Мимолетные встречи со знаменитыми людьми

Грустно? Но меня подбадривает представитель французской богемы Саша Гитри: «Мне 70 лет — совсем неплохо для человека моего возраста». Ах, если бы 70! Но, увы, на десяток лет больше. Но в отличие от некоторых своих сверстников, которые залегли на диван с газеткой (утром пенсионер встает, и ему нечего делать. Вечером ложится, и половина этого еще не сделана), я, образно говоря, не слезаю с лошади и гоню ее, гоню…
Бег по журналистским тропам и писательским дорогам уже принес 30 изданных книг и более 1800 газетно-журнальных публикаций. Только в этом году написаны эссе о Достоевском и Сергее Прокофьеве, о генерале Ермолове и Столыпине, о Фадееве и Довлатове, и т.д. и т.п. Сегодня мне смешно вспоминать, как учительница в младших классах говорила моей маме: «У вас способный мальчик, но очень ленивый». Был ленивым, стал креативным. Возрастное изменение!..
В «Алефе» уже печатались отрывки из моих воспоминаний «Наедине со временем, или Дневник интеллигента в очках». На этот раз я предлагаю поговорить о тех, кто встречался на моем пути, ведь у каждого из нас есть свой «список Шиндлера».
* * *
За свою жизнь я встречался кое с кем. Случайно. Мимоходом. Накоротке. Так, проходные эпизоды, но они отложились в памяти вроде моментальных снимков. Щелк! — и в архив воспоминаний. Без пафоса и восторга. Скорее как некий курьезный промельк. Надо же! И такое было!..
Особняком стоят ровесники, школьные знакомые — Андрей Тарковский и Андрей Вознесенский, но о них в самом конце. А начну, пожалуй, с государственного деятеля.

С Горбачевым мне удалось встретиться, когда он был уже экс-президентом и возглавлял фонд своего имени в районе Аэропорт. Его дочь Ирина спросила: «Хотите, я вас познакомлю с отцом?» «Конечно», — ответил я, сгорая от журналистского любопытства. И вот встреча. По длинной анфиладе комнат навстречу мне идет Михаил Сергеевич, а я нервно соображаю, с чего начать беседу с ним. И ничего не нашел лучшего, как сказать после рукопожатия: «Михаил Сергеевич, а знаете, мы с вами родились в один день — 2 марта...» Горбачев удивленно вскинул брови: «И вы тоже?!» Мол, надо же, затесался в день моего рождения. Вручил я Горбачеву свою книгу «От Рюрика до Ельцина», он взял ее и слегка поморщился: опять этот Ельцин! Никуда от него не денешься, привязался как банный лист... Поговорили с полчасика и распрощались. Михаил Сергеевич вернулся в свои уже не царские покои. Ну, а я засуетился и заспешил домой, «пережевывать» встречу...
Переходим к блоку «Артисты, режиссеры». Когда я работал в газете «Лесная промышленность», то у меня была сказочная командировка в Ленинград — написать о тамошнем театральном сезоне. Я побывал на двух спектаклях БДТ, посетил бывшую Александринку, но главное — прорвался в антракте «Дульсинеи Тобосской» и в гримерной поговорил с Алисой Фрейндлих. Это был 1979 год.

Алиса Бруновна находилась в расцвете своих 45 лет, и глаза ее сияли бесподобно, я в них буквально утопал. Короткая, но обворожительная встреча!..
В том же 1980 году брал интервью у Михаила Ивановича Жарова, ему шел 81-й год. На мои вопросы Жаров отвечал сбивчиво, то и дело путаясь в фильмах и датах. В заключение отругал молодых актеров и заявил: «Мы были не такие, да и нас, особо знаменитых, тогда было мало: я, Черкасов Коля, Симонов Рубен...»
Со многими актерами и актрисами я встречался на съемках сериала Авторского телевидения — «Старая квартира». Выделю только одну — звезду советского кино Татьяну Окуневскую. Она уже не снималась, но была энергичной и сохранила следы былой красоты. Она сама подошла ко мне: «Вы Юрий Безелянский? Я вас постоянно читаю в “Вечернем клубе”. Мне нравится, как вы пишите: и тонко, и иронично...»
С Геннадием Хазановым я встречался несколько раз и даже подсказал однажды ему сюжет для пародии. В жизни Хазанов, как и все комики, оказался сумрачным и раздражительным человеком (в Театре эстрады, который он возглавлял, постоянно возникали проблемы). Я подарил Хазанову книгу «5-й пункт, или Коктейль “Россия”». От встреч с Геннадием Викторовичем остался лишь рассказанный им анекдот. Старый еврей звонит в КГБ: «У меня улетел попугай». — «Нам это неинтересно». — «Но я хочу вас сразу предупредить, что я не разделяю его мыслей».
Тепло вспоминаю, к сожалению, ушедших братьев Вайнеров: старшего, Аркадия Александровича, и младшего Жору, Георгия. Аркадий Вайнер пригласил меня на свой канал — «Дарьял-ТВ», и там я вел небольшое ток-шоу «Академия любви», а потом еще какую-то календарную подборку. Старший Вайнер был вальяжным жизнелюбом и казался всезнающим человеком, я рядом с ним чувствовал себя почти мальчишкой, хотя он был старше меня всего на один год. Но ведь умение быть патриархом — это уже дар, данный Б-гом.
Георгий Вайнер был совсем другим. Не играл в маститость, а демонстрировал откровенный гедонизм, умение наслаждаться жизнью — книгами, вином, женщинами. Жора восторгался многочисленными моими «писаниями» и говорил, что в Америке я имел бы явный успех. «Какая Америка! — отвечал я ему. — Жора, я в России, и здесь я — нищий писатель!..»
И наконец, давно обещанный десерт. Лакомые имена Тарковского и Вознесенского. Я горжусь, что был знаком с ними. Это подарок судьбы. С Андреем Тарковским мы были ровесниками: я родился в марте 1932 года, а он — в апреле того же года. В моем дневнике сохранилась запись стихотворения, которое мы писали с Андреем на каком-то скучнейшем уроке, сидя за одной партой, через строчку: строчку он, строчку я. В дневнике стоит дата: 30 ноября 1949 года, нам обоим по 17 лет.
Мы с Тарковским были два шалопая, отравленных декадансом и стиляжничеством. После школы дороги наши разошлись (об этом в книге «Клуб 1932»). Мы случайно встретились в 1953 году в поездке Москва — Владивосток. Потом изредка встречались, и Андрей даже пытался устроить меня на работу редактором на «Мосфильм», но не получилось. Я с громадным интересом посмотрел все фильмы, поставленные Тарковским, и на один из них, «Солярис», даже написал рецензию в газете «Советская культура». Он пригласил меня с женой в Дом кино на премьеру «Сталкера», и там был драматический эпизод, когда нас не хотели пускать, а Андрей истерически кричал: «Это мои друзья!..» Перед отъездом в Италию Андрей Тарковский побывал у нас дома, на Песчаной. Это незабываемая встреча длилась часов пять. Он говорил, как исповедовался, а мы с женой, как дураки, не сфотографировали его на память и не взяли даже автографа. А потом Андрея не стало... Я написал о нем в газете и книге. Разбирая ранние дневники, сетовал на себя, что не записывал пространно о встречах с ним. Лишь куцые строки: «Был у меня Андрюха», «Гуляли с Андрюхой по улице Горького...» И — всё!..
Ну, а теперь черед Андрея Вознесенского. Та же 554-я школа в Стремянном переулке, но классы разные. В школе с Вознесенским я не контактировал: он был слишком тихим, я — слишком шумным и ярким, о чем впоследствии в ЦДЛ Вознесенский сказал: «Беза явно выделялся среди всех». В школе — да, а потом выделился и взлетел высоко Вознесенский. «Был крепок стих, как рафинад./ Свистал хоккейным бомбардиром». Я следил за его творчеством и на каждый сборник для себя, в стол, писал внутреннюю рецензию. А потом, когда вышла моя первая книга «От Рюрика до Ельцина», я встретился с Андреем почти на равных, хотя до равенства было ой как далеко. Но книги у меня стали выходить и выходить, вызывая удивление и уважение у Вознесенского. На моем вечере в ЦДЛ он сказал мне при полном зале: «Ты — поздняя ягода». Да, я начал издаваться после шестидесяти, куда еще позднее...
Увы, отплыли на далекий остров и Тарковский, и Вознесенский, и многие из тех, кого я знал и с кем общался. И это печальная реальность. Идет смена поколений.
Моментальные встречи. Не стертые лица и не забытые слова...
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия