Как иудейский купец московскому царю помогал

В царствование Ивана Великого, особенно в первой его половине, иудеи чувствовали себя в Московии весьма вольготно. Им было дозволено «торговлю чинить» и беспрепятственно колесить по городам и весям бескрайней Руси. Повсюду можно было заприметить принадлежавшие евреям повозки, обтянутые парусиной. «Высокие, худощавые лошади нерусской породы, — живописал в историческом романе «Басурман» И.И. Лажечников, — казавшиеся еще выше от огромных хомутин, испещренных медными полумесяцами, звездами и яблоками, давали знать о мере своего хода чудным строем побрякушек такого же металла. На передках сидели большею частью жиды... В тогдашнее время не было выгодной должности, которую не брали бы на себя потомки Иудины. Они мастерски управляли бичом и кадуцеем*, головой и языком... Особенно на Руси, во Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи-суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы... В авангарде из-под общипанного малахая и засаленного тулупа торчала, как флюгер, остроконечная бородка и развевались пейсики, опушенные морозом».
«Полезные» евреи отыскивались не только на московских улицах, но и среди лиц, непосредственно приближенных к царю Ивану III, который, по словам историка Г.В. Вернадского, относился к иудеям весьма доброжелательно и терпимо.
К слову, в этом своем юдофильстве царь был не одинок, ибо институт придворных евреев существовал в большинстве стран Европы и Азии. Он имел давнюю традицию и вел свое начало еще с книги Бытия, где рассказывалось об Иосифе — ближайшем соратнике египетского фараона. Впоследствии жизнеописания придворных евреев, сохранивших религию отцов и помогавших своим соплеменникам, вошли в книги Даниила и Эсфири. В Средние века правители некоторых мусульманских стран приглашали на службу еврейских врачей и финансистов, и многие из них играли выдающуюся роль в жизни этих стран: Хисдай Ибн Шафрут, Яаков Ибн Джау, Шломо Ибн Яиш и др. Пользовались финансовыми услугами евреев и средневековые правители. Так, в христианской Испании наибольшего влияния достигли врач и дипломат кастильского короля Иосеф Ха-Наси Фарузиель (XII век) и его племянник Шломо-Ибн Фарузиель, а позже член королевского совета Кастилии Иосеф де Эсиха (ум. 1340). В Арагонском королевстве выдвинулись представители еврейского семейства де ла Кабальерия (2-я половина XIII века), Альконстантини, Абравалья. В Португалии были широко известны астролог Ибн-Яхья, сборщик пошлин Гдалия бен Шломо, государственный казначей Ицхак Абраванель и др.
Трудно перечислить всех иудеев при дворах европейских правителей. Заметим лишь, что и русские цари прибегали к их помощи в кредитно-торговых и посольских делах. И хотя из-за традиционной антиеврейской политики церкви институт придворных евреев не получил потом в России регулярного статуса, тем ценнее для нас событие, которое историки небезосновательно назвали самым ранним опытом «русско-еврейской дружбы». Речь идет о выдающемся торговом и дипломатическом посреднике на переговорах между царем Иваном и крымским ханом Менгли-Гиреем. То был каффский (феодосийский) еврей Хозя Кокос.
Здесь необходим краткий экскурс в историю города Каффы, откуда происходил наш герой и где еще в 909 году было построено большое здание синагоги. На нем было начертано: «Мудростью строится дом и радостью утверждается. Да пошлет Всевышний Избавителя для Собирания Израиля!» Каффа был преимущественно еврейским городом: там имелись еще две синагоги и множество еврейских домов. Богатый каффский купец Хозя Кокос был одним из самых успешных торговцев полуострова. «Евреит сей мудр и в торговых делах и государственных. Вельми хитер. Сейчас он наиглавнейший из богатых купцов в Каффе», — говорили о нем. Именно через Каффу проходил главный торговый путь из Италии на Кавказ. Хозя вел дела с русским царем еще с начала 1470-х гг., сперва (через посредников) в сфере коммерции — продавал бриллианты и другие драгоценности, причем монарх остался весьма доволен евреем, который, по его словам, вел честную игру не только в торговле, но и в делах тайных. Может быть, именно поэтому Кокосу было поручено царем передать Менгли-Гирею челобитную грамоту и уговорить его на союз с Московским государством.
Впрочем, Кокос оказывал услуги Менгли-Гирею еще до того, как тот занял престол крымского хана. Он как будто предугадал желание царя — заполучить этого надежного союзника на рубежах с Казанью, Ордой, Польшей и Литвой, понимая, что союз с Крымом, а через него и с султаном турецким был жизненно необходим Москве: ведь ослабление распрей на сем пограничье решало важнейшую для Московии задачу о вольнице новгородской. Когда встал вопрос о ханстве в Крыму, Кокос послал к Ивану III своего зятя Исупа с ходатайством о помощи Менгли-Гирею со стороны Руси и получил требуемую от русского самодержца сумму.
Не о собственной корысти пекся еврейский купец, а хлопотал о судьбе всего Крыма, так нуждавшегося в дружбе с Иваном III. Кокос мечтал о сильной ханской власти и о финансовых вливаниях в государственную казну, о союзе с султаном, о прекращении бесчисленных походов воинственных казанцев на Крым и о контактах со ставленником Москвы — Ордынским наследником престола царевичем Касимом. В знак благодарности за помощь купца вступивший на престол хан Менгли-Гирей на три года освободил город Каффу, откуда был родом этот евреин, от всех налогов...
В 1474 году царь поручил прибывшему в Крым русскому послу Никите Беклемешеву передать Кокосу поклон от великого князя и просьбу способствовать сближению сторон, обещая еврею в случае успеха «свое жалование». Из документов видно: переписка между ними долгое время велась на иврите, что, вероятно, доставляло царю немалые трудности с переводом. Потому, наверное, иудею было приписано, чтобы впредь «он жидовским письмом грамоты бы не писал, а писал бы грамоты русским письмом или бессерменским». Иван поручает также своему послу: «Да молвите Кокосу жидовину от великого князя... как еси наперед того нам служил и добра нашего смотрел, и ты бы и ныне служил нам, а мы аж, даст Б-г, хотим тебя жаловати!»
И вновь пред светлые царевы очи является посланец в ермолке и с характерными пейсами. То был зять Кокоса Исуп. Поклонился он царю и пожелал удачи.
– Почему руки не целует и в ноги не падает?! Аль не ведает, как вести себя с государем?! — взъярился было царь.
– Не казни, государь, не положено им, — вступился за еврея дьяк. — Вера у них такая. Один царь у них — Б-г, а остальные все равны перед ним. На смерть идут ради своей веры, не прогневайся, государь!
– Коль за веру на смерть идут, это похвально. Вера — дело серьезное! — миролюбиво отозвался Иван.
– Пишет Кокос, что хан только союза с Москвой хочет крепкого. Позовешь его на войну с Казанью или с польским «крулем» Казимиром — с тобой будет. Мыслит Менгли-Гирей, что от дружбы той обоим государям только польза будет!..
Хозя проявил себя как преданный друг русских в самое тяжелое для Московии лихолетье. Так, в 1479 году казанский хан Ахмат собрал недюжинное войско и всем раструбил о своем походе на Русь. Тогда Кокос, не мешкая, отправляется в Турцию, к султану Баязеду II, испрашивая у него мира, дружбы и взаимовыручки с северным соседом. Дорогого стоила привезенная им от султана грамота, врученная сим верноподданным евреем русскому послу в Крыму: «Султан Баязед, сын султана Мехмета, милостию Божией повелитель Азии и Европы — великому князю Московскому Ивану Васильевичу.
От всего сердца посылая наши приветствия, спешим уведомить великого князя, что мы с большой радостью и душевным утешением узнали через посредство Хози Кокоса Евреинова о Вашем желании иметь с нами мир и дружбу. Среди прочего названный Кокос сообщил, что князь Казани Ахмат выступит в поход против Вас.
Поразмыслив, мы нашли выход, который будет прекрасной порукой Вашему спокойствию. Мы посоветовали крымскому хану Менгли-Гирею помочь Вам, а со своей стороны проведем угрозу крулю польскому Казимиру. Кроме того, ради Вашего вящего спокойствия обещаю, что буду стоять с Вами в мире и дружбе... Дабы у Вас не оставалось сомнений в твердости данных обещаний, мы в присутствии своих придворных и посланников клянемся истинным Аллахом, а также священными книгами, что выполним все обещанное».
В результате слаженных военных действий Казань была разгромлена и никогда уже больше не угрожала Москве. А князь Ахмат хотя и разбил крымцев (Менгли-Гирей бежал тогда в Турцию, а Кокос — в Венецию), недолго праздновал победу: через год он был убит ногайским ханом. На деньги же, собранные в Венеции Кокосом, Менгли-Гирей создал войско и (при поддержке царя Московского) снова обрел крымский престол.
Иван III доверял Кокосу и дела самого деликатного свойства. Ему, к примеру, поручили сосватать дочь мангупского князя Исайки Марию за старшего сына царя — Ивана Молодого. Несмотря на радушный прием, оказанный свату, Хозя не стал кривить душой и не одобрил невесту, найдя ее слишком заносчивой. Брак, однако, не состоялся бы и без этого — Мария скоропостижно скончалась.
Кокос всемерно содействовал русским купцам в Крыму, добивался для них привилегий от хана Менгли-Гирея. Нередко Хозя слал Ивану III знатные подарки: яхонты, жемчуга, сукно ипрское, бархаты и т.д.
Неоценима была роль Кокоса в освобождении русских пленных и прежде всего дьяка Федора Васильевича Курицына в 1487 году. Курицын много лестного наговорил царю о содействии Хози, о живом впечатлении о нем и просил Ивана щедро отблагодарить еврея. Но Хозя Кокос так и не смог приехать в Белокаменную. Дружба и сотрудничество еврейского купца и царя, продолжавшиеся в течение всей их жизни, так и не увенчались встречей.
Последней акцией бескорыстной помощи Хози Кокоса Ивану III было возвращение православных святынь, захваченных Менгли-Гиреем в Киево-Печерском монастыре. Кокос выкупил тогда все награбленные ханом православные ценности и отправил в Москву царю. При этом Хозя не ждал благодарности: воспитанный Торой на уважении к святым местам и святыням своей религии, он просто совершил акт восстановления справедливости по отношению к другой вере.
В 1502 году государь Всея Руси Иван Васильевич торжествовал полную победу: крымский хан Менгли-Гирей полностью уничтожил Золотую Орду и стер с лица земли ее столицу Сарай. Еврей Кокос уже не смог порадоваться этому вместе с московским князем: за год до сего события он умер в Каффе. Ненадолго пережил его и сам Иван Васильевич. Причудливая судьба связала на всю жизнь двух этих никогда не встретившихся людей и подарила им верную дружбу...

____________
* Кадуцей — жезл, обвитый двумя змеями.