Не знавший провалов

Он родился в теплых краях, на Украине, в Киеве, 1 (13) июня 1891 года. Но даже если не знать о данном факте, на соответствующее происхождение Владиславского безошибочно укажет его исполнительский почерк — в основе своей темпераментный, яркий, сочный. А умение Владимира Александровича докапываться до сути характера того или иного персонажа и к каждому конкретному образу подбирать эксклюзивные детали костюма, грима, индивидуальные речевые характеристики и неповторимые жесты свидетельствовало о его огромном интеллектуальном потенциале.
Наверное, именно благодаря совокупности настоящих качеств все роли Владиславского и были попаданием в десятку. Биография же — доказательством того, что состоятельность артиста все-таки может зависеть не от причуд фортуны, а непосредственно от него самого. Надо только не сидеть сложа руки, не ждать милости от режиссеров (которым Владимир Александрович, сотрудничавший с целым рядом корифеев режиссерского цеха, кстати, не слишком-то доверял, считая, что «режиссура убивает актерскую инициативу» и делая исключение лишь для своего главного профессионального наставника Николая Синельникова), но развивать фантазию и пополнять знания, которые должны эту фантазию питать. И подходить к любой по жанру и объему работе как к шансу актерски отличиться.
Для Владиславского таким шансом стала его практически первая на профессиональной сцене роль… Лакея в каком-то «макулатурном» (выражение самого Владимира Александровича) произведении. Казалось бы, ну что можно было придумать, если лакею по ходу действия всего-то полагалось взять у хозяина конверт и произнести одно слово: «Слушаюсь»? Но Владиславский решил, что его лакей не простой, а старший среди слуг. Отсюда — претензия на солидную, «барскую» внешность и вальяжные манеры. Артист даже попросил в помощь своему лакею лакейчонка. Так что, когда лакей-Владиславский произнес свою реплику, публика была уже в курсе, с каким уникумом она имеет дело, и наградила артиста аплодисментами.
Владиславский и впоследствии мог сотворить роль буквально из ничего (как это было, к примеру, с продавцом тканей из датированного 1955-м фильма Ивана Лукинского «Иван Бровкин на целине», вышедшим у него истинным виртуозом торговли, способным так подать товар, что покупатели просто не могли отойти от прилавка без покупки). На крошечном ролевом пространстве он создавал законченную и одновременно органично вписывавшуюся в общую партитуру спектакля или фильма миниатюру. Взять хотя бы его настрадавшегося от выходок авторитарной супруги и считавшего невменяемым всякого, кто захочет вступить в брак, доктора Кондрашкина из экранизированной в 1944-м Исидором Анненским чеховской «Свадьбы». И хитрого, с неизменной подобострастной улыбочкой Аббата из «Евгении Гранде» по О. де Бальзаку (режиссер — Сергей Алексеев, 1960). И миролюбивого, с незабываемой сердобольной интонацией предлагавшего всем своим посетителям выпить «чашечку чая» судью из кинокартины «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (режиссеры — Андрей Кавун и Анисим Мазур, 1941)…
Что уж говорить о ролях масштабных. О враче Иване Павловиче из ленты Марка Донского «Романтики» (1941) — представителе раритетной категории, как выразились бы сегодня, трудоголиков, которой он, Иван Павлович, дал остроумное название — «оптимизмус грандиозо». Или о Модесте Алексеевиче из снятой в 1954-м тем же Анненским «Анны на шее», обеспеченном и высокопоставленном чиновнике с душой и повадками типичного плебея, своеобразной визитной карточке Владимира Владиславского, который, конечно, прежде всего был артистом театральным.
Театру он отдал пятьдесят восемь из прожитых им семидесяти девяти лет (Владимира Александровича не стало 5 октября 1970 года). И тридцать семь лет — театру Малому, в чью труппу перешел из Театра имени МОСПС в 1933-м, поработав в свое время еще в двух столичных коллективах: в Театре бывш. Корша и в ГОСТИМе.
В Малом из уст корифеев театра он услышал желанное для всех его новичков словосочетание: «Вы — наш!» В Малом стал народным артистом Советского Союза (1967). В Малом сыграл немало драматических ролей (за одну из них, роль академика Абуладзе в спектакле «Великая сила» Б. Ромашова, в 1948-м был удостоен Сталинской премии I степени). Там же, в Малом, получил возможность отшлифовать комедийные грани своего дарования.
Причем последнее обстоятельство нисколько не обижало Владиславского, относившегося к комедии серьезно, с уважением. Вследствие этого его комические герои были отнюдь не примитивны и неоднозначно смешны. Скажем, мусорщик Дулитл из «Пигмалиона» Б. Шоу походил на доморощенного философа — слегка навязчивого, но по большому счету обаятельного. А бывший член суда Чугунов из «Волков и овец» А.Н. Островского и вовсе подчас заставлял ужаснуться.
Роль Чугунова имела особое значение в актерской жизни Владимира Владиславского, игравшего ее в течение сорока (!) лет, еще со времен службы в Театре бывш. Корша. Да и в Малом театре он принимал участие в трех сценических редакциях классической пьесы. И его Чугунов оказывался то мелким жуликом, то хищником, живущим по закону «человек человеку — волк», то двигателем всей интриги «Волков и овец».
Случай с Чугуновым-Владиславским — редкий пример актерской неуспокоенности, нежелания почивать на лаврах, стремления двигаться вперед.
Эту внутреннюю мобильность Владиславского в театре ценили. Вызывала симпатию у коллег артиста и его готовность поддерживать удачные сценические импровизации. Любили Владимира Александровича студенты Щепкинского училища, где он официально не преподавал, но был желанным гостем. Артист ЦАТРА Вячеслав Дубров рассказывал, как, отыграв вечерний спектакль, Владиславский непременно заходил в училище на занятия, которые проводила его супруга — актриса Малого театра и педагог Павла Захаровна Богатыренко, где тактично предлагал будущим артистам множество интересных и неожиданных приспособлений и подсказок. Все — на вес золота.
Такой вот незаурядной творческой личностью был Владимир Александрович Владиславский. Отменный лицедей и вместе с тем автор тончайших человеческих портретов. Мастер экрана и сцены, посвященный едва ли не во все тайны своей профессии. Жаль, что вспоминают о нем сейчас не так часто, как он того достоин.
Майя ФОЛКИНШТЕЙН, Россия