Каталин

 Лариса ТОКАРЬ, Россия
 12 сентября 2007
 4048
О супруге Адольфа Шаевича мне было известно совсем немного: венгерская еврейка, с детства учила русский язык, стала победительницей конкурса русского языка в Венгрии, на международном конкурсе в Москве заняла призовое место.
О супруге Адольфа Шаевича мне было известно совсем немного: венгерская еврейка, с детства учила русский язык, стала победительницей конкурса русского языка в Венгрии, на международном конкурсе в Москве заняла призовое место. Да еще несколько строк о ней прочитала в книге Валерия Каца «…плюс эмиграция»: «Однажды Адик привез молоденькую Катю.

— Ух, какой персик, — решили мы с Любой (жена Валерия. — Л.Т.).

Стало ясно, что это его будущая жена. Катя была вся какая-то не наша — раскованная, солнечная, постоянно улыбающаяся».

В процессе общения с Катей – так ее называет муж – стало понятно, что судьба преподнесла мне ценный подарок. Эта обаятельная, эмоциональная, разносторонне развитая, красивая и очень скромная женщина приложила немало усилий, чтобы помочь всем нам узнать как можно больше об Адольфе Шаевиче, удивительных событиях его жизни, его роли в судьбе России и о многом другом.

Нынешний 2007 год — особенный в жизни семьи Шаевичей. В начале года Адольф Соломонович и Каталин отметили 30-летие совместной жизни. 2 мая праздновали юбилей Кати. А 28 октября исполняется 70 лет Адольфу Соломоновичу. Вот такая цепь неслучайных событий.

Как случилось, что пути биробиджанского парня и скромной венгерской девушки пересеклись, и встреча стала для них Судьбой? И как жила Каталин до этой встречи? Вот что рассказала об этом сама Каталин.

Чудом спасенная

В моем паспорте есть запись: «Каталин Сабо. Родилась 2 мая 1957 года, в Венгрии, в городе Ваце». На самом деле я родилась за 5 минут до наступления 2 мая. Почему мама «передвинула» мой день рождения на пять минут вперед? Так она выразила свой протест режиму. Первое мая, как известно — День международной солидарности трудящихся всех стран. И мама не захотела, чтобы мой день рождения совпадал с коммунистическим праздником.

Судьба мамы сложилась трагически. Подобно многим провинциальным венгерским евреям, она познала ужасы Катастрофы. Мама, в то время еще ребенок, вместе с родителями и многочисленными родственниками оказалась в Освенциме. Как она выжила? Чудом. Мама знала немецкий язык – у нее в детстве была немка-гувернантка. Так вот, когда в Освенциме проходил процесс селекции «жизнь или смерть», ее спросили: «Сколько тебе лет?» Тех, кому было меньше четырнадцати, тут же отправляли в газовую камеру. Маме в ту пору было всего двенадцать. Она так и ответила по-немецки: «Двенадцать». Немец злобно крикнул ей: «Не ври!» и резко толкнул ее в группу «жизнь», то есть к взрослым.

Так он спас моей маме жизнь.

Мама долго не могла понять, почему он так грубо накричал на нее и вытолкнул из группы смертников? Только повзрослев, она осознала мотивы поведения немца. Он был вынужден любым способом скрыть от окружающих охранников свой благородный поступок и поэтому вел себя, как поступали все фашисты с заключенными – зло и грубо.

Мама старалась не вспоминать страшные моменты своей жизни. Она только изредка рассказывала, о том, ЧТО ей пришлось пережить. И при этом неизменно добавляла, что даже в самых безысходных ситуациях могут встретиться хорошие люди.

К сожалению, далеко не ко всем судьба столь благосклонна. Из нашей большой семьи вернулись живыми буквально единицы. Пережитое отложило глубокий и неизгладимый отпечаток на их психику…

После освобождения мама вернулась в Венгрию, училась в гимназии в Сегеде, жила в интернате. Потом поступила в институт на фармацевтический факультет. В те годы познакомилась с моим будущим отцом. Его звали Деже.

Деже был старшим сыном в многодетной венгерской семье, жили они бедно. Отец пытался как-то обеспечить семью, но все его планы разбивались о жестокую действительность. Он не мог принять идеи режима Ракоши, хотел уехать из Венгрии в Австралию, Израиль или Англию (брат отца живет в Лондоне и по сей день).

Они с мамой стали жить своей семьей. Мама не разделяла намерений мужа покинуть страну. Ей, после всего пережитого, хотелось простого семейного счастья, покоя и стабильности.

Когда мне исполнился год, родители разошлись. Но развод никак не повлиял на отношения мамы со свекровью и сестрами моего отца. Все они остались жить с нами в небольшом городке Дунакеси, недалеко от Будапешта. Только спустя несколько лет, после того как вышли замуж, сестры отца разъехались со своими мужьями по другим городам.

А судьба отца так и не сложилась. Уехать из Венгрии ему не удалось, он умер совсем молодым, даже не успев познакомиться с будущим зятем. Видел Адика только на фотографии и успел рассказать родственникам, что за дочкой ухаживает студент ешивы.

Знакомство со студентом ешивы

С Адиком мы познакомились в Будапеште осенью 1973 года. Вот как это случилось.

Это был мой выпускной год в гимназии с углубленным изучением иностранных языков. Один старый и умный еврей организовал в Будапеште клуб, где тоже изучали иностранные языки. Туда ходила местная молодежь, я тоже была среди них. Директор приглашал в клуб иностранцев, которые приезжали в Венгрию, но еще не успели освоить венгерский язык. Им помогали местные студенты – что-то переводили, знакомили со страной и просто общались. Такие контакты были обоюдно полезными: венгерские ребята узнавали много нового и интересного о других странах, и у них создавалось впечатление, что они как бы побывали за границей.

В этом же клубе была организована небольшая группа для желающих учить иврит. Как-то в клубе ко мне подошел известный в то время в Венгрии художник, Ижак, и сказал, что к ним на занятия в эту группу ходят два студента, недавно прибывших из Советского Союза. Они, естественно, венгерского не знали, поэтому Ижак попросил меня помочь. Так я познакомилась с Адиком и его сокурсником Хаимом Левитисом. Они мне рассказали, что учатся в местной раввинской семинарии. Меня это заинтересовало, так как мне хотелось больше знать о еврействе. В то время эта тема была окутана некой трагической тайной.

Адик рассказал, что родом из Биробиджана. В Венгрии тогда не знали о существовании такого города на Дальнем Востоке. Мы просто не могли себе представить, что в этом далеком городе живут такие же люди, как и мы. Поэтому многие мои знакомые, да и я тоже, смотрели на Адика, как на чудо, свалившееся с Луны.

И, тем не менее, между нами сразу установились дружеские отношения. Я почувствовала, что это свой, близкий мне по духу человек. Что-то притягивало меня к нему, мне с ним было приятно общаться и казалось, что мы давно знакомы. Еще я отметила его необыкновенную доброту, прекрасное чувство юмора и веселый неунывающий нрав. Среди жизненных приоритетов Адика — искреннее и доброжелательное отношение к людям. Меня привлекали его несуетность и скромность, с каждым – независимо от положения и возраста – он вел себя достойно и без тени превосходства. Для меня, шестнадцатилетней девушки, это было особенно важно, потому что из-за своей непосредственности и, может быть, излишней откровенности я часто попадала впросак.

В общении нам помогало мое скромное знание иврита, особенно там, где понимали русский и венгерский. Нашему сближению способствовало и то, что Адик быстро нашел в Венгрии новых друзей. Он в шутку говорил, что Венгрия – страна непуганых зверей, так его поражала наша искренность в отношениях. Наша компания формировалась из студентов семинарии, венгров, вернувшихся из Советского Союза после учебы в вузах, и из так называемой русской диаспоры — женщин, которые в СССР вышли замуж за венгров.

Это было молодое счастливое время. Мы ездили большой компанией на берег Дуная, жарили шашлыки. Или собирались у кого-нибудь на квартире, слушали Окуджаву, читали Пастернака, Солженицына, Войновича, обменивались запрещенной в Советском Союзе литературой и спорили до хрипоты.

Пришло время, и я познакомила Адика с мамой, представив его как своего хорошего друга, которому вдали от родины не хватает семейного тепла и уюта. Мама приняла его, как родного. Но после Холокоста, чтобы уберечь детей от страшных последствий принадлежности к «Б-гом избранному народу», многие родители предпочитали не афишировать свои корни. А здесь речь шла о том, чтобы выдать дочь замуж за раввина и отдать в «страшную и далекую Россию», где в паспорте есть графа «национальность» и погромы неминуемы!.. Мама была в шоке…

Спустя год после нашего знакомства мы с Адиком решили пожениться. Такое решение, помимо главной причины – нашей взаимной любви, имело с моей стороны и другие причины. Как-то Адик горестно сказал мне, что его могут в любой момент отправить назад, в Советский Союз. В то время один из его друзей приехал из Союза в Венгрию, а оттуда нелегально перебрался в США. Советские власти посчитали, что Шаевич мог знать об этом, но «не доложил, куда следует». Его начали вызывать в советское посольство и вести жесткие беседы.

Но тогда я этого не знала. Просто сердцем почувствовала, что любимому грозит опасность, что его в любой момент могут отнять у меня, и мы потеряем друг друга навсегда. Регистрация брака с иностранкой, как мне тогда казалось, могла хоть как-то помочь нам избежать разлуки.

И мы по сей день – вот уже 30 лет – вместе и счастливы.

Свадьба

Итак, мы решили пожениться, подали заявление, но разрешение на брак получили только через год. Адик обратился в советское посольство в Венгрии, и целый год власти думали, что делать с этим женихом из Советского Союза. Дело в том, что у него не было прописки на территории России. Из Биробиджана он выписался, надеясь, что пропишется в Москве. Но Адика так быстро отправили в Венгрию, что пресловутой прописки оформить так и не успел. Более того, даже после окончания семинарии и возвращения в Москву Адик жил на служебной квартире и в течение нескольких лет не мог в ней прописаться! Эта проблема длилась в его жизни лет восемь.

На свадьбу были приглашены все родственники. Мама Адика приехала из Биробиджана и остановилась у нас. Мы познакомились и полюбили ее. Они с моей мамой говорили на идише и по-английски. Но на самой свадьбе Татьяне Львовне присутствовать не довелось – к тому времени ее отпуск закончился, и она вернулась в Биробиджан.

Лариса ТОКАРЬ, Россия

Отрывок из книги «Дорога к Храму», готовящейся к выходу в издательстве «Пан Пресс»



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции