Как зять Хрущева слушал радио Израиля

На третий день мы были у причала одесского порта и, уладив положенные формальности, дождались переноса «Москвича» на борт корабля. Нельзя было не заметить, что две супружеские пары с машинами обслуживаются вне очереди, отдельно от других. Когда на палубу подняли «Жигули» серого цвета, их владелец — худощавый седеющий мужчина выше среднего роста — сверху наблюдал за своим попутчиком. Тот еще суетился вокруг белой «Волги» на погрузочной площадке. Я тоже присматривался к нему. Что-то знакомое всплыло в моей памяти. Был он лет пятидесяти, крепкого телосложения, русоволосый с чуть одутловатым лицом.

— Скажите, пожалуйста, кто этот человек? — отважился я спросить у хозяина «Жигулей».

— А, собственно, почему это вас интересует? — последовал настороженный встречный вопрос.

— Но если я назову его, вы подтвердите?

Не получив ответа, я снова спросил:

— Аджубей??

— Откуда вам это известно?

— Мы вместе учились на факультете журналистики Московского университета…

Признаюсь, я сказал полуправду, умолчав о том, что переходил только на третий курс, когда Аджубей закончил пятый, выпускной. И не было у нас общих лекций и семинаров, на которых мы могли бы видеться.

Холодная отчужденность моего невольного собеседника вмиг исчезла. «Алексей Иванович! — позвал он. — Сюда! Тут твой однокашник нашелся!» Оставив ненадолго свою машину, Аджубей поднялся по трапу и крепко пожал мою руку: «Мне очень приятно встретиться с вами, коллега!»

Так мы с Левой оказались в одной компании с дочерьми Хрущева и их мужьями. Общались мы три дня подряд, пока продолжался наш круиз по Черному морю. Рада Никитична тогда занимала должность заместителя главного редактора журнала «Наука и жизнь», а ее старшая сестра, Юлия Никитична, удивительно похожая на отца, была уже на пенсии.

Аджубей, муж Рады Никитичны, являл собой наглядное свидетельство того, как больно падать с вершины большой карьеры. Что и говорить, он был яркой личностью. Талантливый и амбициозный журналист, которому покровительствовал его могущественный тесть, сделал немало полезных вещей. Назначенный главным редактором «Известий», он превратил скучнейший официоз в живую, читаемую газету. Особенно привлекательной стала «Неделя», выходившая как приложение… Теперь я видел перед собою тихого, надломленного человека, смирившегося с превратностями судьбы.

— Ваша фамилия помогает вам или, напротив, мешает? — спросил я при удобном случае.

— Безусловно, помогает, — ответил Аджубей, не задумываясь. — Многие еще помнят меня и, надеюсь, уважают…

Я поинтересовался, бывает ли он хотя бы изредка за границей.

— Ну, что вы… Даже Болгарию не посетил. Не смею просить. В моем положении вообще не стоит привлекать к себе внимание.

Это говорил журналист, объездивший весь мир, человек, которого номенклатура завистливо упрекала в подмене министра иностранных дел! Он старался быть в тени и ничем не выделяться, заведуя отделом иллюстрированного, чисто пропагандистского журнала «Советский Союз».

Второй зять Хрущева Виктор Петрович Гонтарь, женатый на Юлии Никитичне, в прошлом был директором Киевской оперы. Гуляя с нами по палубе, он доверительно рассказывал:

— Сейчас Аджубей тише воды и ниже травы. А тогда, в свои звездные годы, он был любимчиком Никиты Сергеевича, который прислушивался к его советам и предоставлял ему полную свободу действий. Меня же Хрущев держал в узде, игнорировал, и, бывало, обижал. Однажды я съездил по линии культурного сотрудничества в ГДР, после чего… был арестован на короткий срок. За излишнюю самостоятельность. Мне послали сигнал: знай свое место! Зато, когда низвергнутый Хрущев сам оказался в опале, он поддерживал с нашей семьей тесные родственные отношения до конца своей жизни. Аджубей от него отдалился, опасаясь подозрительных связей.

Было у меня и у Левы «секретное» занятие на корабле, о котором не знали наши новые знакомые. Следуя расписанию передач радиостанции «Коль Исраэль» на русском языке, мы закрывались в машине и включали автомобильный приемник. Слышимость на море была идеальная. Ни грохота глушилок, ни прочих шумовых помех. Израиль, опьяненный победой в Шестидневной войне, беспечно жил мирными заботами и, казалось, не очень-то беспокоился о своей безопасности. Никто не считал дни, остающиеся до новой войны — Судного дня, которая вот-вот застанет страну врасплох…

Как-то мы обратили внимание на странное совпадение. В.П. Гонтарь уединялся в своих «Жигулях» именно в то время, когда мы слушали Израиль. Сделав это открытие, мы с Левой не могли поверить…

— Вы догадались, — рассеял впоследствии наши сомнения Виктор Петрович. — Я постоянно ловлю передачи Израиля. Это издавна для меня — интереснейший источник информации.

Глядя нам обоим в глаза, он с грустью добавил:

— Ребята, вам многие могут позавидовать! Что же вы еще раздумываете?!

Смысл этих слов не нуждался в пояснении. Мы их часто потом вспоминали.

С родней Хрущева расстались у причала в Батуми, где Аджубея поджидала досадная неприятность: при отгрузке пострадала его белая «Волга»…А мы отсюда держали путь в Тбилиси, Ереван и далее — в горную Армению. Но это, как говорится, уже другая история.

Семен ШПУНГИН, Израиль

semells@netvision.net.il