, добрым, настоящим Человеком.

Чтобы собрать материал о жизни Адольфа Соломоновича, понадобилось разыскать родственников и друзей, которые соприкасались с ним на разных этапах его жизненного пути. Так случилось, что практически всех, кто жил в Биробиджане, кто знал и помнил Адольфа Соломоновича и его семью, разбросало по всему миру. Как говорится, иных уж нет, а те далече... Одни живут в Штатах, другие – в Израиле, кто-то – в далеком Хабаровске… Из бесед с бывшими биробиджанцами я по крупице собирала ценные сведения - о родителях Адольфа Соломоновича, его детстве, юности, зрелых годах, его друзьях, о самом Биробиджане…

Мы долго и не раз беседовали и с Адольфом Соломоновичем. О чем мы говорили? О духовном. И о земном: о хлебе насущном, о том, как трудно жить без крова над головой, как живется молодежи в маленьком провинциальном городке. Об обычных проблемах, из которых соткана жизнь, и о том, как порой из них рождается НЕЧТО, что называют дорогой к Храму...

**

Шаевичи жили, как все еврейские ассимилированные семьи. К празднику родственники присылали им мацу, а мама, Татьяна Львовна, готовила замечательные еврейские блюда. Дети Шаевичей знали, что есть праздники – Рош а-Шана, Песах, но что это такое, понятия не имели. Главное, чтобы дети получили высшее образование и вступили в партию.

Родители Адольфа Шаевича – Соломон Абрамович и Татьяна Львовна – сыграли колоссальную роль в формировании его личности.

Вот что рассказал о своих корнях Адольф Соломонович:

Были ли среди моих предков раввины? Трудно сказать. Я слабо знаю историю семьи. Дед с бабушкой, конечно, были верующими. А отец, хотя был светским евреем, знал не только все еврейские праздники, но и с чем они были связаны. Однако в то время (А.С. родился в страшном 1937-м – Л.Т.) было опасно делиться подобными знаниями. Думаю, люди тогда не верили, что в Советском Союзе восстановится еврейская жизнь. Все, связанное с традицией, уничтожалось. В 1947-м в Биробиджане закрыли последнюю еврейскую школу, идиш учить было негде, не было никакой возможности познакомиться с еврейской историей. А дед с бабкой, к сожалению, погибли в войну. Когда немцы пришли в Белоруссию, всех уничтожили, всю огромную семью.

**

Рассказывает Анна Фишкина, двоюродная сестра Адольфа Шаевича, Лос-Анджелес

Холокост

Когда началась Великая Отечественная война, евреев Белоруссии постигла страшная участь. Мама Соломона, наша c Адиком общая бабушка, и ее три дочери жили в Бегомле (городок под Минском). Их всех и еще наших четырех двоюродных сестричек – самой младшей было два года – закопали живыми. Всего в этих двух ямах было похоронено живьем 300 человек. Несколько дней шевелилась земля…

**

Рассказывает Адольф Шаевич:

Папа мой родом из Белоруссии. Есть такое маленькое местечко Бегомль. Там жила его семья – отец, мать, многочисленные братья, сестры, в общем, больше 50 человек. А он сам в 30-е годы уехал строить еврейское государство. Мой отец был идейным человек, хотя не был ни комсомольцем, ни коммунистом. Так до конца жизни в партию и не вступил, хотя по преданности делу превосходил многих коммунистов, которых я знал за свою жизнь. Когда отец приехал в Биробиджан, там была только станция Тихонькая и больше ничего. Первые строители, и мой отец среди них, сделали очень многое, чтобы превратить это болотистое место в красивый, зеленый город Биробиджан.

А мама моя родилась в Англии. Вот как это случилось. Ее родители жили в Смоленске, а в свадебное путешествие с мужем они поехали в такую прекрасную страну, как Англия. Там у них родилось девять детей. После революции они решили, что наступило светлое будущее, и со всей оравой ребятишек вернулись обратно в Смоленск. Приехали, разобрались в ситуации, увидели эту разруху-голодуху, и дедушка просто сбежал. А бабушка с детьми, там были и моя будущая мама, мои дяди и тети, остались и влачили полуголодное существование. Когда объявили мобилизацию на Дальний Восток, вся семья (дети к тому времени уже выросли) завербовалась, поскольку давали подъемные, проезд был бесплатным, и просматривалась некая перспектива.

Папа работал инспектором Облторготдела. Так как он не был коммунистом, то его никак не хотели повышать в должности. У папы постоянно менялись начальники, которые ничего не соображали в этом деле. А он пахал, был настоящий трудоголик. Мы его видели всего по несколько часов в неделю. Он уходил на работу, когда мы еще спали, а приходил с работы – мы уже спали. Иногда он бывал дома по праздникам или по воскресеньям, и то не всегда. Он работал по 18 часов в сутки. Было тяжелое послевоенное время, разруха и голод. А он командовал всеми этими делами – раздавал карточки, промышленные и продовольственные. На этом месте можно было стать миллионером, но он никогда не позволил себе утаить хоть копейку. Мама годами ходила в одном и том же платье, нам шили одежду из папиных перелицованных костюмов, изношенных до невозможности. До конца жизни помню его в одном и том же кителе.