Цена победы — жизнь

На нынешней премьере РАМТа публике тоже предстоит расположиться на той же основной игровой площадке этого театра. Правда, на сей раз ей надлежит занять места на длинных жестких скамейках, что вполне закономерно. Следить за трагическими событиями, которые разворачиваются в период Второй мировой войны в литовском гетто, сидя в удобном театральном кресле, и впрямь было бы неловко. К тому же и актерам, наверное, было необходимо отсутствие так называемой четвертой стены. Поставленная режиссером Миндаугасом Карбаускисом инсценировка романа Ицхокаса Мераса по большей части состоит из обращения действующих лиц спектакля с монологами к зрителям.
Монологи эти произносятся артистами без ажиотажа, строго, аскетично. И это также оправданно. Существование в гетто, а точнее, выживание в нечеловеческих условиях, говорит — а иногда и вовсе кричит — само за себя.
Ну какой еще дополнительной интонацией можно усилить эффект воздействия на зрителей истории Рахили Липман (Нелли Уварова, наряду с Дарьей Семеновой и Тарасом Епифанцевым по ходу спектакля играющая несколько ролей), ставшей вместе со своей подругой по несчастью Лизой (Дарья Семенова) жертвой медицинских опытов? Или — какими эмоциональными красками должна окрасить свою речь та же Семенова, повествующая о том, как другая ее героиня — певица Инна Липман — погибла из-за того, что посмела внести на территорию гетто мешочек гороха, подаренный ей коллегой — тоже певицей Марией Блажевской (Нелли Уварова) — вместе с партитурой оперы Ф. Галеви «Жидовка»? И нужно ли пользоваться какими-то специальными приемами Дмитрию Кривощапову, делясь с нами подробностями трогательных отношений своего персонажа — Исаака Липмана — с девушкой из гетто, для которой Исаак с риском для жизни проносил в гетто цветы, будучи не раз избитым за это? И что можно добавить к предложенным режиссером Миндаугасом Карбаускисом и художником Анной Федоровой изобразительным метафорам? Особенно к той, что сопровождает фрагмент спектакля, связанный с гибелью Йонаса Климанса (Тарас Епифанцев) и его жены — Оны Климене (Нелли Уварова)?
Завершая сюжет о чете литовцев, надеявшихся спасти Тайбеле — младшую дочь Авраама Липмана (Илья Исаев), артисты вешают на стойки пальто — два взрослых и детское, а в зрительской фантазии мгновенно возникают очертания виселиц, на которых были казнены рискнувшие укрыть еврейского ребенка Йонас с Оной и маленькая Тайбеле.
Огромные шахматные доски — центральная деталь оформления спектакля. Они иллюстрируют увлечение надзирателя Шойгера (Степан Морозов). Эти доски в какой-то степени становятся обобщающим образом самого гетто, где живые люди значат не больше, чем шахматные фигуры, с которыми Шойгер всегда волен поступить так, как ему захочется.
Однако и здесь находится место для проявления мудрости и силы человеческого духа. К примеру, когда Авраам Липман (Исаев) обращается к Шойгеру (Морозов) с просьбой не увозить из гетто детей и при этом отказывается снять перед Шойгером шляпу, мотивируя свой поступок невозможностью нарушить еврейскую традицию. Но вот шляпа снята, а под ней оказывается… кипа: и приказ выполнен, и традиция не нарушена. И, наконец, под занавес спектакля Исаак Липман (Кривощапов) вместо того, чтобы свести партию с Шойгером к ничьей, что помогло бы сохранить жизнь его детей и самому остаться в живых, предпочитает завершить судьбоносную игру победой.
И эта трагедия подается Российским молодежным театром без какого-либо «ударного» акцента, без пафоса. Вероятно, поэтому после завершения спектакля хочется сначала минуту-другую помолчать. А потом уже с благодарностью аплодировать его создателям.
Майя ФОЛКИНШТЕЙН, Россия
Фотографии предоставлены РАМТом