Комсомолец и маркиза

Aлександр Ильич Безыменский — некогда большой и звонкий комсомольский поэт. Имя его гремело. Но кто сегодня его помнит? Отгремела слава боевая. Лично я его помню, и он даже вызывает во мне некую симпатию. Нет, не из-за стихов (они мне чужды), а из-за... фамилии. Безыменский — Безелянский. Что-то созвучное и однотипное. Неслучайно до войны в нашу квартиру постоянно звонили и спрашивали: «Александр Ильич дома? Можно с ним поговорить?..» Мама моя была недовольна: все путают и путают!

Да и меня в моем кратком комсомольском прошлом (грешен, каюсь: был в этом самом комсомоле) частенько переименовывали в Безыменского. Еще бы, у всех на слуху была его песня: «Вперед, заре навстречу,/ Товарищи в борьбе!/ Штыками и картечью/ Проложим путь себе...»

Поэт, который своим кумиром считал Маяковского и даже писал под него, а Владимир Владимирович не оценил и припечатал:

То есть суррогат, а не поэт. Обидно было Александру Ильичу: ведь он так старался понравиться — Маяковскому? — нет, подымай выше: самой советской власти!

Ну, а теперь немного биографии. Александр Безыменский родился 6 (18) января 1898 года в Житомире в семье местечкового ремесленника, кочевавшего по просторам Российской империи в поисках заработка. В шесть лет его перевезли во Владимир, где он в 1916 году окончил гимназию. Способный еврейский мальчик, но с завихрениями. Еще в гимназии вступил в социалистический кружок, а в Киеве, будучи студентом Киевского коммерческого института, начал работать в подпольной организации РСДРП. Быть коммерсантом — привычно и скучно, а быть революционером-большевиком — куда интересней и веселее. В автобиографических стихах Безыменский писал:

Стихи, конечно, не ахти какие, но искренние. А рифма «яички — большевичка» — вообще прикольная!

Итак, еврейский юноша из Житомира читал «Капитал» и прочую марксистскую литературу и уверовал, что мир можно переделать, сделать его лучше и справедливее, но для этого надо свернуть шею всем капиталистам и буржуям, все у них отобрать, поделить между рабочими и... Вот это «и» было самым сказочным и заманчивым.

Безыменский — член РСДРП с 1916 года. В 17-м был мобилизован в армию, оказался под Петроградом и получил назначение на пост военного комиссара на станцию Старый Петергоф. Затем Владимир, где он организует местный Союз рабочей и крестьянской молодежи. Делегат Первого съезда РКСМ, ну а далее — неизменный комсомолец: «Я буду сед, но комсомольцем/ останусь, юный, навсегда». И действительно, остался, хотя и вступил в партию и воспевал ее (знаменитое стихотворение «Партбилет»).

Безыменский входил в состав многих редколлегий, сам организовал журнал «Вестник Интернационала», был одним из создателей печально знаменитого журнала «На посту», который громил писателей-недобитков, много печатал стихов в «Комсомольской правде» и других изданиях и стал автором многочисленных книг. Первая — «Юный пролетарий» — вышла во Владимире в 1920 году. Одна из книг называлась «По рельсам жизни». Рельсами были указания партии и правительства. Встал на рельсы — и катись! Немецкий литературовед Вольфганг Казак в своем «Лексиконе русских писателей XX века» отметил, что Безыменский «писал тенденциозные стихи на злобу дня, всегда отвечавшие партийной линии и наполненные радостным оптимизмом».

К сборнику «Как пахнет жизнь» (1924) написал предисловие сам Лев Троцкий: «Из всех наших поэтов, писавших о революции, для революции, по поводу революции, Безыменский наиболее органически к ней подходит, ибо он от ее плоти, сын революции, Октябревич».

Ильич. И Октябревич. Куда советее!.. Но когда Троцкого записали во враги, его отзыв темным пятном лег на биографию поэта. Но он старался смыть его своим ярым верноподданичеством: «Сначала я — член партии, а стихотворец потом»; «Если не класс — то весь я не нужен!/ Если не партия — к черту стихи!» Как старался Александр Ильич! Как служил! Как верил! Песни, положенные на его слова — «Молодая гвардия» и «Краснофлотский марш», пела в 1920–1930-е годы вся страна: «Вперед же по солнечным реям/ На фабрики, шахты, суда,/ По всем океанам и странам развеем/ Мы алое знамя труда».

А как вам нравится «Песня у станка»? «С грязью каверзной воюя,/ Песню новую спою я./ Дорогой станочек мой,/ Не хочу идти домой». Так бы до ночи и фрезеровал бы, шлифовал или точил!..

И еще один идол Безыменского — ВЧК. Чекисты с якобы чистыми руками. Он написал целую поэму о Дзержинском — «Феликс»:

И что это за волшебные буквы? ВЧК. Три буквы, от которых пробегала дрожь по спине и леденели руки, да и от позднейших модификаций тоже — НКВД, МВД, КГБ, ФСБ... Да и сам Безыменский трепетал, когда в 1937 году разгромили руководящее ядро комсомола и вполне могла дойти очередь до него. Безыменского исключили из партии, и он отчаянно просил помощи и защиты вождя, но Сталин на его письма не ответил. Безыменского, правда, не арестовали, более того, восстановили в партии. Но опалу с него так и не сняли. В 1939 году наградили орденами и медалями большую группу советских писателей, а фамилию Безыменского Сталин лично вычеркнул из наградного списка.

Конечно, Безыменскому было обидно, ведь он даже создал особый жанр — стихотворные речи на съезде, были ли это съезды комсомола, Советов СССР или ударников колхозных полей... В феврале 1937 года на торжественном заседании в Большом театре Безыменский выступил с юбилейной «Речью о Пушкине» (к 100-летию со дня смерти поэта) с такой концовкой:

До Большого театра на Первом съезде советских писателей была полемика между Бухариным, который сделал основной доклад о поэзии, и Безыменским, который резко ему оппонировал, отвергая бухаринское определение поэзии как «царства эмоций» и лихо нападая на классовых врагов в поэзии, в числе которых назвал Гумилева, Есенина, Клюева, Клычкова, Заболоцкого и других. Более того, Безыменский до того расхрабрился, что раскритиковал «ошибки» Маяковского («морковный кофе» не давал покоя?)

Николай Бухарин ответил Безыменскому, что, де, с ним «произошло то же, что и с Демьяном Бедным: не сумел переключиться на более сложные задачи, он стал элементарен, стал “стареть”, и перед ним вплотную выросла опасность простого рифмованного перепева очередных лозунгов, с утерей изюминки творчества...»

Да, изюма не было. Но было страстное желание писать и восхвалять: «Ах, Комсомолия, мы почки твоих стволов, твоих ветвей...» В том же 1934 году вышла поэма Безыменского «Политотдельская свадьба» — что ни строка, то отпад: «Перо. Чернила. Лист бумаги./ Строка: Обкому ВКП...» Об этой поэме Александр Твардовский записал в своем дневнике: «...длинно, многословно, фальшиво, барабанно... “деревня” лубочная, литературная, люди — немножко дурачки...»

В конце 1920-х Безыменский написал пьесу «Выстрел», в которой заклеймил белое офицерство. Пьеса шла во многих театрах страны, в том числе в Москве у Мейерхольда. А потом неожиданный кульбит: автора обвинили в «мелкобуржуазности» и «антипартийности». Для Безыменского это стало ударом: одно дело, когда он критиковал «ахматовок» и «пильнячков», другое дело — когда критиковали его. Безыменский незамедлительно попросил защиты у Сталина, которого назвал в своем обращении «знатоком литературы». «Знаток» ответил, но совсем не так, как ожидал Безыменский. Сталин написал: «Читал эти произведения, неискушенному читателю может показаться, что не партия исправляет ошибки молодежи, а наоборот». А потом грянул 1937-й, и Безыменский чудом уцелел от репрессий.

В годы войны Безыменский работал во фронтовых газетах, был «верным солдатом партии» на литературном фронте. Написал стихотворение «Я брал Париж», которое стало знаменитым.

Ну и т.д. В общем, Безыменский «брал Пэриж»! После войны он активно громил в стихах американский империализм и внутренних врагов, больше всех досталось от Безыменского Борису Пастернаку и его «Доктору Живаго». Лидия Чуковская записывала в дневнике 1 ноября 1958 года: «И в Москве, и в Переделкино бесконечные разговоры о том, кто же, в конце концов, вел себя вечером на собрании гнуснее: Смирнов или Зелинский, Перцов, Безыменский, Трифонова или Ошанин?..»

Александр Безыменский всегда находился в крайностях: или пламенно любил (Советскую власть, Сталина, ВЧК-НКВД), или огненно ненавидел. И никаких середин!

Словом, жил на свете поэт и уверенно шагал в ногу с веком. Вот так и прошагал Александр Безыменский с комсомольским значком на груди, дожив до естественной смерти. Он умер 20 июня 1973 года, в 75 лет. Просто ему выпал счастливый лотерейный билет, и на нем не было начертано слов «враг народа». Билетик был чистенький. Короче, «все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо».

Стоп! Это пел Леонид Утесов, а кто сочинил слова этой прелестной песенки? Не поверите: Александр Безыменский. Да, он был способным человеком и умел крепко рифмовать. «Маркизу» французского поэта Мизраки Безыменский перевел на русский остроумно и изящно:

И следует подробный отчет: «Узнал ваш муж, прекрасная маркиза,/ Что разорил себя и вас,/ Не вынес он подобного сюрприза/ И застрелился в тот же час./ Упавши мертвым у печи,/ Он опрокинул две свечи,/ Попали свечи на ковер,/ И запылал он, как костер,/ Погода ветреной была —/ Ваш замок выгорел дотла./ Огонь усадьбу всю спалил,/ А с ней конюшню охватил./ Конюшня заперта была,/ А в ней кобыла умерла./ А в остальном, прекрасная маркиза,/ Все хорошо, все хорошо!» Утесов выговаривал по-своему: каррощо!

Эх, если бы не случилась эта «заварушка» в октябре 1917 года, кто знает, может быть, Александр Ильич стал бы салонным поэтом с некоторой долей иронии, как Агнивцев, к примеру? «Маркиза юная играла в саду с виконтом Сент-Альмер...» А так пришлось ему играть с советской властью без всякого права выигрыша.