Шолом-Алейхем, Израиль и плетенка с маком

Во-первых, собрание сочинений какого-то неопределенного цвета, cо странной надписью на корешке: «шолом алейхем» — то ли имя автора, то ли название произведения. В нее всегда перед сном утыкался мой взгляд, и на тот момент она не вызывала у меня ровным счетом никаких ассоциаций. Не исключено, что мое национальное самосознание проснулось бы существенно раньше, и может быть, все мое становление как еврея пошло бы совсем иным путем, если бы я удосужился хоть раз просто наугад вытащить один из этих томов и прочитать. Но тогда моя рука так и не поднялась: наверно, время не пришло.Второе

И наконец, третье — плетенка с маком, она же хала. Непонятно, куда глядел наш идеологический отдел, но почему-то именно так было написано на ценнике в нашей булочной.

Надо признать, что хлебобулочные изделия — редкая продукция советской пищевой промышленности, которая была «на уровне» и вполне соответствовала стандартам, как по ассортименту, так и по качеству.

Так вот, та самая плетенка была одним из самых дорогих сортов хлеба. И как сейчас помню, стоила 28 копеек. Я ее иногда покупал, причем безо всякой задней мысли, а так — для разнообразия. Мне нравился ее необычный, ни с чем не сравнимый, сдобный вкус.

Ведь если на пасхальном Седере вместе с мацой в нас проникает еврейская вера, то вполне возможно, что вкус «советской» халы (хотя и не еврейской выпечки) тоже что-то будил в моей сонной еврейской душе. Правда, в то время мне и в голову не могло прийти, что эти два слова явно нерусского происхождения: «шолом-алейхем» и «хала» — имеют лично ко мне какое-то особое отношение.

Так вот, насчет плетенки, она же хала.

То, что хлеб на субботнем столе — та самая плетенка — получил название «хала», скорее всего результат «народного» творчества. Согласно закону Торы, если делается замес с достаточным количеством муки*, от теста необходимо отделить некоторую часть (халу) и отдать ее священнику (коэну)**. Если взято муки меньше установленного количества, то халу отделять не следует. Обычно такой большой замес делали раз в неделю, когда пекли хлеб на шаббат. Тогда и отделяли халу — маленький кусочек теста размером с кулачок, который в наши дни сжигают. В результате субботний хлеб характерной формы в виде плетенки тоже стали называть халой.

Хотя в Торе и не сказано, какую часть следует отделять, но наши Мудрецы в древности установили норму: 1/24 для домашней выпечки и 1/48 — если хлеб выпекается на продажу.

__

Когда добавить означает потерять, или Чему нас учит хала

Как и любое другое отчисление или пожертвование в пользу Храма, хала учит нас, что мой достаток — это не только результат моих собственных усилий. Не «моя сила и крепость рук моих приобрели мне это богатство»* — но прежде всего это благословение, которое посылает мне Всевышний.

Наш святой учитель Баал Шем Тов говорил, что, если от истины отделить малую толику, то с ней уходит вся истина. Можно сказать и обратное: если к истине добавить нечто лишнее, пусть даже в ничтожном количестве, то теряется все.

Как говорится: «Если бы я был богат, как Ротшильд, я был бы богаче, чем он. Потому что я бы еще немного шил».

Поэтому отрывок, в котором говорится о заповеди халы, соседствует в Торе с другим, где упоминается запрет идолопоклонства (авода зара). Об этом сказали наши Мудрецы, что «всякий, кто отделяет халу, как будто отвергает идолопоклонство. Но всякий, кто пренебрегает этим, как будто исповедует идолопоклонство».

Конечно, в наши дни мало кому придет в голову поклоняться идолам, как это практиковалось в древности. Но идолопоклонство существует и в наше время, только в более тонком виде и в завуалированной форме: когда человек придает самостоятельное значение каким-то вещам, окружающим его, полагая, что его жизнь и благополучие зависят не только от воли Творца напрямую, но и еще, пусть даже в ничтожной степени, от другого человека или явления. Вот эта малая толика, даже не сомнение, а лишь тень сомнения во всесилии и всемогуществе Всевышнего, и портит все дело. Ее-то и надо «удалить» из своего сердца как нечто лишнее, попросту говоря: «сжечь». Зато оставшееся «тесто»: силу и разум нашей души и все богатство наших чувств можно использовать для святых целей.

Оказывается, все так просто — как плетенка с маком.