По мотивам жизни…

— Борис Афроимович, до поступления в Театральное училище имени Щукина вы окончили физфак Казанского университета. Зачем лирик пошел в физики?
– Почему я выбрал физфак? Потому что легко и хорошо учился, окончил школу с золотой медалью. Конечно, я — лирик. Когда мне было четырнадцать лет, публиковался в газете «Комсомолец Татарии», был увлечен журналистикой. Однако родители, особенно папа, объяснили, что мне нужна более основательная профессия. А так как все мои друзья были «физиками», то заодно с ними я поступил на физфак университета. Впрочем, я не настаивал, что хочу стать журналистом, потому что хотел быть артистом! В нашем доме была творческая атмосфера, много гостей. Мама пела, играла в оркестре-спутнике при оркестре Олега Лундстрема на скрипке.
— У вас дома говорили на идише?
– Говорили, когда надо было, чтобы «мальчик не понял». Когда стало ясно, что я понимаю по-еврейски, домашние перестали это делать. Зато я знаю идиш, язык предков. Итак, семья была увлечена искусством: мама прелестно пела, папа декламировал стихи. Немудрено, что в университете я стал лидером самодеятельности. А вот на семинарах и лекциях появлялся редко. При этом получал стипендию, а потом защитил диплом. Причем в те времена я уже работал в Казанском драматическом театре имени Качалова. Прибился туда, куда тянуло.
— Как же вам это удалось?
– Главреж театра Наум Орлов был председателем жюри на городском фестивале самодеятельных театров. А я создал университетский театральный коллектив. Вообще-то после 1-го курса я пытался поступить в Театральное училище имени Щукина. Но вылетел с четвертого тура, вернулся на физфак и затеял там театр. В нашем театре было двенадцать актеров — поровну мальчиков и девочек, и я — тринадцатый. Девчонки были потрясающе красивы — в этом заключалась половина успеха! На самой красивой девочке я женился. С тех пор мы вместе, дай Б-г, подольше… Наталья подарила мне сына Рому. Но это все было потом. А тогда наш любительский театр победил на всех фестивалях. Про нас написали в казанских газетах, рассказали в местных теленовостях. А главное, мне предложили работу в драматическом театре после того, как в 1966 году я организовал первый в Казани вечер самодеятельной песни. Там меня увидел главреж Казанского драматического театра Наум Орлов. И когда театру понадобился поющий актер, меня позвали. Дебютировал в роли (без слов) купца в «Каменном властелине». Еще исполнял испанские танцы. Так как был спортсменом, то думал, что классно двигаюсь. Поэтому смело привел на премьеру будущую жену. После спектакля услышал от нее: «По-моему, тебе жмут сапоги». Это был страшный удар! Решил было не жениться, но гласу рассудка не внял… Защитив диплом, я сказал родителям, что поступаю в Щукинское училище. Мама стала заламывать руки, но папа сказал: «Пусть он теперь живет, как считает нужным».
— На второй раз вы легко поступили?
– Очень легко! Я поступил на режиссерский курс к ректору «Щуки» Борису Захаве. После дипломного спектакля Алла Александровна Казанская сказала: «Боря, вы хороший актер, зачем вам режиссура? Актерам легче живется — мы многое прощаем себе и ничего не прощаем режиссерам». Я тогда ей не внял. После училища вернулся в Казань: дома случилась страшная драма, в 53 года умер отец… Я оказался единственным мужчиной в семье. Надо было заботиться о маме, сестре, неработающей жене, годовалом сыне. Пошел на работу в Казанский ТЮЗ. Впрочем, мне повезло: там судьба свела меня с главным режиссером Феликсом Григоряном, очень талантливым человеком. В столице немало «птенцов гнезда» Григоряна: замечательные артисты Володя Ильин, Таня Владимирова, Борис Плотников, профессор Щукинского училища Михаил Борисов… Всех этих людей в разное время Феликс собрал в ТЮЗе. Я там играл и ставил. Но потихонечку начал собираться… в Москву.
— Как же обязательства перед семьей?
– А я перебирался с семьей, которую считаю главным своим достижением. Мы с женой вместе около сорока лет. Надеюсь, Б-г даст здоровья и жизни, дотянем до золотой свадьбы… Есть старый анекдот: человека на золотой свадьбе спрашивают: «Вы пятьдесят лет прожили с женой, неужели никогда не хотелось развестись?» — «Никогда! А вот убить хотелось». Мы абсолютно разные люди, но уживаемся. У меня не сахарный характер, она тоже сложный человек, но в главном сходимся. Конечно, как в любой семье, случаются и кризисы. Но в сложных ситуациях, когда дело пахло смертью, Наташа была мне серьезной опорой. Мне с женой повезло.
— А ей, наверное, с вами… Когда семью перевозили в столицу, обещали жене налаженный быт?
– По части бытовых проблем я обо всем с жизнью договорился. Близкие никогда не знали нужды, потому что я востребован, неплохо зарабатываю благодаря профессии… Какой профессии? Как-то, трезво оценив себя как режиссера, понял, что постановщиком могу быть профессиональным, но средним, что не хочу «каждый раз умирать в актере», а хочу играть! Ушел в свободные художники и стал сам себе режиссер, писатель и актер. Затем начал объяснять окружающим, что я им нужен. Как? Рецептов нет. Не отказывался ни от какой работы, если она была по силе. Пел, играл, писал. В результате теперь работа приходит ко мне. По телефону. Обычно мне звонят и предлагают сыграть, спеть, написать или организовать «чего-нибудь».
— Так что же у вас за профессия? Актер? Режиссер?
– Пожалуй, шоумен. Но без негативного оттенка… Свое шоу я организовал 15 лет назад. Так получилось, что в Гильдии актеров кино России появился ансамбль, который теперь называется «Генофонд» и существует под моим чутким руководством. «Генофонд» собрал звезд российского кино: Бориса Химичева, Бориса Клюева, Аристарха Ливанова, Александра Голобородько, Александра Белявского (он, к сожалению, в последнее время не участвует в концертах из-за болезни), Юрия Чернова, Александра Пашутина, Андрея Анкудинова, Бориса Невзорова. Без боли в сердце не могу вспоминать, увы, ушедших из жизни Анатолия Ромашина и Игоря Старыгина — они тоже пели с нами... Хотелось видеть на сцене красивых могучих мужиков в смокингах, бабочках, очках, с папками в руках! И теперь, когда выходит Борис Химичев, в зале вспыхивают аплодисменты — нельзя иначе встречать этого красивого седовласого актера. Кстати, название пришло из зрительного зала. Однажды во время выхода актеров на сцену зрительница крикнула: «Идет генофонд нации!» Так появилось название. За эти годы мы выпустили сотни капустников. Я тоже участвую в действе, которое начинаю так: «На сцене датский ансамбль «Генофонд» Гильдии актеров кино России. Почему датский? Потому что поет только по торжественным датам. Почему генофонд? Сами видите». Сначала мы пели только «своим». Потом ко мне начали подходить люди и просить спеть для родственника-начальника. Тут мы поняли, что дошли «до самого цимеса»! Разговоры о деньгах вызывают у иных людей стеснение. А я убежден — профессионал должен профессией зарабатывать. Кстати, своим мы поем бесплатно.
— В чем, на ваш взгляд, причина успеха «Генофонда»?
– На этот вопрос чудесно бы ответил Боря Клюев. Когда нам что-нибудь вручают, он поднимает палец и назидательно говорит: «Потому что имеем успех». Номер создается «по мотивам жизни». О себе слушать всегда приятно. Обычно мы встречаемся с родными, друзьями и коллегами, выспрашивая у них все о юбиляре. Иногда нам дают пресс-релиз с литрами, кубометрами и тоннами достижений. Тогда задаю свой коронный вопрос: «Ваш юбиляр спит с секретаршей?» Меня в шоке спрашивают: «Вы об этом писать хотите?» Я отвечаю: «Упаси Господь! Мы — люди старой закалки и ничего лишнего себе не позволим. Но! Мы должны выглядеть так, словно провели полжизни за кулисами компании, поэтому обязаны знать все, что вызовет отклик в зале». Тут люди потихоньку раскалываются. Мое дело — на основе рассказанных историй создать репризу.
— Говорят, ваши репризы пользуются успехом даже в Америке.
– Моих концертов в Америке стало меньше — русскоязычные артисты зрителям нужны все реже… Обычно на концертах исполняю бардовские песни, рассказываю байки — театральные истории. Эти истории я не выдумываю! Просто однажды мне стало обидно, что впустую пропадают байки закулисья. Начал их собирать и литературно обрабатывать, сохраняя «живой голос» рассказчика. По байкам написал книгу «Актерская курилка», уже выдержавшую несколько переизданий. Байки не всегда правдивы, но я так и пишу: «Байка — вещь несерьезная, документом служить не может, как услышал, так и передаю дальше». Эти истории я и рассказываю на концертах. Кстати, в израильской и американской аудитории есть своя прелесть. Ей не нужно объяснять, кто такие Утесов, Раневская, Райкин… Нынешнему молодняку это надо! И не только юным американцам и израильтянам, но и нашим ребятам, что очень грустно. Молодежь часто не знает Галича, Окуджавы, Визбора! Мы вот в Москве много лет подряд вместе с вдовой Юрия Визбора Ниной и режиссером Ольгой Анохиной проводим вечера памяти, приуроченные ко дню его рождения. Нельзя допустить, чтобы людей такого масштаба забывали на родине. Это и есть наш «генофонд»… Мы не имеем права его потерять.
— А не страшит мысль, что ваш «Генофонд» однажды потеряет зрительский интерес?
– Не думаю, что «Генофонд» может надоесть. Но тогда что-то другое придумаю! Сейчас хочу одного: больше играть. В кино хотелось бы сняться. Кинематограф долго не знал о моем существовании. Тем не менее несколько киноролей имею. Считаю одной из самых серьезных своих киноработ роль Кусиена Плоткина в фильме «Тяжелый песок», за которую благодарен семье Барщевских-Виолиных. Мало того что меня утвердили на роль местечкового мясника, так еще из роли сделали конфетку. Ведь жизнь Плоткина в повести укладывается в полстраницы. Но автор сценария Наталья Виолина дописала для меня эту роль специально. Дальше было мое дело — как следует сыграть Плоткина! Кажется, это удалось. Во всяком случае, услышал много добрых слов от зрителей и коллег, а главное, от мамы…

Беседовала Юлия СЕДОВА, Россия