Гений, прославивший три нации

«С душою прямо геттингенской…»
Король Пруссии Фридрих Вильгельм III благоволил своему личному банкиру Симону Якоби, принадлежавшему к высшим слоям еврейской общины Потсдама. В 1801 году жена банкира Рахель Леман родила сына Морица Германа. Он рос в самых благоприятных условиях, в доме, где говорили на европейских языках, дети изучали греческий, латынь и иврит, а постоянными гостями были высшие служащие провинции.
Положение евреев Пруссии регламентировалось Эдиктом 1812 года об эмансипации, но, несмотря на официальное равноправие, существовали и ограничения. Так, до 1847 года евреям не разрешалось занимать доцентские должности в университетах. Поэтому практиковался переход в христианство, в частности, в протестантство. Не миновала сия чаша и сыновей королевского банкира. Образование Мориц Якоби получил в Берлинском и Геттингенском университетах и по желанию родителей стал архитектором. Однако была у него «одна, но пламенная страсть» — неизбывная тяга к экспериментам.
В 1834 году Мориц переезжает в Кенигсберг, к младшему брату Карлу, одному из уважаемых профессоров Альбертины, университета и научного центра раздробленной Германии. Впоследствии Карл стал выдающимся математиком, жил в России и свое имя увековечил в математических терминах «матрица Якоби», «метод Якоби», «символ Якоби»… Таким образом, еврейская семья из Потсдама дала миру двух великих ученых.
А между тем сотрудник, прибывший из Потсдама, всерьез увлекся вопросами зарождавшейся электротехники, и на этом пути его ждали замечательные достижения. В те годы паровые машины делали на глазок, по наитию. Однако уже наступала эра магнетизма, который должен работать, вертеть, толкать — но как? Воздух ли города Канта или университетская атмосфера возбудили пытливый ум, но Мориц Якоби сказал: «Электричество — вот где успех!» и сконструировал невиданный электромотор, благодаря которому вошел в историю. Невероятно: магнитный аппарат с вращающимся валом работал на постоянном токе от гальванических батарей!
Известность молодого физика быстро перешагнула стены немецкого университета. Конструкция его электродвигателя была столь оригинальна, что его описание было опубликовано Парижской академией наук с присуждением автору докторской степени. Но самого ученого влекли мечты о вечном двигателе, а подобная фантазия в канцелярско-чиновничьей Пруссии была неуместной: что это за новый доктор Фауст! На родине его не поняли, не оценили и даже не переживали об «утечке мозгов».

Эмигрант поневоле
Изобретатель Мориц Якоби привлек внимание русских ученых и по их рекомендации в 1835 году был приглашен в Российскую империю, на должность профессора Дерптского университета. Без сожаления и печали Якоби покинул Германию, страну поэтов и мыслителей. Но в Дерпте он пробыл недолго, поскольку был приглашен в Санкт-Петербург. Русский император горел национальной идеей использования электромагнетизма в военных целях.
В Петербургском университете «отцу электродвигателя» сразу был дан размах государственного масштаба, сравнимый в наши дни, пожалуй, лишь с историей становления атомной науки. Задача, которую ставил перед собой Якоби, была понятна даже невеждам: машина, способная сокрушить пар! Власть над движением становилась реальностью, а «жандарм Европы» Николай I сразу превращался в просвещенного монарха.
Тем временем профессор Мориц Якоби женился на блестяще образованной Александре Григорьевне Кохановской, принял русское подданство и стал Борисом Семеновичем. Жизнь кабинетного ученого во все времена небогата внешними событиями, но судьба уберегла Якоби от трагедий и неожиданных поворотов. В высшем свете он не вращался, на балах не танцевал, Пушкина не встречал и уж конечно не терял голову от прелестниц. Внешне он был до скучности нормален, ни скандалов, ни сплетен. Ученый горел страстью к познанию. Игры разума — вещь возбуждающая, и может вызвать сильнейшую влюбленность в соратницу, каковой и оказалась его супруга Александра Григорьевна. Она была моложе мужа на девять лет и родила их единственную дочь.
Жену Якоби обожал, из зарубежных научных командировок постоянно посылал ей письма, и не без юмора. «Уитстон меня очень заинтересовал, — писал Борис Семенович из Лондона. — Он знает теорию Ома и вычисляет по ней, но, по-моему, неправильно… дошел, наконец, до своего новейшего прибора, относительно которого он утверждает, что это вершина достижения… Я, конечно, полон нетерпения. Шкаф открывается, и — о сюрприз! — появляется мой регулятор тока».
Ученые Петербурга относились с уважением к «отцу электродвигателя», но, если говорить формально, он был как раз тот чужеземец, от засилья которых извечно страдала Российская академия наук и с которыми воевали еще со времен Ломоносова. Однако первым же своим открытием, причем сделанным случайно, господин Якоби всех ошеломил и сразу стал мировой знаменитостью. Он изобрел гальванопластику: получил металлические копии путем электролиза. А это позволяло многое: печатать денежные знаки, изготовлять статуи и барельефы для соборов, дворцов и театров обеих столиц, золотить листы кровли для куполов и т.д. Это был подлинный прорыв не только в науке, но и в искусстве.
Открытия на основе гальванических батарей посыпались как из рога изобилия. Якоби придумал ботик-электроход, плавающий по Неве, самобеглую повозку — «бабушку трамвая», буквопечатающий телеграфный аппарат, электромины, баллистический метод электроизмерений и многое другое, не имевшее аналогов и прототипов.
Православная церковь объявила электричество средой обитания дьявола, ученого с мировым именем окрестила безбожным инженером и призвала «разрушить крамолу в зародыше». Но петербуржцы кричали Якоби «ура», а газеты выражали чувство признательности за его полезные труды: «…вместо легенды скажем правду, а именно, что г. Якоби, сверх учености, отличный человек во всех отношениях… потому что в нем нет педантства, а есть истинная пламенная страсть к наукам и столь же пламенное желание быть полезным гостеприимной и благодарной России».

Памятник нерукотворный
Признан при жизни, знаменит, богат. Кажется, все банально, а жизнь, если приглядеться, поучительная. Характерной чертой Бориса Семеновича была скромность, он никогда не афишировал своих многолетних трудов. Более того, удостоенный самой престижной Демидовской премии, он отказался от денежной ее части (5000 рублей серебром!), желая, «чтобы присужденная сумма была употреблена на дальнейшие исследования по части электромагнетизма и гальванизма и на усовершенствование сих загадочных сил природы».
Заслуги русского ученого были отмечены за рубежом ценными наградами и высокими званиями. Однажды по возвращении из Парижа у Бориса Семеновича начались сердечные приступы, первые симптомы которых наблюдались и ранее. Так вышло, что, будучи щедрым благотворителем, 70-летний академик, умирая, был вынужден обратиться к правительству с просьбой не оставить в нужде его семью.
Борис Якоби покинул сей мир в 1874 году и нашел упокоение на Смоленском кладбище Петербурга. Его современники пытались «умерить скорбь этой потери воспоминанием о пользе, принесенной покойным, ибо того, что он сделал в жизни, достаточно для его бессмертия в науке». А в ХХ веке академик Сергей Вавилов поставил имя гениального изобретателя в один ряд с именами Ломоносова и Эйлера.
Не каждому первооткрывателю на Руси удается принести пользу своему отечеству. Но Якоби незадолго до смерти писал: «Нижеподписавшийся гордится этой деятельностью потому, что она, оказавшись плодотворной в общем интересе всего человечества, вместе с тем принесла непосредственную и существенную пользу России».
Почти сорок лет академик Якоби отдал служению России, «будучи связанным с нею не только долгом подданства и тесными узами семьи, но и личными чувствами гражданина». Увы, гений, как и любой человек, имеет свои иллюзии. Сегодня его могила забыта неблагодарными потомками и находится в плачевном состоянии. Глядя на это захоронение, никто не поверит, что надгробие включено в перечень объектов историко-культурного наследия федерального значения и охраняется государством.
В 1997 году в США образовался общественный комитет «Книги для России», призванный снабжать российские библиотеки русскими книгами, выпущенными в других странах. Комитет возглавила журналист Людмила Флам, многолетний сотрудник радиостанции «Голос Америки». Она переехала в Нью-Йорк из Германии, где оказалась с семьей в годы войны. А родилась Людмила Сергеевна в Риге в 1933 году, она писательница и по натуре идеалистка, как и полагается праправнучке «кенигсбергского мечтателя» Морица Германа фон Якоби. Евреи считают его своим великим соплеменником, немцы гордятся тем, что он родом из Пруссии, а русские — что прославил их великую державу.
Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия