Абзац

Раскрытый обман
Известный актер Николай Рыбников очень любил играть в шахматы, был страстным и темпераментным игроком, бурно радовался победам и болезненно переживал поражения. Когда в гости к нему заходили Борис Спасский или Ефим Геллер, он обязательно предлагал им сыграть партию-другую. И, конечно же, проигрывал.
Однажды, когда Борис Спасский находился на сборах, а к Рыбникову заглянул Ефим Геллер, Рыбников предложил сыграть со Спасским по телефону. Якобы играет он сам, а на деле ходы будет диктовать Геллер. Дозвонились до Спасского, и игра началась. Рыбников делал ход, подсказанный Геллером, Спасский делал свой. Минут через десять Спасский задумался, а потом сказал:
– Коля, ну-ка, отдай трубку Ефиму!..

Заметка на память
Прожив недолгую, но весьма насыщенную жизнь в театре, композитор Бизе повидал многое и, натерпевшись от коллег, частенько говаривал:
– В музыке все как в жизни: хорошие музыканты не помнят зла. Плохие — добра.

Тонкое замечание
Один американский пианист, отправившись в гастрольную поездку по Ближнему Востоку, внезапно вернулся на родину. При встрече с Гершвином он объяснил, что вынужден был прервать свои гастроли и уехать, потому что дважды был обстрелян арабами.
– Да что ты говоришь! — удивился Гершвин. — Вот уж никогда не предполагал, что арабы так хорошо разбираются в музыке!

Будущий ребенок
Когда поэт Давид Самойлов оформлял брак со своей женой, их трехлетнюю дочь спрятали в толпе друзей, чтобы не смущать чиновников. Но Варька выскользнула из толпы и с криком «Папочка, мамочка!» бросилась к родителям. Ошеломленная служительница, произносившая всякие формальные слова, с ужасом спросила: «Кто это?» Все сконфуженно молчали, но находчивый приятель услужливо ответил: «Это их будущий ребенок».

***
Михаил Светлов:
– Под старость я превратился в нечто среднее между Ходжой Насреддином и нашим клубным парикмахером Маргулисом. Им приписывают чужие остроты. Мне тоже.

Юлиан Тувим:
– Тяжелые времена! Мы вынуждены обходиться без множества вещей, о существовании которых наши деды даже не подозревали.

Корова
Актер Зиновий Гердт рассказывал такую историю:
– Дело происходило в тридцатые годы, в период звездной славы Всеволода Мейерхольда. Великий, гениальный режиссер, гениальность которого уже не нуждается ни в каких доказательствах, и я, маленький человек, безвестный пока актер. В фойе театра однажды появилась дама. В роскошной шубе, высокого роста, настоящая русская красавица. А я, честно сказать, и в молодости был довольно низкоросл... А тут, представьте себе, влюбился. Она и еще раз пришла в театр, и еще, и наконец я решился с ней познакомиться. Раз и два подходил я к ней, но она — ноль внимания, фунт презрения... Я понял, что нужно чем-то ее поразить, а потому, встретив Мейерхольда, попросил его об одной штуке — чтобы он на виду у этой красавицы как-нибудь возвысил меня. Режиссер согласился, и мы проделали такую вещь — я нарочно встал в фойе возле этой дамы, а Мейерхольд, проходя мимо нас, вдруг остановился и, бросившись ко мне, с мольбой в голосе воскликнул:
– Голубчик мой! Ну что же вы не приходите на мои репетиции? Я без ваших советов решительно не могу работать! Что же вы меня, голубчик, губите?!
– Ладно, ладно, — сказал я высокомерно. — Как-нибудь загляну...
И знаете, что самое смешное в этой истории? Эта корова совершенно никак не отреагировала на нашу великолепную игру, спокойно надела свою шубу и ушла из театра. Больше я ее не встречал.