Люба-партизанка

Жизнь Любови Израилевны Шерман может служить темой большого трагического романа. 21 июня 1941 года в украинской средней школе города Дунаевцы (тогда Каменец-Подольской области) проходил выпускной вечер. До самого рассвета хлопцы и девчата «спивалы» украинские и еврейские песни (больше половины из них были евреями), плясали фрейлехс и гопак. Выпускнице Любе казалось, что впереди ее ждет большая счастливая жизнь… Но, как говорится, «человек предполагает, а Б-г располагает». Утром ясное небо закрыли самолеты с черными свастиками. Началась война. 
Вскоре в городе появились беженцы — польские евреи, которые рассказали, как ведут себя с евреями солдаты «самой культурной и цивилизованной» нации. И семья Коднеров — папа, мама, три сестры (одна из них Люба) — решили бежать. Израиль, отец Любы, помолился и повез их на подводе в деревню Косковцы — к бабушке Ите и дедушке Биньямину.
Но вскоре и в этой сельской глуши появились немцы. Староста и полицаи, в недавнем прошлом их односельчане, объявили «обовъязкову рэгистрацию усих жыдив», а потом согнали всех (в том числе детей, больных и стариков) на сельскую площадь, проверили по списку и, как скот, погнали по дороге на Каменец-Подольск. Остановились у Днестра, в городке Старая Ушица, где евреев со всей округи загнали в гетто. Узников заставили дни и ночи прокладывать новую дорогу до областного центра. Питались впроголодь тем, что удавалось обменять на одежду у местных крестьян. Начались обмороки, смерти.
Однажды осенью в колонне, которую гнали полицаи на рытье дорожного полотна, Люба оказалась рядом с отцом. Когда пьяные конвоиры о чем-то между собой заспорили, бедный обессиленный отец шепнул Любе на ухо: «Беги!», и толкнул ее в сторону поля нескошенной пшеницы...
Так благодаря папе худенькая маленькая девушка, рискуя жизнью, убежала из гетто и начала скитаться по украинским полям и занятым немцами и румынами деревням. Она голодала, ела все, что оставалось неубранным в огородах, на деревьях и что удавалось выклянчить у жалостливых крестьянок. Ее, оборванную и грязную, хозяйки боялись пускать за порог своих хат: полицаи искали и выдавали немцам всех подозрительных, особенно евреев. Любу спасало, что тогда она внешне мало напоминала еврейку: «добрэ балакала» по-украински, и при ней не было никаких документов.
В Жмеринке Люба попала в облаву полицейского патруля, который отконвоировал девочку в румынскую тюрьму. Но там, на «еврейское счастье», над ней и ее ровесницей-сокамерницей сжалился пожилой тюремный рабочий, который посоветовал, как сбежать и где надежнее укрыться.
Продолжились скитания, холод, голод. Чтобы не умереть от истощения, Люба, которую родители с детства приучили к нелегкому крестьянскому труду, на коленях умолила хозяина свинарника взять ее к себе подсобной рабочей. С раннего утра до поздней ночи она трудилась, как вол: таскала свиньям огромные бадьи с «пойлом», водой, навозом. Однако злые люди все же по каким-то признакам догадались — «та вона ж — жидивка!» — и донесли в полицию. Спасибо хозяину, что успел вовремя предупредить. И снова Люба скиталась, ночевала в скирдах соломы, на чердаках разграбленных еврейских домов. В февральские морозы сильно простудилась, все ее тело горело от жара, язв и нестерпимой боли. Девушка подумала: «Вот и мой конец». И со страхом, чуть живая, тихо, без стука вошла в первую попавшуюся на глаза большую хату.
Там люди стояли на коленях и молились. Люба оказалась в секте евангелистов села Микулинцы. Пожилая женщина, ее звали Елена, увидев очень больную, грязную девочку, поднялась с колен и отвела Любу в свою жарко натопленную хату. Накормила и разрешила переночевать на печи. Утром, доверившись доброй хозяйке, Люба рассказала, что она еврейка, а укрывая ее, женщина очень рискует. Тогда Елена запрягла лошадь и на подводе отвезла девушку на дальний хутор к своим родителям. Старенькая мама Елены Любу отмыла, дала ей чистую одежду и долго лечила припарками и отварами целебных трав. Несколько месяцев эти славные люди прятали Любу.
В конце 1943 года девушке удалось найти подпольщиков Шаргородского района Винницкой области. По их заданию она установила связь с партизанским отрядом бригады, которой командовал Я.И. Мельник. Командир приказал зачислить Любу в отряд санитаркой, и она более года участвовала в боях и лесных рейдах, оказывала раненым и больным партизанам первую медицинскую помощь. Весной 1944 года партизанское соединение Мельника встретилось с наступающими частями Красной Армии, и 20 марта жители освобожденной от оккупантов Винницы восторженно встречали колонну этой партизанской бригады. Букет первых весенних нарциссов тогда достался молодой партизанке Любе, которая на коне, с санитарной сумкой, приветствовала горожан.
Вскоре девушка узнала, что вся ее семья — мама, отец, бабушка, дедушка и две сестры (старшая Рахиль с четырехмесячным ребенком на руках) — была расстреляна в гетто. Из всей ее большой и дружной семьи выжить суждено было только ей, а всех ее друзей и соседей, которые не успели уехать из родных Дунаевцев, оккупанты живьем закопали в заброшенной местной шахте.
После войны Люба была на комсомольской работе, затем поступила в Черновицкий университет. Окончила два курса, но… пришла большая любовь. Бывшая партизанка встретила демобилизованного офицера — фронтовика Леонида Шермана, такого же одинокого, как и она: всех его родных фашисты расстреляли в Житомире. Молодые люди поженились, окончили техникумы и десятки лет честно проработали в Черновцах, райцентрах и селах области. Они свято хранили память о погибших родных. Их именами, по древней еврейской традиции, Любовь и Леонид назвали своих детей и внуков. Свою старшую дочь (она с семьей живет в Израиле) в память о любимой бабушке назвали Идой, а ее дочери, своей внучке, дали имя Рахиль. Старшего сына Рувима назвали в честь расстрелянного отца, а младшего — Израилем, в честь отца героини нашего рассказа. О трагической судьбе своих предков хорошо знает и внук семьи Шерманов Игорь, который недавно достойно отслужил солдатом в Армии обороны Израиля...
В 1996 году Любовь Шерман со своей большой семьей приехала в Детройт и сразу окунулась в кипучую общественную работу: ее избрали членом Совета ветеранской организации. За неустанные хлопоты о тех эмигрантах, которые нуждались в духовной и материальной поддержке, за помощь Израилю ее уважала вся еврейская община города. Грудь Любови Шерман украшали награды за войну и труд, а ее воспоминания и документы многие годы находятся на стендах и в фондах Музеев Холокоста Вашингтона и Детройта. Она любила рассказывать о прожитых годах, и ее выступления неизменно трогали сердца и вызывали слезы как у пожилых эмигрантов, так и у юных американцев.
Только через полвека здесь, в Америке, ей и мужу удалось осуществить заветную мечту незабвенных родителей — сыграть настоящую еврейскую свадьбу. Седые «молодожены», окруженные детьми, внуками и многочисленными друзьями, стояли под хупой. Свидетельство о браке, ктубу, им торжественно вручил раввин Арье Гольдман. Пять лет назад умер муж Любы Леонид, но она не осталась одна: всегда рядом с ней были заботливые сыновья, внуки, правнуки, боевые друзья, соседи.
Кажется, совсем недавно, на своем 85-летнем юбилее она отплясывала фрейлехс и задорно пела еврейские, украинские и фронтовые песни. Но в первый день нового 2011 года ее сердце остановилось…
Все знакомые ласково называли ее «Люба-партизанка». Эту замечательную женщину завидной судьбы и человеческой доброты, мужественно пережившую Холокост и войну с гитлеровцами, еврейская община Детройта будет помнить всегда.

Исаак ТРАБСКИЙ, США