СВЕТЛЕЙШИЙ ЮДОФИЛ

Сговорчивость Екатерины тем понятнее, что речь шла не об искоренении национальной и религиозной нетерпимости к евреям, а лишь о слове, ни к чему ее не обязывавшем. Слова, слова, слова... Подобный прецедент уже был: императрица незадолго до того издала указ, запрещавший в письмах на высочайшее имя уничижительную подпись «раб», заменив ее на просвещенное: «верноподданный». Любопытно, что нашелся пиит (В.В. Капнист), который написал по этому поводу хвалебную «Оду на истребление звания раба», где толковал монарший указ не иначе, как освобождение от крепостного права. И что же Екатерина? Она велела передать зарвавшемуся стихослагателю: «Вы хотите уничтожения рабства на деле... Довольно и слова!». Сказанное императрицей можно отнести и к евреям, тем более что табу на бранное слово «жид» распространялось только на официальные правительственные документы; в устной же речи, равно как и в произведениях «изящной» словесности, употребление этого слова отнюдь не возбранялось.

Екатерина, по счастью, была изначально чужда юдофобии. В ее окружении мы находим евреев, в том числе и некрещеных: эскулапа Льва Менделя, провизора Самуила Швенона, банкира Левина Вульфа, подрядчиков Абрамовича и некоего «жида Давида». Монархиня закрывала глаза и на незаконное пребывание в
С.-Петербурге нескольких иудеев, разместившихся в доме... ее духовника (!). «Их терпят вопреки закону; делают вид, что не знают, что они в столице», — откровенничала императрица. Вот уж поистине «евреи, которых не было»!

Укрепившись на троне, прагматичная Екатерина принимает такие решения. Руководствуясь идеями «общественной пользы» и «интересной прибыли» (что ранее отвергала ортодоксальная Елизавета), она облегчает положение евреев. Императрица вполне осознает их роль в торговле и промышленности, почитает их полезными и для государства. В то же время она опасается, что еврейские торговцы составят для русского купечества слишком сильную конкуренцию, «так как (признавалась она Д. Дидро) эти люди все притягивают к себе». Любопытно в этой связи напомнить, что в свое время Петр Великий, отказывая евреям в праве торговать и селиться в России, говорил прямо противоположное: «Хотя они [жиды – Л. Б.] и считаются искусными обманщиками в торговле целого света, однако, сомневаюсь, чтобы им удалось обмануть моих русских». Кто же прав? Думается, Екатерина, которой были хорошо известны свойства купеческого сословия России и способность евреев конкурировать с ним. Только не о мошенничестве и обмане иудеев надо здесь говорить, а об их особой оборотистости, находчивости и жизнестойкости...

Видя в колонизации Причерноморья важнейший этап в установлении господства России на Черном море, императрица в 1764 году позволяет евреям селиться в пустынной Новороссии, признав за ними право записываться купцами и мещанами. Некоторым еврейским финансистам было разрешено жить в Риге и даже в С.-Петербурге. Тогда же еврейским купцам позволили «временно» приезжать в Малороссию.

Исследователи обращают внимание на скрытые действия императрицы в пользу иудеев. И действительно, в ее ранних письмах и реляциях мы не найдем ни одного прямого упоминания о евреях. Монархиня словно стыдится произнести это неудобное для нее слово. Так, в письме к генерал-губернатору Риги от 29 апреля 1764 года она требует снабдить новороссийских купцов паспортами, без указания национальности и без различия вероисповедания. Речь-то шла о евреях, и Екатерина приписала своей рукой: «Держите все в тайне!»

Нашелся, однако, в русской истории XVIII века государственный муж, который без обиняков и лавирования говорил о правах иудеев во весь голос. То был всесильный сподвижник и фаворит Екатерины, фельдмаршал и светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический (1739–1791). Блистательный администратор и военачальник, покоритель Крыма и строитель Черноморского флота, Потемкин был личностью харизматической. «Гений, потом гений – и еще гений, — рисует его психологический портрет современник, — природный ум, превосходная память, возвышенность души, коварство без злобы, хитрость без лукавства, счастливая смесь причуд, великая щедрость в раздаянии наград, чрезвычайная тонкость, дар угадывать то, чего он сам не знает, и величайшее познание людей». Влияние Потемкина на императрицу трудно переоценить. «Усердия и труд твой, — писала ему Екатерина, — умножили бы мою благодарность, есть ли б она и без того не была такова, что увеличиться уже не может».

Годы головокружительного взлета карьеры этого фактического соправителя императрицы (1772–1790) совпали по времени с первым разделом Польши, в результате которого под российским скипетром оказалось стотысячное еврейское население. И во многом благодаря светлейшему князю преобразования века Просвещения распространились и на новообретенных евреев.

«Почти уникум среди русских военных и государственных деятелей, — подчеркивает английский историк С. Монтефиоре, — Потемкин был больше, чем просто толерантным к евреям: он изучал их культуру, наслаждался обществом их раввинов и стал их покровителем». Где же искать истоки такой благосклонности светлейшего князя к «сынам израилевым»? Он происходил из Смоленского края, где исстари селились евреи (это оттуда вышли прославившиеся впоследствии роды Шафировых и Веселовских). Известно, что родственники Григория Александровича непосредственно общались с местным еврейским населением. Один из них, смоленский шляхтич Николай Потемкин, в 1740-е годы даже расследовал запутанное дело о «претензиях шкловских евреев и российских купцов». Документальных данных о подобных контактах самого Григория нет, но вполне очевидно, что уже в детские годы он общался с евреями, и его симпатии сложились в их пользу.

Получив в дар от монархини огромное поместье Кричев-Дубровна на Могилевщине, в Белоруссии, частично отошедшей к России после первого раздела Польши, князь приглашает сюда деловых людей без разбора племени и веры.

Потемкин вообще отличался исключительной веротерпимостью: недаром в 1767 году он исполнял должность «опекуна татар и иноверцев» в Уложенной комиссии. И в окружавшей его разноязыкой толпе явственно слышался и идишский говор. Причем светлейший проявлял живой интерес не только к делам практическим – его занимали и материи высокие: поэзия, философия, греческий и латинский языки, и особенно богословие («Хочу непременно быть архиереем или министром», — часто говорил он друзьям.) (точка внутри скобки, после скобки точку убрать) Современник рассказывает о пристрастии Григория Александровича к богословским диспутам: «Он держал у себя ученых раввинов, раскольников и всякого звания ученых людей; любимое его было упражнение: когда все разъезжались, призывать их к себе и стравливать их, так сказать, а между тем сам изощрял себя в познаниях».

Не исключено, что отчасти под влиянием Потемкина Екатерина в 1772 году предоставила евреям присоединенных территорий определенные права гражданства. В официальном плакате от 11 августа 1772 года провозглашалось: «Еврейские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществ своих пользуются». Стоит отметить, однако, что, хотя иудеи и получили права отправления религиозных обрядов и пользования имуществом, осторожная Екатерина не уравняла их в правах с остальными новыми подданными: в отличие от последних она лишила евреев возможности свободно передвигаться по всей России.

В 1775 году, когда разрабатывались проекты по привлечению новых поселенцев в южные губернии России, именно Потемкин настоял на добавлении в проект небывалой оговорки: «включая и евреев». Он представил целую программу привлечения иудеев в Новороссию, чтобы как можно скорее развернуть торговлю на отвоеванных землях: в течение семи лет не взимать с них налогов, предоставить право торговать спиртным, обеспечить защиту от мародеров. Иудеям разрешалось открывать синагоги, сооружать кладбища и т. д. В целях увеличения народонаселения края поощрялся ввоз в Новороссию, а впоследствии и в Таврию, женщин из еврейских общин Польши: за каждую такую потенциальную невесту светлейший платил пять рублей. Известно, что на сем поприще подвизался «еврей Шмуль Ильевич». Вскоре Екатеринослав и Херсон стали частично еврейскими городами.

Как и христианам, евреям было предложено записываться в сословия в зависимости от рода занятий и наличия собственности. Все иудеи оказались причисленными к купеческому или мещанскому сословиям, платили налоги и были подсудны магистратам и ратушам. То есть, по существу, христианскому населению верховная власть предложила общаться с евреями, как с равными. Показательно, что в 1783 году на запрос по сему поводу из Петербурга последовал недвусмысленный ответ: граждане облагаются налогами и участвуют в городском управлении «без различия веры и закона». И указ Сената от 7 мая 1786 года подтвердил полное равноправие евреев. Как отметил американский историк Р. Пайпс, указ «впервые формально провозгласил, что евреи наделены всеми правами их сословия и что дискриминация их на основе религии или происхождения является незаконной».

В своей книге «Двести лет вместе» (Т.I, 2001) А.И. Солженицын подчеркивает, что евреи находились в более привилегированном положении, чем абсолютное большинство русского народа: «Евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло еще 80 лет не иметь российским крестьянам». Что ж, действительно, получается, что к инородцам правительство относилось лучше, чем к своим собственным крепостным рабам. Только уж не иудеи в этом повинны!!..

В окружении светлейшего князя было немало выдающихся евреев. Каждый из них достоин самостоятельной статьи. Мы же ограничимся здесь лишь их краткой характеристикой.

Карл Иванович Габлиц (1752–1821), переселившийся с отцом из Пруссии, стал выдающимся ботаником, почетным членом российской Академии наук и тайным советником. Ему суждено было основать научное лесное хозяйство в России. Габлиц выполнял разные, в том числе секретные, поручения Потемкина и в 1783 году был назначен вице-губернатором Крыма. По заданию светлейшего он написал ученый труд «Физическое описание Таврической области, по ея местоположению, и по всем трем царствам природы» (Cпб., 1785), дополненный и переизданный в 1809 году. Он уделил здесь внимание и еврейским обитателям полуострова. Вот, к примеру, его описание так называемой Жидовской крепости близ Бахчисарая: «[Она] стоит на самой вершине крутой каменной горы, и положением своим ясно доказывает, что она построена... древним, угнетенным и искавшим себе безопасного убежища народом... Теперь обитают в ней с давних уже времен одни Жиды...; и они, не взирая на недостаток там воды, которую с великим трудом должны возить на лошаках вверх от самой подошвы горы, избрали место сие для своего пребывания...».

Один из доверенных лиц Потемкина, Николай Штиглиц (ум. 1827), происходил из семьи Якова Гирша, «придворного еврея» при княжеском дворе в Мюнхене. Он обосновался в России тоже в конце XVIII века. Будучи херсонским купцом, Николай имел контору в Одессе и взял на откуп добывание соли из озер. А какого небывалого торгового оборота добился он в Крыму под патронажем князя! Уже после смерти Потемкина он стал видным чиновником министерства финансов. Штиглицы впоследствии получат титул баронов и станут банкирами российских императоров и крупнейшими меценатами.

Но, пожалуй, наибольшее влияние на Григория Александровича оказал крупный купец и ученый-гебраист Иехошуа Цейтлин (1742–1822). Он путешествовал с князем, управлял его имениями, строил города, оформлял займы для снабжения армии и даже возглавлял монетный двор в Крыму. Ученик раввина и талмудиста Арье Лейба, Цейтлин был неизменным участником всех богословских диспутов, сохраняя набожность и нося традиционную еврейскую одежду. По свидетельствам очевидцев, он часто «расхаживал вместе с Потемкиным, как его брат и друг». По воле своего сиятельного покровителя, Иехошуа в 1791 году стал обладателем богатого имения в Могилевской губернии.

Не исключено, что именно Цейтлин привил Потемкину интерес к иудаизму. Достаточно сказать, что в личной библиотеке князя хранился драгоценный свиток из пятидесяти кож с «Пятикнижием Моисеевым», написанный, предположительно, в IX веке.

В беседах друзей родилась сколь дерзновенная, столь и фантастическая по тем временам идея о размещении евреев в отвоеванном у турок Иерусалиме. Исследователи видят в этом «попытку связать «стратегические» еврейские интересы с имперским визионерством Потемкина». Вот что сообщает современник: «Он [Потемкин – Л. Б.] стал развивать ту мысль, что когда империя Османов будет наконец разрушена, то и Иерусалим будет не во власти неверных. А тогда должно в Палестину выселить всех евреев... На родине же своей они возродятся». Таким образом, можно без преувеличения сказать, что наш светлейший юдофил стал первым (и единственным) в российской истории государственным мужем – ревностным сторонником сионистской идеи!

И важно то, что князь не ограничился бесплодными разглагольствованиями на сей счет — он пытался претворить сию идею в жизнь. В 1786 году Потемкин создает сформированный целиком из иудеев так называемый «Израилевский» конный полк, который, по его мысли, и надлежало в дальнейшем переправить в освобожденную от турок Палестину. Со времени римского императора Тита, разрушившего в 70 году н. э. Иерусалимский Храм, это была первая в мировой истории попытка вооружить евреев!

Российские евреи героизировали Потемкина, понимая, что нашли в его лице надежного защитника и покровителя. Сохранились свидетельства об их радушных приемах светлейшего, о величальных одах в его честь. И в самом деле, пока был жив князь Тавриды, их благополучию и покою, казалось, ничто не угрожало. Но 5 октября 1791 года, в дороге под Яссами, что на бессарабских холмах, светлейший князь испустил дух.

И сразу же после смерти Потемкина в отношении правительства к евреям намечается заметный откат от прогрессивных реформ. Уже 23 декабря 1791 года Екатерина II подписывает известные дискриминирующие евреев указы, отмененные лишь Февральской революцией 1917 года: для них вводится пресловутая «черта оседлости», принимается реакционнейший антисемитский закон: «Все, что прямо не разрешено евреям, им запрещено», и т. д.

Историки сходятся на том, что внезапная немилость монархини к евреям вызвана причиной косвенной – Великой Французской революцией с ее Национальным собранием, уравнявшим осенью 1791 года евреев с другими гражданами.

Может статься, будь жив Потемкин, он остудил бы антиеврейский пыл Екатерины. Но, как известно, история сослагательного наклонения не имеет...