Кто смеется хорошо

Обложка книги «Свободная охота. Рассказы воздушного стрелка»
Как-то в тихий и прозрачный день апреля 1945 года мне выпало летать с только что назначенным командиром 3-й эскадрильи гвардии капитаном Гайнуллиным Шамилем на штурмовку обороны немцев в районе севернее города Пилау на Земландском полуострове. Из-за боевых потерь в эскадрилье осталось всего шесть самолетов. Их он и повел на боевое задание.
…Летели мы низко. Было хорошо видно перепаханное танками поле. Некоторые из них стояли, навечно уткнувшись стволами в землю, другие — обугленные, с оторванными башнями. Повсюду воронки от снарядов. Одни из них были заполнены водой, другие — сухие. Большие и малые. «Давнишние и новые», — догадался я.
Команда: «Пошли!»
Ведомые бросились за нами. Сразу все закрутилось, замелькало, завыло и загромыхало. Вздрогнул самолет от сброшенных бомб, закачался от выпущенных PC. Застучали пулеметы и пушки «горбачей». При выходе из пикирования я увидел черную ломаную линию немецких окопов и блиндажей, суетящихся солдат у зенитных установок, ползущие в клубах дыма танки, лошадь, бьющую копытами по воздуху, рядом — перевернутую повозку. Чуть дальше, в деревьях — белый длинный одноэтажный дом с огромной дырой в черепичной крыше. По другую сторону крыши — белоснежное полотнище с красным крестом. С земли по нам стреляло все, что может стрелять. Сотни вспышек. В крыльях появляются калиброванные отверстия от пуль. Уже есть несколько рваных ран в дюрале от снарядных осколков. Командир резко соскальзывает на правом крыле, чтобы выйти из вилки разрывов. То же повторяют ведомые.
«Хорошо смеется тот, кто стреляет первым», и я врубаю пулемет.
– Справа огонь! — кричу я командиру.
– Есть! — отвечает он, бросает «горбатый» влево и набирает высоту. — Что над нами? — запрашивает он.
– Небо чистое! — я строчу по вспышкам из окопов. Не знаю, попадаю или нет, но они гаснут. Это моя дуэль, мой бой.
– Огонь слева! — самолет падает вниз, и мы уже на бреющем полете. — Твою мать! — орет он. Ему нужно слышать мой голос, убедиться, что я живой. Я — его глаза сзади.
В ответ мой пулемет бьет короткими очередями. Я перебрасываю его с борта на борт. Мои действия инстинктивны. Ни Родины, ни Сталина я не знаю. Никакого «упоения в бою». Это все выдумки и ложь.
Только жгучая злоба и пересохшее горло. Только. Мотор то ревет в ушах, то замирает, но сейчас и это меня не беспокоит. Я поглощен стрельбой полностью. «Кто стреляет первый, тот и смеется последним».
Вдруг я вижу группу солдат, бегущих по щербатому полю, поперек окопов немецкой обороны. Из-под их камуфляжных плащ-накидок торчат стволы автоматов.
«Кто они? Немцы отступают или свои наступают? — пляшет в голове. — Почему не дают опознавательных ракет?» — Я держу их на прицеле пулемета. Они у меня как на ладони. Так может быть только в тире на учении.
«Стрелять или не стрелять? Кто они, куда бегут и зачем?» — И я решил...
…Прошло много лет. Я и сегодня вижу этих солдат в прицеле. Порой меня преследуют сомнения в правильности принятого тогда решения.
Гарри РОЖАНСКИЙ, Израиль, Хайфа, 2002 г.