Аттракцион Айши

 Рена Яловецкая
 31 мая 2009
 3657

Замуж Айшу выдали в тринадцать лет. Обманом. Отец зазвал ее гостьей на чужую свадьбу, а потом невесту ловко подменили. Айша тихо плакала, родитель увещевал: – Не плачь. Жених твой высокого, знатного рода и богат, как турецкий шах. Рассказывали, что когда карачаевский князь Дудов сватался к своей первой невесте, ее родичи сомневались, так ли уж он родовит и богат. – Подарок пришлю. Потом судите! — сверкнул глазами и тронул кинжал. И учудил. Прислал гостинец: собаке чашу серебряную с чеканкой и связку ключей. От комнат своего дома. Все ключи из серебра и с позолотой. – Теперь Дудов овдовел, — продолжал уговоры отец, — будешь его женой. Ты ведь уже готова.   

В самом деле, в свои отроческие годы Айша умела все, что должна делать истинно черкесская женщина: усердно молилась Аллаху, соблюдала посты. А еще стегала одеяла, вышивала шелком, плела кисти для шалей. Если ты черкешенка, то за ночь сумеешь свалять овечью шерсть и скатать джигиту бурку. Айша и это могла.
Аул, где жил род Дудовых, примыкал к городской окраине, и волны другой жизни докатывались до стен черкесской твердыни. Там, в пригороде, обитали девушки, не читавшие Коран. Они не опускали глаз при встрече. Ходили с непокрытыми головами, стриженые и в коротких юбках. Вместо лезгинки они танцевали непотребные танцы. За глаза их называли заводчанками и коммунистками. Айша с опаской наблюдала их издали, но случайно с одной из них столкнулась в больнице, куда ее привел муж.
– Ты, овца, чего со стариком живешь? Не те времена! — девица едва не сдернула с головы черкешенки платок.
Действительно, у мужа даже внуки были старше Айши. Богатство его истощилось, но остались лошади, стадо коров и овцы. Айша привыкала к новой роли. Мужу ни в чем не перечила. Он был угрюм, неласков и молчалив. Айша его побаивалась и сердцем к нему так и не прилепилась. И не напрасно. Вскоре его хватил удар, и умер он в одночасье. Однако юная супруга успела ему родить троих детей, но все трое почему-то не выжили. Вслед за мужем она похоронила и отца. Айша не понимала, за что ее наказывает Аллах, и долго носила траур.
Когда началась война и немцы оккупировали север Кавказа, Айше исполнилось только восемнадцать, и она была вдова. Щуплая, тоненькая, она походила на подростка. Солдаты и немецкие офицеры ее не трогали. Какая из замухрышки фройлин? Впрочем, военным начальством было предписано не посягать на честь кавказских женщин, не заводить связей. Дикое племя: кинжал вонзится раньше, чем выстрелит маузер.
Сводного брата Айши, Азамата, обязали работать в комендатуре, определили плотником. Иногда немцы требовали, чтобы привел с собой сестру. Айша мыла в штабе полы и окна, убирала посуду в офицерской столовой. В селе осуждали Дудовых: прислуживают оккупантам. Но события развернулись иначе…
Обычно Айша и Азамат по утрам угоняли стадо в горы: телок, коров, овец.
Немцы знали Дудовых в лицо и не останавливали их на мосту. Однако черкесская семья и не предполагала, в какую опасную передрягу она добровольно себя ввергнет. 
Случайно от переводчика Азамат узнал, что немцы планируют массовое истребление местного населения. А начнут с евреев. Он рассказал об этом Айше, и она побежала к соседям. Разве можно не спасти от смерти тех, с кем живут годами бок о бок? Это родные люди. Все-все! Часовщик Бьома, опиравшийся на массивную трость, мог починить деревенские ходики и швейцарский «Лонжин». Парикмахер дядя Моисей стриг и брил весь мужской пол в парикмахерской на базаре, да и дома у себя не отказывал никому — усаживал клиента перед осколком зеркала, извлеченного из старого трюмо. А аптекарша Цецилия Леопольдовна, прозванная Цилей? К ней бегали за микстурами и порошками, которые она растирала в фаянсовой ступке. Она называла себя провизором и уверяла, что фармацевтическое образование получила в Европе, в городе Берне. Сквозь аптечное окно было видно, как поблескивает пенсне на ее крупном носу и полыхают рыжие волосы, окрашенные красным стрептоцидом.
Одинокие старики, обреченные на гибель, ночью были спрятаны в подвалах, в сараях и на чердаках у карачаевцев, черкесов, ободзинцев. Но на утро пришло другое страшное сообщение: немцы замыслили новую кровавую акцию. Уже готовы машины, чтобы отловить еврейских детей, вывести в лес и там расстрелять.
– Дети… — Айша рвала на себе волосы. Вертелась волчком: там за речкой жили циркачи. Перед самой войной на время гастролей их разместили по квартирам. Дрессированных зверей успели эвакуировать. Подводы с актерами и скарбом застряли на переправе. А у цирковых — полно ребятишек, и все они выступали со взрослыми в аттракционах. 
Артисты были раздавлены свалившейся новостью. Выслушав Айшу, они приняли ее план, а детям сказали, что поведут их на представление.
Малыши от шести до восьми лет, дети жонглеров, клоунов, музыкальных эксцентриков, надели цирковые костюмы и захватили реквизит. Когда стемнело, Айша и Азамат повели к своему дому маленьких артистов — в полосатых трико, крахмальных пачках, бархатных балахонах и кружевных жабо. Этот ночной парад-алле сопровождали безмолвные флейты, скрипки пикколо и гармоники. И еще одноколесный велосипед с красными педалями, шары и два белых голубя, которых обычно в финале под звуки туша запускали под купол цирка детские руки.
– Всех собрали? — с тревогой оглядывая процессию, спросил Азамат. 
Айша, пересчитав детей, кивнула. Детей разместили в большом сарае.
– Куда едем? Когда? — верещали малыши.
Айша ладонью прикрыла рот, дав знак всем замолчать. 
– Слушайте команду, — приказал Азамат. — Быстро раздевайтесь! Костюмы — в мешок. Все остаются только в трусах. Мы вас спрячем в горах.
Дети, ничего толком не поняв, испуганно молчали. Айша и Азамат взяли их за руки и повели к стаду, которое пастухи собирались гнать на пастбище. Каждого ребенка привязали, прикрутили к коровьему боку. Коровы с тайным грузом шли в середине стада, так что со стороны ничего не было видно и не могло вызвать подозрения у патруля. Заметив и узнав среди пастухов Айшу и Азамата, немец кивнул:
– Шнеллер! — и жестами объяснил, что скоро поедет колонна мотоциклистов, и надо спешить. Так стадо благополучно миновало село.
Роланды, Аделины, Клотильды и Мишели — обладатели звучных цирковых имен, а для домашних — Миши, Баси, Мани, Грини и Изики, прижимались к теплой коровьей шерсти. Покачиваясь, как в люльках, они плыли к своему спасению. Коровы, отгоняя хвостами слепней, шли покорно, мерно, смирясь с непривычный ношей. Стадо двигалось к речке, прошло мост, приблизилось к лесу и вскоре добралось до ущелья. Другие пастухи, предупрежденные о появлении «гостей», быстро освободили от веревок невольных пленников и повели к пещерам. В одной из них был загон для скота, в другой разместили спасенных детей. Малышам дали оглядеться, растерли затекшие тела и напоили молоком.
Возвратившись домой, Айша в конюшне, под кормушкой, закопала детские костюмы, мячи, гармонику, скрипку и флейту. Заодно спрятала свой серебряный пояс с красными камнями — материнское наследство. Одноколесный велосипед прикрыла рогожей. Козленка по кличке Моряк отвела к овцам. Она выпустила в небо цирковых голубей, а те долгое время прилетали и садились на крышу ее дома.
Поздно вечером в дверь постучали. Айша выглянула. На пороге стояла Черная Фатима, известная всему селу злобным нравом. Она стукнула палкой по косяку двери:
– Шакалка! Безмозглая! Ты спасла щенков неверных!
И замахнувшись, прошипела страшное проклятие:
– Пусть в семье твоей не рождаются мужчины! Да не продлится твой род!
Айша в страхе захлопнула дверь. Назавтра она сказалась больной и целый день молилась. «Я спасла детей чужого народа и не нашей веры, — думала она, — но Аллах меня не осудит, а пошлет мне своих детей».
Ночью ей приснились два ангела: один записывал ее добрые дела, другой считал грехи и грозил Судным днем.
Поздно вечером Айша и Азамат собрали взрослых циркачей. В сарае уже скопилось много людей. Пришедшие цирковые артисты были одеты как попало. Никто бы не узнал в серой безликой толпе клоуна Фабри, музыкальных эксцентриков братьев Покинез, ассистентку иллюзиониста мисс Викторию и дрессировщицу синьору Клару. И только иллюзионист Эмиль остался артистом: черная блестящая рубашка, белый атласный шарф. Люди перешептывались и больше молчали. Они были подавлены и страшились неизвестности. Опустив головы, сидели на старой кошме на полу. Эмиль подходил к одной группе людей, к другой. У кого-то из-за уха извлек целлулоидный шарик, у кого-то из-за пазухи вытащил колоду карт. Он подошел к Айше и слегка коснулся волос. Вдруг из косы потянулась алая лента, а следом платки разноцветного шелка. Они то связывались узлами, превращаясь в гирлянду, то разлетались, как диковинные птицы. Айша смутилась, закрыла лицо руками, а все засмеялись. Эмиль подходил к измученным предчувствиями людям и каждому вручал сюрприз — пустяк, мелочь. Страхи улетучивались, и брезжила надежда.
– Собираемся! — шепнул Азамат. — Поешьте перед дорогой.
Он принес лепешек, овечьего сыра и слив. 
На сей раз Дудовы придумали другой способ переправить людей в горы. В семьях соседей они собрали старые папахи, войлочные шляпы, фески и облачили в них еврейских беглецов. Новоявленные «чабаны» растворились внутри коровьего стада. 
– Чух-чух! Хайт-хайт! — привычно погоняли скот Азамат и Айша.
Было раннее утро, почти сумерки. Спало село, спала и немецкая комендатура. Стадо шло. Коровы словно плыли в тумане. От них пахло молоком, травами. Позванивали колокольцы на шеях животных. И казалось, странный караван то плывет по реке, то летит по небу. А иллюзионисту Эмилю мнилось, что это какой-то новый аттракцион, и окончится он криками «Браво!». И будет ослепительный свет рампы, и звуки туша, а под купол цирка взлетят голуби. 
Блеющее и мычащее стадо, внутри которого двигалось неоправданное множество пастухов, еще не один раз пересекало мост и достигало ущелья. Так Айша и Азамат партиями переправили в горы и спасли от немецкой расправы около двадцати еврейских семейств.
Жизнь в селе текла как обычно. Ранним утром коров и овец гнали на пастбище. Но староста стал замечать в стаде Айши и Азамата перевязанных коров.
– Да хворают они, вот и бинтуем, — объяснила Айша, приложив руку к сердцу. На самом же деле она придумала хитрую уловку, чтобы переправлять пищу затворникам. Айша пекла лепешки, караваи и холщевыми полотенцами подвязывала, приматывала к вымени коров, уже не дававших молока. Буренки покорно, словно с пониманием, переносили для страждущих благодатный груз.
Тем временем немцы неистовствовали: куда подевался еврейско-цыганский табор. Как снялся вмиг с мест со всеми своими «киндерами» и исчез? В селе и пригороде устраивали облавы и обыски, но следов беглецов так и не нашли.
Когда спустя месяцы оккупантов вытеснили с кавказской земли, «пещерные» жители вышли на свободу. К счастью, они выжили все и, возвратившись, стали искать Айшу и Азамата. Но дом избавителей был пуст, окна заколочены.
Просто в одну роковую ночь года по велению Сталина целые народы были обвинены в предательстве и преданы анафеме. Ошельмовав, их сгоняли с родных мест и ссылали в чужие дальние края — Казахстан и Среднюю Азию.
Товарные вагоны, в которых везли депортированных, «телятники», были битком набитые карачаевцами, черкесами, лезгинами, чеченцами. Женщины, старики, дети мерли от холода и голода, и их трупы не разрешали хоронить. Охранники выбрасывали тела умерших из вагонов прямо на ходу поезда.
Айшу разлучили с братом. Она сидела в углу, у самого колеса на мешке, в который успела бросить стеганое одело, шаль и несколько лепешек.
Ей снились дети, то ли свои, то ли спасенные, и человек, похожий на фокусника Эмиля. Правда, иллюзионист был усат, одет в белую праздничную черкеску с газырями и сжимал рукоятку кинжала.
– Спаси! Защити! — молила его Айша. Но фокусник не обнажил кинжала, а выхватил из рукава гирлянду разноцветных платков, превратившихся в птиц.
Чудо ли случилось, или Аллах спас страдалицу Айшу, но она выжила в кроваво-ледяной круговерти. В казахском городке Кокчетав, где на станции выгрузили и бросили на снег ссыльных, она нашла приют. Там через год она встретила соплеменника, вышла замуж и родила ему трех дочерей.
Когда через два десятилетия кавказские народы были реабилитированы, она возвратилась на родину. Дом ее был цел, но разграблен. В конюшне под кормушкой, где она зарыла вещи маленьких циркачей и серебряный пояс — семейную реликвию, ничего не оказалось. 
Дочки ее, выросшие в советской среде, не знали ни родного языка, ни обычаев. Они жили другой жизнью и о прошлом знали мало. Когда верующая Айша проветривала белье для вечерней молитвы, они подшучивали над ней:
– Мама, ты уже вывесила свои флаги?
Однажды местная газета прислала к Айше корреспондента. 
Журналист тщетно пытался разговорить женщину, чтобы она рассказала о своем героическом поступке. Та отнекивалась, плакала и говорила лишь о брате, погибшем в лагере. Она не могла вспомнить ни спасенных соседей, ни цирковых детей, никого из циркачей — ни клоуна Фабри, ни дрессировщицу коз Клару. В свои сорок с небольшим она была совершенно седой и почти утратила память. Но прожила долго.
Десятки лет спустя Айшу разыскали и навещали гости из Германии, Америки и Израиля. Они приносили ей подарки и благодарили за то, что в страшные годы войны она им, маленьким, спасла жизнь, спрятав от немцев в пещере, в горах.
Айша безучастно кивала головой, отирая щеки от поцелуев благодарности, и лишь однажды оживилась и вдруг спросила:
– Джаным, душа моя, скажи, а где теперь фокусник?
 

* * *
 

Увековечена ли память о черкешенке Айше в Аллее праведников в Яд ва-Шем в Иерусалиме?
 

Рена ЯЛОВЕЦКАЯ 
Россия


 



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции