Историк, творивший историю

По свидетельству всех, кто знаком с семейством Нетаниягу, Биби всегда испытывал к отцу благоговейное уважение. Травмы от ударов левого израильского истеблишмента, которые Бенцион переживал тяжело и которые вынудили его провести многие годы вдали от Эрец Исраэль, сформировали мировоззрение сына. Влияние Нетаниягу-старшего явно прослеживается и в подходе Нетаниягу-младшего к решению вопроса об иранской атомной программе.
Бенцион Нетаниягу родился в семье Натана Миликовского, одного из немногих сионистских раввинов Российской империи. Он появился на свет в Варшаве в 1910 году. И, несмотря на то, что семья Миликовских репатриировалась, когда ему было всего десять лет, Бенцион запомнил ощущения, царившие тогда в Польше, разорванной на части соседями — Германией и Россией. Эти ощущения оказали немалое влияние на взгляды будущего историка и политика, всю последующую жизнь считавшего, что маленький народ, окруженный многочисленными врагами, обязан постоянно демонстрировать силу и готовность сражаться.
Миликовские поселились в Иерусалиме, неподалеку от близкого друга главы семьи — главного раввина Палестины, основателя религиозного сионизма раввина Кука. Натан Миликовский начал регулярно публиковать статьи в местной ивритской печати, которые подписывал псевдонимом Нетаниягу. Когда Бенцион подрос, он сменил, как это делали тогда многие в ишуве, галутную фамилию на ивритскую и выбрал для нее литературный псевдоним отца.
Бенцион изучал педагогику в учительском колледже и историю в Еврейском университете. Его любимым преподавателем, а позднее и ближайшим другом стал профессор Йосеф Гедалия Клаузнер. Блестящий энциклопедист, автор глубоких исследований в самых различных областях еврейской лингвистики и истории, Йосеф Клаузнер сформировал и политические взгляды Бенциона. Как и его учитель, юный Нетаниягу стал решительным сторонником ревизионистов и Зэева Жаботинского.
Знаменитый израильский писатель Амос Оз, внучатый племянник Клаузнера, пишет в книге воспоминаний, что Бенцион был своим человеком в доме профессора. Между прочим, Оз вспоминает, как пихал под столом ногами сына Бенциона — маленького Биби. Но вовсе не потому, что Оз уже тогда проповедовал левые идеи, а Биби был сыном последователя Жаботинского. Под интеллектуальное влияние профессора Клаузнера попал и отец Оза, также усвоивший ревизионистскую идеологию. Оз с горечью пишет, что за свои взгляды отец поплатился академической карьерой. И Амос Оз — нынешний идеологический столп левых израильских кругов — не скрывает, что извлек уроки из ошибки отца…
А Бенцион Нетаниягу своих взглядов менять не собирался. В том числе и ради карьеры. В начале 1930-х он примкнул к «Союзу хулиганов», возглавлявшемуся Абой Ахимеиром, который призывал брать пример с древних сикариков. Как известно, именно сикарики, не желавшие пойти даже на малейший компромисс с римлянами, сожгли в осажденном Титом Иерусалиме запасы продовольствия. «Союз хулиганов» — «Брит ха-бирьёним» — вел борьбу против «Союза мира» — «Брит ха-шалом», — призывавшего к болезненным компромиссам с арабами и созданию двунационального государства. Причем эта борьба не ограничивалась теоретическими спорами на страницах газет.
Члены «Брит ха-бирьёним» срывали собрания «Брит ха-шалом» и лекции его руководителей. А руководителями этими были люди, занимавшие видное положение в тогдашнем ишуве: ректор единственного в Палестине университета Иегуда Магнес, исследователь каббалы Гершом Шолем, философ и писатель Мартин Бубер. Естественно, это не способствовало академической карьере молодого Нетаниягу. Но, тем не менее, именно об этом периоде своей жизни Бенцион Нетаниягу, отличавшийся замкнутым характером, всегда вспоминал с гордостью.
В середине июня 1933 года в Тель-Авиве был убит один из руководителей Еврейского агентства Хаим Арлозоров. Его жена, прогуливавшаяся вместе с ним поздним вечером по пляжу, будто бы опознала убийц, оказавшихся ревизионистами. Их немедленно отдали под суд. Бенцион Нетаниягу, убежденный в невиновности ревизионистов, сумел через своего отца привлечь к делу раввина Кука, пользовавшегося огромным авторитетом и у евреев, и у англичан. В конце концов, дело кончилось ничем, подозреваемые были отпущены из-за отсутствия улик. Начальник английской полиции в Палестине позже вспоминал: он с самого начала знал, что подозреваемые не имели никакого отношения к убийству и были арестованы исключительно ради успокоения общественного мнения.
Убийц так и не нашли, но социалисты умело воспользовались этим преступлением, чтобы очернить ревизионистов и надолго отстранить их от руководства ишувом. Лишь через 44 года, в 1977 году, последователи Жаботинского, сплотившиеся в блок «Ликуд», сумели прийти к власти.
Замечу, что открытие немецких архивов привело к появлению в последние годы неожиданной версии об истинных мотивах и участниках убийства. Оказывается, у Хаима еще во времена его берлинской юности был роман с белокурой красавицей Магдой. Роман этот с новой страстью вспыхнул в начале 1930-х годов, когда Хаим, глава внешнеполитического департамента «Сохнута», стал часто наведываться в Берлин в поисках путей спасения немецких евреев. А Магда к тому времени уже несколько лет была замужем за Йозефом Геббельсом. И когда главный пропагандист рейха узнал, кто наставляет ему рога, он понял, что речь идет не только о его мужской чести, но и о политической карьере, а может быть, даже жизни. В Палестину были посланы профессиональные гестаповские киллеры — вот потому никаких следов убийц обнаружить так и не удалось.
Но тогда об этом никто не знал, и на ревизионистов накатили «сорок бочек арестантов». «Союз хулиганов» распустили, у Бенциона Нетаниягу не оставалось другого выхода, как искать кусок хлеба за границей. И он отправился в Америку, где быстро стал одним из доверенных лиц Жаботинского. Настолько доверенным, что, по свидетельству очевидцев, именно Бенцион Нетаниягу убедил вождя ревизионистов перебраться из Англии, чья имперская звезда начала закатываться, в США, которые, по мнению Бенциона Нетаниягу, вскоре должны были стать мировой державой.
В 1940 году Жаботинский внезапно скончался от инфаркта. Нетаниягу стал одним из лидеров ревизионистов в США, но быстро отошел от активной политической деятельности, сосредоточившись на научной работе, которая с тех пор поглощала все его время и силы. В 1940-е годы он защитил докторскую диссертацию, посвященную дону Ицхаку Абарбанелю, главе испанских евреев во время их изгнания. Личная жизнь тоже наладилась — Бенцион женился на Циле, и вскоре родился первенец — Йони, будущий герой Израиля.
Семейство Нетаниягу было хорошо устроено в Штатах, но когда в Палестине провозгласили еврейское государство, Бенцион и Циля не могли больше оставаться в галуте. О своем трудоустройстве Бенцион не волновался, никому и в голову не могло прийти, что после блестяще защищенной докторской диссертации в одном из самых престижных учебных заведений Америки ему не найдется место в академической системе Израиля.
Но именно так и произошло. Ревизиониста, секретаря Жаботинского, пусть даже и доктора наук, израильские левые, задававшие (да и задающие по-прежнему) тон в академических кругах, брать на работу не желали. Помог Йосеф Клаузнер, бывший тогда главным редактором ивритской энциклопедии. Он пригласил Нетаниягу работать вместе с ним, и вскоре выяснилось, что Бенцион — прекрасный редактор. Настолько прекрасный, что после кончины Клаузнера в 1958 году Нетаниягу занял его место.
Но больше никуда он продвинуться так и не смог. Нетаниягу не то чтобы подвергали открытому остракизму, но держали на расстоянии — и от всех кормушек, и от общественной деятельности. Впрочем, пока были средства к существованию, Бенцион Нетаниягу в конфетках левого истеблишмента не нуждался. Он активно вел свои научные исследования, а для этого ему были необходимы только книги и тишина в доме. Книги он брал в библиотеке, а тишину обеспечивала Циля, с младенчества воспитывавшая троих сыновей — Йони, Биби и Идо — в духе тотального поклонения отцу и его научным занятиям.
Но кроме уважения к отцу сыновья впитали еще и боль, витавшую в атмосфере семьи, — боль невостребованности, отчуждения, ненависти элит. И со временем Биби, став главой правительства, не будет скрывать своего отношения к этим элитам. А они, соответственно, к нему. Тот, кто сегодня хочет понять, почему израильская пресса с таким постоянством и сладострастием гнобит Биньямина Нетаниягу, может найти истоки этого отношения в последовательном выталкивании Бенциона Нетаниягу — одного из самых значительных еврейских историков XX века — из израильского общества.
Когда работа над ивритской энциклопедией завершилась, Бенциону пришлось искать новое место. Но все двери были закрыты. И когда ему предложили стать главным редактором англоязычной энциклопедии «Иудаика», выпуск которой намечался в США, сионист Нетаниягу, скрепя сердце, согласился. Прибыв в Филадельфию в 1963 году, Нетаниягу, обладавший к тому времени серьезным научным именем, легко нашел дополнительную работу лектора в престижном Корнельском университете.
Спустя год подошло время призыва в ЦАХАЛ Йони. У него были весьма честолюбивые планы — пробиться в самое престижное подразделение — «саерет маткаль» (спецназ Генерального штаба). Несмотря на жесточайшие условия приема, Йони попал в спецназ, где прошел путь от рядового до командира. Когда пришло время призыва, оба младших брата — Биби и Идо — также уехали в Израиль, где служили в том же подразделении, принимая участие в самых рискованных операциях. Некоторое время даже получалось, что в этих операциях были задействованы сразу три брата Нетаниягу — рекорд, до сих пор никем не побитый. И этому тоже есть объяснение — сыновья изгоя хотели доказать обществу, отвергнувшему их отца, что оно совершило ошибку.
В 1976 году Йони погиб, командуя операцией по спасению заложников в Энтеббе. После этого Бенцион и Циля Нетаниягу окончательно вернулись в Израиль, в тот самый дом на иерусалимской улице Порцим, который они когда-то получили после Войны за независимость. Бенцион полностью посвятил себя увековечению памяти погибшего сына и работе над главным исследованием своей жизни — труду об испанской инквизиции и марранах.
Этот труд был завершен и вышел в свет в 1995 году. Два тома, насчитывающие 1400 страниц, были опубликованы, когда Бенциону исполнилось 85 лет. Мне довелось сопровождать премьер-министра Биньямина Нетаниягу во время его визита в Ватикан в 1996 году, где Биби с гордостью рассказал папе Иоанну Павлу II, что библиотека Ватикана приобрела труд его отца, получивший очень высокую оценку.
Но до сих пор этот монументальный труд так и не перевели на иврит, и он остается предметом критики. В нем Бенцион Нетаниягу высказал точку зрения, резко отличавшуюся от дотоле существовавших оценок испанских марранов. Профессор считает: испанские евреи принимали христианство не из страха, а потому, что решили — им так будет жить лучше и спокойней. Поэтому большинство рассказов о тайном соблюдении марранами еврейских обычаев базировалось на утверждениях инквизиции. А инквизиция преследовала даже крестившихся евреев — не из-за веры, а из-за происхождения. То есть гонения на марранов были следствием расовой, а не религиозной нетерпимости. Как и преследования евреев 400 лет спустя в нацистской Германии.
В этой теории нашли проявление пессимистические взгляды Бенциона Нетаниягу — маленький народ, живущий в окружении врагов, всегда будет ненавидимым, преследуемым и унижаемым. И как бы он ни старался улестить врагов, ни к чему хорошему это не приведет. Есть только один способ прекратить унижения — постоянно наносить по врагам удары, одерживая победы вроде победы в Шестидневной войне. Надеяться в этой борьбе маленькому народу не на кого, рассчитывать он должен только на самого себя и на свои силы. Именно этот подход профессора Нетаниягу лежит в основе отношения его сына к возможному пути разрешения проблемы иранской атомной программы.
Я думаю, что, несмотря на свой пессимизм, Бенцион Нетаниягу умер счастливым человеком. После первой победы Биби на выборах 1996 года Бенцион до последней минуты не верил, что его сын сядет в премьерское кресло. Я хорошо помню, как в интервью одному из израильских телеканалов Бенцион сказал: «Они сделают все возможное, чтобы не дать Биби возглавить правительство».
Времена, к счастью, изменились, эпоха безраздельного властвования МАПАЙ канула в Лету. И Биби стал премьером. Хотя, по большому счету, профессор оказался прав — старые элиты действительно сделали все возможное, чтобы дискредитировать Биби в глазах избирателя. И дважды в этом преуспели. Но сегодня Биньямин Нетаниягу готовится стать вторым после Бен-Гуриона израильским политиком, который в третий раз сформирует правительство. Бенцион Нетаниягу это знал и, не сомневаюсь, не мог не радоваться этому в последние минуты своей долгой и трудной жизни.
Давид ШЕХТЕР, Израиль