МАТРОС И ДВОРЯНКА

Они любили друг друга. Почти до гроба «Первое заседание большевистского правительства, — вспоминал Лев Троцкий, — происходило в Смольном, в кабинете Ленина, где деревянная перегородка отделяла помещение телефонистки и машинистки. Мы со Сталиным явились первыми. Из-за перегородки раздавался сочный бас Дыбенко: он разговаривал по телефону с Финляндией. Двадцатидевятилетний чернобородый матрос, веселый и самоуверенный гигант, разговаривал с Александрой Коллонтай, женщиной аристократического происхождения, владеющей полудюжиной иностранных языков и приближавшейся к 46-й годовщине. Сталин подошел ко мне с какой-то неожиданной развязностью и, показывая плечом за перегородку, сказал, хихикая: «Это он с Коллонтай, с Коллонтай...» Его жест и его смешок показались мне неуместными и невыносимо вульгарными, особенно в этот час и в этом месте. Не помню, просто ли я промолчал, отведя глаза, или сказал сухо: «Это их дело». Революционные события осени 1917 года в жизни Павла Ефимовича Дыбенко были связаны не только с внезапным превращением простого матроса в военно-морского министра. Именно в эти дни у него вспыхнул бурный роман с Александрой Михайловной Коллонтай, которая тоже вошла в состав первого советского правительства. Специально для нее учредили пост наркома государственного призрения. Не только заметная разница в возрасте, но и необыкновенная пылкость чувств влюбленных друг в друга наркомов смущали товарищей по партии и правительству. Дыбенко казался олицетворением мужественности и пользовался большим успехом у слабого пола. Александра Михайловна, что называется, по уши влюбилась в матроса-балтийца: «Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем «жестокого, страшного Дыбенко»... Я верю в Павлушу и его звезду. Он — Орел... Наши встречи всегда были радостью через край, наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце». Александра Коллонтай была необыкновенно привлекательной и эффектной особой. Ее внимания добивались многие мужчины. Матрос Дыбенко, надо полагать, много почерпнул у этой утонченной и образованной женщины. Будущий военачальник с малых лет выходил с отцом в поле — помогал боронить, возить удобрения, пасти помещичий скот. Бросив родные края, семнадцатилетний Павел уехал в Ригу. Устроился грузчиком в порту, а силой Б-г не обидел. За уклонение от воинской повинности будущий нарком по военно-морским делам был в ноябре 1911 года арестован. Полиция передала его прямо на призывной участок. Высокого и крепкого Дыбенко зачислили на Балтийский флот. Но свободолюбивая, точнее, анархистская натура Дыбенко не принимала суровой флотской дисциплины. И он присоединился к большевикам. Дыбенко до такой степени не хотел больше никому подчиняться, что стал главным борцом за демократизацию на флоте. Высокий рост, зычный голос, умение выступать и увлекать за собой сделали его заметной фигурой среди балтийцев. Вскоре он возглавил Центральный комитет Балтийского флота. Нарком по морским делам двадцативосьмилетний Дыбенко оказался самым молодым в первом советском правительстве. Но морским министром он оставался недолго. 28 февраля 1918 года Дыбенко во главе 1-го Северного летучего отряда революционных моряков отправился защищать Нарву от наступавших немцев. По дороге балтийцы захватили цистерну со спиртом. В первом же бою моряки, привыкшие митинговать и наводить страх на мирных жителей Петрограда, понесли большие потери. Отряд бросил фронт... Возмущенный Ленин отозвал Дыбенко с фронта, снял с поста наркома и приказал предать суду за то, что он беспробудно пил и в таком состоянии сдал Нарву немцам. На защиту Дыбенко бросилась Коллонтай, которая подала в отставку с поста наркома государственного призрения. Она писала Дыбенко в тюрьму: «Вся душа моя, сердце, мысли мои, все с тобою и для тебя, мой ненаглядный, мой безгранично любимый. Знай — жить я могу и буду только с тобой, — без тебя жизнь мертва, невыносима... Будь горд и уверен в себе, ты можешь высоко держать голову, никогда клевета не запятнает твоего красивого, чистого, благородного облика...» Коллонтай ради Дыбенко рискнула всем. Не зря мужчины влюблялись в нее без памяти. Александра Михайловна Коллонтай — первая женщина-министр и первая женщина-посол в истории России — родилась в дворянской семье. Ее отец — генерал Михаил Алексеевич Домонтович. Сын генерала Драгомирова Иван, безнадежно влюбленный в очаровательную Шурочку Домонтович, будущую Александру Коллонтай, пустил себе пулю в лоб. Это был первый несчастный из длинного ряда мужчин, которые буквально сходили с ума от любви к Александре Михайловне. Суд оправдал Дыбенко. Павел Ефимович ушел в армию. После Гражданской войны он был назначен командиром 6-го стрелкового корпуса, который располагался в Одессе. Павел Ефимович зажил на широкую ногу, занял особняк на Большом Фонтане, обставил его мебелью, устлал коврами, устраивал гулянки с боевыми товарищами. Его отношения с Коллонтай ухудшились. Она недолго заведовала женским отделом ЦК, потом опять переехала к мужу и обнаружила неприятные перемены. Павел Ефимович никогда не был равнодушен к слабому полу. На сей раз отношения с одной из его пассий, Валентиной Александровной Стефеловской, стали поводом для ссоры, едва не закончившейся трагически. В дневнике Коллонтай записала: «Объяснение... происходило в саду. Мое последнее и решительное слово сказано: — Между нами все кончено. В среду я уеду в Москву. Совсем. Ты можешь делать, что хочешь, — мне все равно. Павел быстро, по-военному, повернулся и поспешил к дому. У меня мелькнуло опасение: зачем он так спешит? Но я медлила. Зачем, зачем я тогда не бросилась за ним? Поднимаясь по лестнице террасы, я услышала выстрел... Павел лежал на каменном полу, по френчу текла струйка крови. Павел был жив. Орден Красного Знамени отклонил пулю, и она прошла мимо сердца». Павел Ефимович долго лечился. Руководство страны и армии сделало вид, что ничего не произошло. Александра Михайловна писала Дыбенко: «Твой организм уже поддался разъедающему яду алкоголя. Стоит тебе выпить пустяк, и ты теряешь умственное равновесие. Ты стал весь желтый, глаза ненормальные». Понимая, что ей нужно вырваться из этой жизни, Коллонтай обратилась за помощью к Сталину. Из ее дневника: «Я написала Сталину все, как было. Про наше моральное расхождение с Павлом, про личное горе и решение порвать с Дыбенко... Я прошу партию отправить меня на другую работу». Ленин ее не любил. А только что ставший генеральным секретарем Сталин охотно обзаводился сторонниками. Благожелательное отношение к Коллонтай он сохранил до конца ее жизни. В 1923 году Коллонтай отправили полпредом в Норвегию. Она попросила Сталина позволить Дыбенко навестить ее. Разрешение было дано. Павел Ефимович приехал в Осло. Но больше они уже никогда не жили вместе. Коллонтай занимала одну дипломатическую должность за другой. Дыбенко делал военную карьеру. Он еще дважды женился. В 1938 году его изгнали из армии и арестовали, в июле 1939 года расстреляли. Повезло одной только Александре Михайловне Коллонтай, которая отреклась от всего, что было ей дорого в прежние годы, и от всех, кто ее любил. Сталин не разрешил ее трогать, и трудные для России годы она провела вдали от родины в весьма комфортных условиях. 17 сентября 1944 года с помощью Коллонтай, посла в Швеции, было подписано перемирие с Финляндией, которая вышла из войны. Это был ее последний дипломатический успех. Вскоре у нее случился инсульт, после чего последовал паралич левой половины тела и воспаление легких. Но она выкарабкалась и, вернувшись в марте 1945-го в Москву, до конца жизни была советником Министерства иностранных дел. Ей была дарована милость умереть в преклонном возрасте в своей постели. Она скончалась 9 января 1952 года, не дожив двух недель до своего восьмидесятилетия, которое собиралась пышно отметить в особняке МИДа на улице Алексея Толстого.