Блеснул, как метеор

 Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия
 4 августа 2007
 3509
У Юрия Трифонова странная судьба. Взмыл высоко. Парил в небе. А затем исчез. В его юбилейные даты все недоумевают: «О Трифонове говорят все реже и реже, почему?» Один из романов Трифонова называется «Время и место». Может быть, все дело именно во времени и месте. Время другое. Страна другая.
Один из критиков обыграл названия произведений Юрия Трифонова: «Проза Трифонова — панорама, летопись жизни страны, где красной нитью проходит: НЕТЕРПЕНИЕ борцов за народную волю; ОТБЛЕСК КОСТРА революции на наших судьбах и душах. ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ как символ взлета и падения; ИСЧЕЗНОВЕНИЕ в дьявольской бездне; правда и трагедия СТАРИКОВ, обожженных огнем того самого костра; ОБМЕН нравственных ценностей на подленькое соглашательство; возможность подведения ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ИТОГОВ, дающих возможность ДРУГОЙ ЖИЗНИ; понимание своего ВРЕМЕНИ И МЕСТА в ней...»

Продолжу игру заголовков. НЕТЕРПЕНИЕ выдохлось, иссякло. ОТБЛЕСК КОСТРА никого не интересует. Интересует домашний камин. ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ никого не привлекает. В моде дома на Рублевском шоссе. ОБМЕН идеалов произведен на деньги, на материальные блага. СТАРИК нынче на обочине, доживает свой безрадостный век. В центре внимания — бомонд, элита, новые русские. ВРЕМЯ И МЕСТО изменились.

Не XX век, а XXI. Не Советский Союз, а Российская Федерация. Вектор, парадигма — все иное.

В своих книгах Юрий Трифонов предвидел идеологический тупик советской страны и предугадал грядущий крах могучей империи. Все это и произошло: нет теперь той страны, где жили, бились, мучились интеллигенты Трифонова, да и интеллигенты уже не те. Кто вымер, кто ушел из жизни добровольно, кто переродился, кто подался в бизнес. Практически нет «очкариков в шляпах». Произошло ИСЧЕЗНОВЕНИЕ — так называется неоконченный роман писателя, опубликованный посмертно, в 1987-м.

Книги Трифонова сегодня мало востребованы. И в силу перечисленных причин (время и место), и в силу личной судьбы писателя. Не диссидент. Не бросал вызова власти. Не эмигрировал в Америку. И прочее. Словом, никакой скандальности, а отсюда нет почвы для пиара. Ну а без пиара, без рекламы никого не заинтересуешь. Неходкий товар. Лежалый. Конечно, это ужасно, но ничего не поделаешь. Лично я верю: времена изменятся, и звезда Трифонова снова засияет на литературном небосклоне.

А теперь кое-что из биографии. Юрий Валентинович Трифонов родился 28 августа 1925 года в Москве. Отец Валентин Андреевич Трифонов, профессиональный революционер, член первой коллегии ВЧК, участвовал в разработке первого красноармейского устава, был председателем Военной коллегии... Мать Евгения Абрамовна Лурье одно время работала зоотехником. В последние годы семья жила в престижном Доме на набережной. Счастливое советское детство оборвалось 22 июня 1937-го, ровно за 4 года до начала войны, когда Трифонова-старшего забрали. А 15 марта 1938-го после суда, длившегося 15 минут, расстреляли. За что? Смешной вопрос. И за то, что «характер у отца был не из легких, — как отмечал Юрий Трифонов, — он был слишком независим, обо всем составлял собственное мнение и отстаивал его с большим упорством». И за то, что написал работу «Контуры грядущей войны», которая не понравилась руководству страны.

В дневнике Юрий Трифонов (ему еще не исполнилось и 12-ти) написал: «22 июня, 1937 г. Сегодня меня будила мама и сказала: «Юра! Вставай, я должна тебе что-то сказать». Я протер глаза. Таня привстала с постели. «Вчера ночью, — начала мама дрогнувшим голосом, — у нас было большое несчастье, папу арестовали», — и чуть не заплакала. Мы были в отупении... Я нисколько не сомневаюсь, что папу отпустят, папа самый честный человек... Сегодня у меня самый ужасный день…»

А потом пришла очередь и Елены Лурье. Жену «врага народа» арестовали, а затем сослали в Карлаг. Через год после ареста отца — 20 июня 1938-го — мальчик Трифонов запишет в своем дневнике:

«Я очень долго не писал, потому что были экзамены и еще ряд величайших событий. 11-го ходил к маме в Бутырки, заполнил бланк и стал на очередь во 2-е окно, наслушался ужасов, насмотрелся десяток лиц, размытых слезами, недовольных, озлобленных. В Бутырках мамы не оказалось...»

В 16 лет Юрий Трифонов пошел работать на чугунолитейный завод.

«Я устаю довольно сильно, — пишет он 10 июля 1942 года в лагерь, — т.к. приходится делать тяжелую физическую работу, разбираю и собираю тяжелый станок, переношу в барабан гвозди, запускаю барабан... Домой прихожу неимоверно грязный, весь в масле...»

Вот так золотилось на чугунолитейном заводе будущее золотое перо Юрия Трифонова!..

Приведем еще один отрывок из того же письма: «...Здесь часто бывает вечером кино. Иногда мы заводим патефон и танцуем. Мамочка, ты забываешь, что я уже здорово вырос, и тебе кажется странным, как твой Юрик танцует с девушками разные фокстроты и танго. Это тоже, мама, путь, который надо пройти — и не беспокойся, мама, твой Юрий пройдет его хорошо (далее 3 строчки вымараны цензурой НКВД)... Мамочка, ты просишь прислать стихи, но у меня все старые, и мне они уже не нравятся, а я, понимаешь, не могу (далее все вымарано цензурой)».

Может быть, вымараны строки из «Стихов моей мамы»: «...Я вспоминаю те часы,/ Когда мы, сидя вчетвером,/ Читали книгу у стола./ И было мирно все кругом./ И в лес зеленый мы ходили./ Рассказывала мама там/ И приключения, и были,/ И повести читала нам./ И все прошло.../ Как сон прекрасный,/ И новый начался теперь/ Кошмарный, призрачный, ужасный...» Это было написано 25 сентября 1938 года. Все, что писал Трифонов матери, доходило до нее со штампом: «Карлаг. Цензор № 13».

А далее Юрий Трифонов — студент Литературного института, по окончании которого занимался только литературным трудом. В 1950-м опубликовал свой первый роман «Студенты». Трифоновские студенты — это горящие энтузиазмом молодые люди в обстановке преобразующей жизни, роман был насквозь пропитан идеологией, профессора в нем разоблачались как космополиты, как низкопоклонники перед Западом. Но сквозь эту идеологическую шелуху, как сквозь асфальт, пробивались ростки реализма, билось живое трифоновское слово. Роман попал в правительственный список наград.

Сталин лично отбирал кандидатов на премии.

— А это сын того Трифонова? — строго спросил вождь, помня, что он самолично покарал его.

— Того.

— А роман хороший?

— Да, хороший.

Сталин подумал и вычеркнул фамилию Трифонова из первой степени и перенес на третью. Так 25-летний Юрий Трифонов стал лауреатом Сталинской премии третьей степени.

В воспоминаниях Льва Гинзбурга можно прочесть: «Среди моих ближайших друзей больше всех преуспел Юрий Трифонов, получивший за первый свой роман сталинскую премию. Еще совсем недавно неприкаянный, бедный студент, живший на иждивении бабушки, вдруг купил автомобиль, отстроил загородную квартиру, женился да певице Большого театра...»

Наверное, тогда Трифонов гордился своими «Студентами» и радовался неожиданному материальному благополучию. Позже он жестко написал о присужденной ему Сталинской премии: «Дети целуют руки, обагренные кровью их отцов» (репрессиям подверглись не только родители Трифонова, но и другие родственники). В 1976-м на книге, подаренной бельгийскому литературоведу Каролине Магд-Соэп, Трифонов сделал надпись: «Это книга, которую я не писал».

Триумф «Студентов» многие писатели переживали тяжело: «Кто он такой?! Мальчишка!..» И тут же отыскался компромат: при поступлении в Литературный институт Трифонов в анкете указал только, что отец умер в 1941-м (как было указано в справке НКВД). Разгорелся скандал. Некоторые ретивые недоброжелатели требовали отобрать премию. «Были бы рады это сделать, — вспоминал Трифонов, — но страх перед именем — премии-то сталинские — леденил руки...»

В конце концов, Трифонова исключили из комсомола. Не смертельный, но все же укус. А тем временем «Студентов» читали нарасхват, по книге был поставлен спектакль в театре им. Ермоловой под названием «Молодые годы». Второй спектакль по мотивам Трифонова — «Закат успеха» – о судьбах художников.

Ну а дальше? А дальше умер Сталин, и все пребывали в растерянности, никто не знал, что ждет впереди. И Трифонов подался в спортивную журналистику, где не надо было кривить душою и врать, а лишь следить за метрами, секундами, голами и шайбами.

В середине 50-х Трифонов жил на Верхней Масловке, возле стадиона «Динамо», и часто ходил на футбольные матчи, дышал воздухом трибун. Корреспондентом от многих изданий ездил на чемпионаты мира по хоккею, футболу и волейболу, на Олимпийские игры (Рим, Гренобль, Инсбрук), передавал репортажи, писал сценарии спортивных фильмов. Старшее поколение помнит, наверное, один такой фильм — «Хоккеисты».

А затем наступил новомировский ренессанс. Трифонов публиковал в журнале рассказы, городские повести «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь». Вот цитата из последнего произведения:

«Черт возьми, так мало времени остается для другой жизни. Надо, наконец, начинать. Что начинать? Делать то, что волнует воистину. У каждого человека должно быть то, что волнует воистину. Но надо до этого доползти, докарабкаться...»

Увидело свет документальное повествование «Отблеск костра» — об отце, о времени, когда «закалялась сталь». В романе «Нетерпение» (1973) на примере народовольца Желябова Трифонов исследовал исторические корни революционной нетерпимости. Книги Трифонова на черном рынке продавались втридорога. Заинтересовались Трифоновым и на Западе. «Я благодарен и немцам, и американцам, и французам, — признавался Трифонов. — Без них бы я пропал. А вообще-то я пропал бы без Левки Гинзбурга. Это он открыл немцам глаза. Удивительная штука — тамошние редакторы, не делают никаких купюр, ни буковки не тронули в «Отблеске костра»!»

Казалось бы, тебя печатают на Западе, стало быть, можно и рвануть туда. Но нет, Трифонов не хотел эмигрировать, предпочитая оставаться в неустроенной московской жизни. «Не вытолкнут, не дождутся, — говорил он. — Сам не уеду, только под конвоем...» Трифонов часто повторял: «Советский писатель, если он хочет жить на территории Советского Союза, должен вести себя, как таракан и одновременно алкоголик. Суетиться, перебирая лапками, и забиваться в любую издательскую щель, а также частенько выпивать с редакторами...» Сам он был другим — не тараканом, не алкоголиком. Трифонов брал талантом, эрудицией и тонким психологическим чутьем.

Когда разгромили «Новый мир», перешел в журнал «Дружба народов», и уже там появились «Дом на набережной», «Старик» и «Время и место». Трифонов сумел создать внутри советской, в основном пафосной и лживой, совсем иную литературу, честную и искреннюю. Он повествовал с болью, но без надрыва, о сложнейших процессах в среде интеллигенции, о том, что многим не хватало воздуха, и они не смогли реализоваться, а рядом были те, кто хватал жизнь бульдожьей хваткой. Писатель как бы делил своих героев на людей и бульдогов. И те, и другие погружены в атмосферу махрового быта. В одной из рецензий отмечалось, что мрачная тень болезней и смертей, настойчиво используемая Трифоновым из повести в повесть, не есть ли своего рода предупреждение: никого не минует? Вот почему не всем нравились герои Трифонова, это ведь не «Свадьба с приданым».

В письме к немецкому коллеге Мартину Вальзеру Трифонов писал в феврале 1978-го: «...Сегодняшняя жизнь — это также и груз прошлых лет... Не надо делать вид, будто ничего не было. Ибо то, что было, — у нас в костях, в зубах, в коже... Вы знаете, меня многое раздражает, если сказать честно. Раздражают люди. Привычки, нравы. Раздражают ложь, лицемерие, спесь и низменное холуйство, рабство души. Я это наблюдаю. И в себе тоже. Трудно выдавить...»

Генрих Белль внес кандидатуру Юрия Трифонова на Нобелевскую премию, и Нобелевский комитет планировал рассмотреть в 1981 году это предложение, но не успел. Юрий Валентинович умер весною того же года 28 марта в возрасте 55-ти.

Ушел летописец асфальтовой Москвы, как выразился Вознесенский…



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции