Наталья Зимянина: «Таких как Филиппенко, я больше не встречала»

Сага о протертом супе

Когда мы жили вместе — мотались по съемным комнатам, — с выпивкой у него как-то не получалось. Он же был закоренелый язвенник — вечная грелочка наготове, белые сухари, теплое молоко. Бледный, худющий. 
Однажды в большой, шумной, но чужой компании девицы при мне долго обсуждали восходящую звезду Александра Филиппенко и какую-то его ужасную жену, которая довела его до язвы желудка. Я долго слушала, кивая головой, а потом, давясь от смеха, сказала, что я и есть та самая ужасная жена. И что язва не желудка, а двенадцатиперстной кишки. И блеснула парой рецептов протертых супов и паровых котлет, которые меня к тому времени уже просто достали. Ведь тряслась я над Сашкой жутко. Но, видимо, как-то не так тряслась.
Что по-житейски обидно, когда мы развелись, Филиппенко что-то там себе внутри ушил или отчикал и, по-моему, больше от язвы не страдает. Так что следующей жене он достался без «голодных болей». А все мои рецепты «стола №1» (язвенники знают) пошли в дело, пока были маленькими наши дети — Маша и Паша.
…Но как же все-таки работают условные рефлексы! Когда однажды я увидела, как он, теперешний, закусывает маринованным огурцом — лишилась дара речи.

Лорд и вахлаки

Много раз судачили, что Саша с расчетом женился на дочке главного редактора «Правды», то есть на мне. Ха-ха. Папа у меня был не сахар, и Саше скорее боком выходило это родство. Когда он недолгое время работал в Театре на Таганке, Юрий Петрович Любимов, по-моему, только мстительно оттягивался на таком потрясающем актере, давая ему роли вроде безмолвного слуги, моющего в тазу ноги, кажется, Полонию в «Гамлете». 
Кто в Сашу поверил — так это Михаил Александрович Ульянов. В Вахтанговском театре он взял его в спектакль «Ричард III». Саша очень волновался — первый Шекспир в его жизни, да еще Бэкингем! Мы с моей мамой пришли на премьеру, перетряслись просто, крепко держались за руки, тем более что мама обожала Сашу, они были прямо какие-то родственные души.
На сцене моталась куча неразличимых персонажей мужского пола. Мама после спектакля сказала: «Ну что, все тут вахлаки, один наш — лорд!» (Ульянов, разумеется, из списка «вахлаков» исключался, он там над всеми царил). Саша на сцене действительно выглядел впечатляюще — осанка, взгляд, выговор, достоинство. И не скажешь, что выходец из КВНа. Но готовится-то он как! Когда учил роль, ездил даже к переводчику Михаилу Донскому в Переделкино.
В отличие от многих Сашиных коллег, порядочность по отношению к профессии ему и сейчас не изменяет. Как ни смешно, это очень заметно по сериалам. И лицо у него вроде никакое не аристократическое, а все равно — он лорд, а вокруг вахлаки.

Спасибо, гены!

Наши дети Маша и Павел росли, когда у Саши образовалась другая семья. Он был уже известный артист, но по иронии судьбы именно в это время стал играть сплошь отрицательные роли. (По-моему, началось это с лже-Санько в «Рожденной революцией»). Однажды сидим, смотрим по телевизору начало нового фильма «Визит к Минотавру», и в роли настройщика там на экране возникает неожиданно благообразный Александр Георгиевич. Как говорится, ничто не предвещает… Вдруг девятилетний Паша вздыхает: «Ну, наш-то, наверное, будет главный преступник». И не ошибся. С тех пор, конечно, ими пересмотрено все, включая обоих «Мастеров и Маргарит», где в одном фильме он — Коровьев, в другом — Азазелло. 
И у наших детей, которые уже намного старше, чем мой белобрысый жених Саша Филиппенко в 1970-м, такое же исключительное внимание к слову, любовь к Гоголю и Зощенко со всей их скрытой горечью, умение смаковать Платонова и Довлатова, редкая сейчас привычка отлавливать хорошие литературные новинки. Кому же тут еще поклониться, как не филиппенковским генам?
 

Фото из личного архива
Натальи ЗИМЯНИНОЙ