Как создавали «Ликвидацию»: мифы и реальность

 Беседовала Элла МИТИНА, Россия
 5 марта 2010
 12008

Режиссер фильма Сергей Урсуляк: «Я не могу сказать, что я такой уже певец еврейской темы. Но почему-то так происходит. Хотя можно было бы себе сказать: «Ну, милый мой, у тебя бабушка еврейка, чего там говорить-то!» Нет, я не ощущаю себя уж таким евреем. И меньше всего, когда попадаю в еврейскую среду. Трудно это объяснить, но я думаю, что мироощущение, сочетание юмора и грусти, свойственные евреям, — вот черты, которые мне близки…»

Сериал «Ликвидация», дважды показанный по телеканалу «Россия», имел оглушительный успех у зрителей. Его полюбили все: и простые люди, и интеллигенция, и молодежь, и люди старшего возраста — от Москвы до самых до окраин. И немудрено: привыкшие к незамысловатым историям «мыльных» сериалов, снятых в расчете на непритязательную аудиторию, зрители впервые почувствовали, что постановщики картины относятся к ним всерьез и с уважением. Захватывающая история, подлинные, а не картонные страсти, обаятельный, а не дешевый юмор, настоящая, а не анекдотичная Одесса, блистательные актеры — все вместе способствовало успеху этой масштабной ленты. Пожалуй, после советских «Место встречи изменить нельзя» и «Семнадцати мгновений весны» на нашем экране наконец появился телесериал такого высокого художественного уровня. Мы встретились с режиссером картины Сергеем Владимировичем Урсуляком, который любезно поведал, как снимался телесериал, и что осталось за кадром.
– Когда вы работали над сценарием, не было ли боязни, что картина, в которой главного героя зовут Давид Маркович Гоцман, будет вызывать у наших не самых толерантных граждан некоторые вопросы?
– Эти мысли были, и они волновали в первую очередь продюсеров. Ведь это им предстояло предлагать телеканалам для показа картину, и уже каналы решали, показывать ее или нет. Но поскольку продюсеры — люди интеллигентные, да к тому же еще и армяне (генеральный продюсер кинокомпании Рубен Дишдишян. — Э.М.), то они понимали, что главное — это сам сюжет. Хотя и они опасались, что смотреть две недели на еврея по центральному каналу в prime time страна может не захотеть. Но вот выяснилось, что мы не очень хорошо знаем свою страну.
– А что выяснилось? Чего мы не знаем?
– Выяснилось, что если бы в нашей стране действительно присутствовал пещерный, немотивированный, нутряной антисемитизм, то народ просто бы не выдержал этой картины. Но российский антисемитизм имеет выборочный характер. Народ, который поет песни Дунаевского, Фельцмана, смотрит фильмы Райзмана и Ромма, любит Райкина, Жванецкого, Ширвиндта, Арканова, Горина все-таки не выглядит таким уж отпетым. Я думаю, что во многом разговоры об антисемитизме вызваны родовыми опасениями самих евреев. Более того, я знаю, что после показа картины один руководитель телеканала «Россия», который, как мне известно, родом из Краснодарского края, не самой толерантной области, делился мнением своих земляков, которые сказали ему: «Наконец-то у вас на экране появился нормальный русский человек», имея в виду Давида Гоцмана.
– В Интернете на разных форумах есть огромное количество откликов на ваш фильм. Какие из них вам показались справедливыми, а какие — нет?
– Ну, знаете, режиссеры — люди простые. Те, кто меня ругают — несправедливые; те, кто хвалят — само собой, интеллигентные, тонкие, все понимающие люди, что бы они ни писали.
– Сценарий и его воплощение — разные вещи. Что ушло из сценария во время съемок? Что изменилось? Что появилось нового?
– Актеры добавили жизни, конкретики. Ушло вообще — юмор ради юмора. Были в сценарии такие хохмочки. Ведь Одесса располагает к этому. Я считаю, что добавилась большая пронзительность, добавился «серьез» и настоящее чувство героев друг к другу и, соответственно, зрителей по отношению к этим героям. Я понимаю, что «Ликвидацию» можно было очень легко сделать проходной, рядовой картиной, не имеющей такого резонанса. Но здесь совпало много вещей: мое желание делать эту историю, знание людей, о которых я рассказываю.
– А откуда вы их знаете?
– Ну, во-первых, мое детство частью прошло на Украине в маленьком городе Каменец-Подольске. Гоцман, каким его играет Машков, — это мой отец, это мой дядя. Все эти люди, которых я показывал Володе, — они такие, какими я их знал. Я люблю эту среду. Как-то так складывается, что практически в каждой картине у меня есть представитель некоренной национальности…
– Это вы так куртуазно называете евреев?
– Ну да. В общем, они есть у меня и в «Русском регтайме», и в «Сочинении ко Дню Победы». И не могу сказать, что я такой уже певец еврейской темы. Но почему-то так происходит. Хотя можно было бы себе сказать: «Ну, милый мой, у тебя бабушка еврейка, чего там говорить-то!» Нет, я не ощущаю себя уж таким евреем. И меньше всего, когда попадаю в еврейскую среду. Трудно это объяснить, но я думаю, что мироощущение, сочетание юмора и грусти, свойственные евреям, — вот черты, которые мне близки.
– В чем была трудность освоения роли Машковым? Ведь у него уже был опыт игры еврея, скажем, в фильме «Папа», где он тоже играл главную роль?
– Мне хотелось создать образ Гоцмана на сочетании качеств, которые я в мужчинах очень люблю. На симбиозе юмора, мужественности, непосредственности, детскости, наивности. Я с самого начала не хотел, чтобы он был брутальным. Я бы хотел, чтобы он вызывал смех, чтобы он начинал строить из себя того, кем на самом деле не является…
– Чтобы он был объемен, многогранен?
– Да, совершенно верно, именно объемен. Но сценарий этого не предполагал, и это не сразу родилось.
– С Машковым было трудно работать?
– Нет, очень легко. Но было опасение, что мы можем разрушить героизм характера главного героя, превратить все в хохму, разрушить «серьез». И мы прошли путь от смешного, которое возникает случайно, от характера, от ситуации, в которую Гоцман попадает, от города, в котором он живет, от его национальности к тому образу, который в результате получился. Но я мог показывать сколько угодно, но если бы актер не схватывал, если бы не наполнял чем-то своим, то ничего бы не вышло. Хотя Володя говорил и говорит до сих пор, что Гоцман — это я…
– Ну, наверное, в каждом режиссере живут все характеры его героев…
– Наверное. За приглашение Володи на роль Гоцмана я должен сказать спасибо продюсерам «Централ Партнершип» и в первую очередь Рубену Диштишяну. Ведь первоначально Машков даже не был в круге тех актеров, которых я предполагал на эту роль. Наверное, это и есть продюсерское чутье, за которое я им очень благодарен.
– Многие гадают, зачем нужно было просить Пореченкова, исполняющего роль майора Кречетова, поправляться? Никто никогда не видел Михаила таким пополневшим.
– Разумеется, никто его не просил. Это очередной миф о фильме, которых развелось довольно много. Пореченков в этот момент сам был довольно плотный. Но меня не смущало, что Михаил такой объемный рядом с жилистым Машковым.
– А правду говорят, что когда вы приехали в Одессу, то местные жители узнавали Пореченкова, и он для них был настоящей звездой, поскольку часто мелькает на экранах, а Машкова не замечали. Это так?
– Нет, это не так. Просто Миша и Володя — это два разных типа актеров. Для Володи внимание зрителей — это огромная тяжкая ноша. Он не любит, когда его спрашивают: «Вы тот самый Машков? Или вы не тот Машков?» Поэтому он старался сидеть в гостинице или у себя в вагончике и не высовывать на улицу носа. Миша — другой человек. Ему нравится, когда вокруг него люди. Когда все смеются. Вообще Миша — раздолбай. Если бы он был меньшим артистом, то это было бы ужасно. Он был одним из тех, на кого я срывался во время съемок, потому что до команды «Начали!» он еще смеется, а после команды «Стоп!» он уже хохочет. За его эту несерьезность я его постоянно шпынял. Володя совсем другой. Ему нужно приехать на съемку за два часа, он должен долго готовиться. Хотя и Володя готов в каждый момент и посмеяться, и пошутить. Просто это два абсолютно разных типа актеров. А узнавали их одинаково
– Говорят, что прошлой Одессы нет, она умерла. Но рассказывали, что и сценарист Алексей Поярков ездил в Одессу набираться местного фольклора, и лингвисты работали с актерами над одесским произношением. Так старая Одесса жива?
– Ну, мне не с чем сравнивать, поскольку я Одессы прежней не знал. Местные евреи, с которыми мы говорили, уверяли нас, что раньше и голубей было больше, и гадили они меньше. Я приехал с опасениями, что Одесса — это миф, что этот город придуман талантливыми одесситами. Но нет, Одесса — это действительно сочетание несочетаемого. Думаю, такой винегрет связан с тем, что там намешано огромное количество кровей, и это обстоятельство дает такой неожиданный, ни на что не похожий результат.
– В «Ликвидации» есть большие эпизоды, которые связаны с толстяком Эммиком и его мамой тетей Песей. По большому счету, они для драматургии фильма большой роли не играют. Выкиньте их — и фильм не потеряет своего смысла. Почему же все-таки для вас эти эпизоды были так важны? Они сняты с такой теплотой и любовью…
– Потому что именно они создают атмосферу Одессы. Уберите эти эпизоды — и останется голая интрига: кто кого убил, и кто кого предал. Именно атмосфера двора создает огромную часть обаяния этого фильма. И, не позови я на роль тети Песи Светлану Крючкову, ушло бы большое количество положительных эмоций, связанных с этой картиной. Первоначально у меня были сомнения по поводу этой роли. Очень легко было сбиться на еврейский анекдот, на эстрадность. Идея пригласить Светлану Крючкову родилась тоже не сразу.
– Кого еще вы предполагали на эту роль?
– Никого не было. До такой степени никого, что я даже думал переписать эту роль на мужчину и попросить Маковецкого ее сыграть. Но как-то не сложилось, хотя Сережа все равно участвовал в картине. Крючкову мне предлагали с самого начала, но о ней ходили легенды, что она человек со сложным характером. А я, знаете ли, всегда опасаюсь сложных женских характеров. Но прошло три месяца и вновь возникло предложение ее позвать. Она была утверждена без секунды раздумий. И уже потом выяснилось, что Светлана из Кишинева, что она многие вещи знает лучше, чем я, и что работать с ней — удовольствие.
– Ну да, как правило, разговоры о сложностях характера актера возникают, когда на съемочной площадке нет творчества…
– Совершенно верно. Постановщики делают неизвестно что по принципу «что получилось, то и хотели», и немудрено, что у актеров появляются сложные характеры. С ней мы жили душа в душу. И сейчас и переписываемся, и перезваниваемся.
– А как работалось с остальными звездами? Например, с Константином Лавроненко, Ксенией Раппопорт? Все-таки они актеры мирового уровня.
– Прелесть крупных актеров в том, что они никогда не демонстрируют свою крупность, свою отдельность. Они, как правило, замечательные товарищи. Им не нужно ничего никому доказывать. Я, мол, недавно в Каннах был и вот чего получил. Поэтому сложностей не было.
– В одном интервью вы рассказывали, что жители двора, где снимались эпизоды с Эммиком и тетей Песей, очень помогали вам. В чем проявлялась эта помощь?
– Ну, во-первых, они, как минимум, не мешали и уже этим оказывали большую помощь. Если нельзя было ходить — они не ходили. И не было в этом дворе квартиры, куда бы нас не впустили и куда бы мы не занесли камеру, свет и массу другой аппаратуры. Двор в течение нескольких месяцев был затянут пленкой, и его обитатели жили как помидоры в теплице. Даже кошки сходили с ума от этой атмосферы. Кроме того, мы постоянно производили какие-то разрушения: то мы взрывали квартиру, то квартира горела. День и ночь были включены софиты, стоял бесконечный мат-перемат, без которого ничего не сдвигалось с места — все это не создавало атмосферы кино как праздника. Но люди терпели. Вообще хочу сказать, что наши люди везде, кроме Москвы, терпеливые и хорошие. Там можно всюду зайти. Тебя везде угостят. Там и хамят как-то по другому. Без желания, чтоб ты сдох!
– Когда вы искали для съемок нужный вам двор, как на вас реагировали местные жители?
– Обычно сразу появлялось человек пять с вопросом, не будут ли их сносить. Когда выясняли, что сносить не собираются, они думали, что пришли проверять, как они живут, и сразу начинали жаловаться на жизнь. А когда понимали, что приехали такие бесправные и безобидные люди как кинематографисты, то начинали звать поесть-попить. Вообще-то Одесса небогатый город, но за счет радушия очень выигрывает.
– Кто придумывал все эти фразочки, словечки типа «картина маслом», «кудой? тудой!», «ты меня вколотишь по самый гроб!», которые делали героев картины такими колоритными?
– «Картина маслом» и «ты меня вколотишь по самый гроб» принадлежат сценаристу Алексею Пояркову. «Кудой? тудой!» придуманы уже на площадке. Мне кажется, что это предложил я, но не уверен до конца. Поэтому утверждать не буду.
– Скажите, а не страшно было после такого успеха «Ликвидации» приниматься за «Исаева?»
– Поскольку я сразу вошел в работу над «Исаевым», то даже не успел испугаться. У режиссеров, которым сильно повезло, есть визитная карточка — фильм, по которому этого режиссера и вспоминают. Мне повезло с «Ликвидацией». Не скажу, что это очень приятно, когда становишься режиссером одной картины. Я знаю, что, например, Владимир Меньшов ежится, когда вспоминают только про его фильм «Москва слезам не верит». Он сразу вскидывается: «А “Любовь и голуби”?» Мне говорят: вы знаете, что вы теперь навсегда останетесь автором «Ликвидации»? На самом деле для режиссера это, с одной стороны, огромное счастье стать автором любимой картины. С другой — неприятно. Но не страшно. Потому что страшно, когда мог сделать хорошо, а сделал плохо. А успешность — это вообще вещь непредсказуемая, эфемерная. Ведь если бы кто-то знал, как делать шлягеры, так только бы все снимали «Москва слезам не верит».
– А что теперь? Что будете снимать?
– Сейчас мы с Эдуардом Володарским пишем сценарий по роману Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Это будет масштабная многофигурная картина. В течение трех месяцев мы должны привести сценарий в какой-то более-менее законченный вид и тогда уже примем решение, снимать эту картину или нет, потому что затраты на нее — и человеческие, и творческие — будут огромные, а работать впустую мне бы не хотелось. Я очень опасаюсь за эту работу. Потому что сегодняшняя телевизионная аудитория очень упростилась. И все, что не развлекает, все, что заставляет думать, не вызывает интереса.
– А не кажется ли вам, что уже сам заказ на такой фильм говорит о новых, пусть пока мало заметных проявлениях в нашем обществе, в котором стремление к развлекательности должно смениться стремлением к чему-то интеллектуальному? Вот ведь был же большой успех у сериала «В круге первом» по роману Солженицына, вещи непростой, заставляющей думать?
– Дай Б-г!.. Но этой работы я боюсь. Будет очень обидно, если она окажется никому не нужной.
– От всей души желаю, чтобы и этот фильм у вас получился. Удачи вам!
– Спасибо.
 



Комментарии:

  • 22 августа 2020

    Танкист

    Евреи - умнейшая нация часовщиков музыкантов, поэтов, ювелиров, авиаконструкторов, оружейников .... Вот за это бездарность ненавидит гения, в глубине души осознавая, страшную зависть!

  • 19 июля 2020

    Ирина

    Фильм смотрела раз 20, не меньше, и каждый раз восхищаюсь, а какая музыка пронизывающая...Машков в этой роли очень похож на моего отца...и мизинец также держал когда пил молоко......Браво команде, создавшей по настоящему отличный фильм.

  • 9 октября 2018

    Надежда

    Мне тоже статья очень понравилась. Искренне и с юмором. Фильм пересматривала недавно и решила узнать, как он снимался.

  • 30 сентября 2016

    наталия

    Прекрасный Урсуляк.Восхищяюсь Ликвидацией.А вам вражины родных евреев фигушка мы просто превосходны.

  • 23 февраля 2016

    Гость

    Фильм - мечта еврея о героизме. А Вы не хотите создать фильм о концлагерях, где евреи еще теплых сокамерников обгладывали или о блокадном Ленинграде - о каннибалах евреях и вкусных котлетках из мяса соседей. Это будет на ура.

  • 2 мая 2013

    Гость

    Спасибо большое) И за интервью, и за Одессу!
    И шоб вы нам были здоровы!..)

  • 28 июня 2010

    Гость

    Спасибо за фильм.
    И спасибо за интересную статью.

  • 10 марта 2010

    Гость

    Какое интересное интервью! Спасибо огромное!
    Зря люди не пишут комментариев, наверняка другим прочитавшим тоже понравилось. Я раньше тоже не писала - молча читала, и это наверное неправильно :)

    Ирина.


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции