Цветаевский високосный год

 Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия
 7 сентября 2012
 3923

Символичен в нынешнем году тройной юбилей знаменитой семьи: 120-летие поэтессы Марины Цветаевой, 100-летие ее дочери Ариадны Эфрон и вековой юбилей Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Неслучайны и связанные с этими датами переплетения людских судеб…

«Был замок розовый, как зимняя заря…»
О Марине Цветаевой написано море книг. Исследователи единодушны в главном: Цветаева — новое явление в литературе. Иное представление о миропорядке, иной способ мышления. Ее творчество — крик женской души, надломленной и ошеломленной.
Первым ощущением Марины было разочарование — мир не ждал ее. Мать страстно мечтала о сыне, уже нашла ему имя, но 26 сентября (ст. ст.) 1892 года родилась дочь. Детские стихи Марины не встречали одобрения у матери, талантливой пианистки Марии Мейн, наполнившей дом музыкой и горечью своего несбывшегося призвания. Отец был целиком поглощен главным делом жизни — созданием Музея изящных искусств.
Марина и ее младшая сестра Анастасия восхищались мама́, которая формировала их души, и гордились трудолюбивым папа́, но росли в холодном доме без родительской ласки. Асю удалось сохранить хорошей девочкой, а из Муси настойчиво делали музыканта, и она сумела стать «плохой». Чувство непреодолимой тоски стало для нее поводом уйти в себя и жить другой, параллельной жизнью. Книги ей дали больше, чем люди.
Мать рано умерла, и 13-летняя Марина вмиг повзрослела. От трагической реальности она бежала в мир тоскующей, почти кричащей поэзии, а стихи «о юности и смерти» стали для нее потребностью одинокой души выговориться. Профессор Цветаев обнаружил полную неспособность влиять на дочерей, особенно на Марину, которая бросила вызов обществу — обрилась наголо. И тут в ее жизни наступает светлая полоса.
В начале ХХ века в тридцати верстах от Москвы вырос «маленький Париж» — так изящно называли дачный поселок Удельная, что соседствует с Малаховкой (см. «Алеф» № 1011 «Малаховка обетованная»). Дома здесь строили со вкусом. Два деревянных особняка в стиле модерн построил купец Людвиг Тамбуре́р. Его жена Лидия Александровна была дамой знатного происхождения и притом имела специальность зубного врача, что привлекало именитую клиентуру. К ней-то на прием и привел своих дочерей Иван Владимирович Цветаев. Лидия Тамбурер, человек добрый и отзывчивый, сразу привязалась к малолетним сестрам и полюбила их.
«Это наш общий друг, — вспоминала о ней Марина Цветаева, — друг музея моего старого отца и моих очень юных стихотворений, … первых взрослых проблем моей младшей сестры, друг каждого из нас в отдельности и всей семьи в целом, та, в чью дружбу мы укрылись, когда не стало нашей матери…» Марина дала Лидии Александровне Тамбурер шутливое прозвище Драконна.
Муся и Ася часто гостили в усадьбе Тамбурер, в доме с колоннами. Сюда приезжали знаменитости из творческой интеллигенции, устраивались спектакли и капустники, а на музыкальных вечерах выступали Надежда Обухова и Федор Шаляпин. К Драконне наведывалась и подруга сестер Цветаевых Галина Дьяконова — будущая Гала́, жена и муза Сальвадора Дали.
Местные краеведы сделали открытие. В списке арендаторов за 1907 год числился дачевладелец участка № 31 — Яков Константинович (Калманович) Эфрон, отец Сергея Эфрона. В Удельной все друг друга знали, и не исключено, что впервые Марина и Сережа увиделись здесь, а знакомство произошло позднее.
«Милый, милый, друг у друга мы навек в плену!»
У гимназистки Цветаевой был свой культ — она боготворила рано угасшую Марию Башкирцеву, русскую мадемуазель и парижскую художницу, автора знаменитого «Дневника». Этой гениальной книгой, с непомерным авторским тщеславием на каждой странице, зачитывалось не одно поколение французов и русских — кто-то восторгался, кто-то возмущался, но равнодушных не было. Марина посвятила светлой памяти Башкирцевой свой первый самостоятельно изданный сборник «Вечерний альбом».
Сборник привлек внимание известных поэтов — Эллиса, Волошина, Брюсова, Гумилева, последовали хвалебные отзывы. Начало было положено — юная поэтесса не только вошла в высокое поэтическое братство, но и твердо уверовала в свое избранничество. А к чему избраннице небес рутина учебников, когда прослушан краткий курс старофранцузской литературы в Сорбонне? И вот уже оставлена третья по счету гимназия, как и опостылевшая музыка.
Экзальтированная фантазерка стремилась во что бы то ни стало приковать к себе внимание, дабы не оказаться отвергнутой. Натура Цветаевой требовала больших и малых потрясений. Стихи такие потрясения обеспечивали дважды: когда она сама упивалась их созданием и когда от них ошалевали другие. «Вся жизнь моя — страстная дрожь!» — скажет она позднее. Стихи вытесняли все и сами становились всем. Но еще была морская стихия…
Пустынный берег Коктебеля стал местом знакомства Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Он — грустный красавец с очами цвета моря, она — «бренная пена морская». Отец Сергея умер за два года до этой встречи. А годом позже брат и мать покончили с собой. Трагическая история семьи Сергея вызвала в Марине смятенье чувств и «безудержную нежность».
В 1912 году Россия праздновала 100-летие победы над Наполеоном, и казалось, что империя несокрушима. А над миром навис призрак грядущих катаклизмов — гибель «Титаника», величайшая морская катастрофа ХХ века. В тот год Цветаева вышла замуж за Эфрона, тонкого и чуткого, своеобразно мыслящего, ставшего заботливым и всепрощающим мужем. Да и кто бы другой выдержал ее такую — вопиюще неприспособленную к быту, с чередой безумных увлечений, которые она воспевала в стихах!
Брак дочери со студентом-филологом озадачил Ивана Владимировича, славянофила и державника, празднующего свой триумф — открытие Музея изящных искусств имени императора Александра III. На следующий год профессор Цветаев скончался, но успел порадоваться очаровательной внучке.

«Аля, маленькая тень на вечернем горизонте…»
Марина родила дочь 5 сентября 1912 года и назвала Ариадной — из любви к Древней Греции. Через много лет дочь Цветаевой задумается над историей своего имени, связанного с Ариадниной нитью и ненасытной пастью Минотавра. Что было бы, зовись она, скажем, Александрой? Быть может, и судьба была бы другая, помилостивее?..
Аля была папиной дочкой с эфроновскими очами. «Марина» и «Вы» — так, по примеру отца, называла она свою мать. К четырем годам этот чудо-ребенок научился читать, в пять — писать, вести дневник и сочинять стихи. В страшные годы разрухи и Гражданской войны, когда ее отец воевал в Белой армии, в приюте умерла от голода ее младшая сестра Ирина. Аля стала для своей отрешенной матери утешительницей, подругой, а заодно работницей по дому.
В эмиграции Марине Цветаевой не хватало во взрослой дочери ее собственных черт: пылкости и гордой обособленности — слишком спокойна и улыбчива «лучезарная Аля». Цветаева даже слегка ревнует к ней своих кавалеров. Не в мать Аля и тем, что рукодельница, основной добытчик семьи, вяжет шапочки на продажу. Она не ходит в школу, поскольку занята хозяйством и нянчит братца Мура. Но в отличие от Марины, бросившей гимназию, практичная Аля приобрела две профессии, окончив Парижское училище прикладного искусства и Высшую школу Лувра. Она тоскует по родине, тянется к отцу и вместе с ним сотрудничает в журнале евразийцев.
Вернувшись в СССР в 1937 году, Аля устроилась работать в «Жургаз», где познакомилась с Самуилом Гуревичем, Мулей, ставшим единственной любовью ее жизни. Когда семья воссоединилась, у НКВД уже имелось решение уничтожить своего провального агента Сергея Эфрона. Но первой арестовали Алю и осудили за шпионаж на восемь лет лагерей, а потом — на пожизненную ссылку в Туруханск. Следующим был отец, затем родная тетя, писательница Анастасия Цветаева, проведшая в лагерях двадцать лет. Гуревич вел переписку с Алей, даже ухитрился приехать, спас ее от лесоповала и всячески помогал семье «врагов народа».
31 августа 1941 года в Елабуге повесилась Марина Цветаева — замкнулась цепь событий, державшая ее на грани бездны. Еще в Париже она писала о «потолочных крюках», и петля стала последней попыткой напомнить о себе. В те дни Але чудилось, что ее окликают по имени, и она отзывалась…
В октябре того же года в подвалах Лубянки был казнен Сергей Эфрон. О смерти родителей дочь узнала не сразу, как и о гибели на фронте ее 19-летнего брата Георгия. В письмах родным Аля повторяла как заклинание: «Если бы я была с мамой, она бы не умерла...» Но ее испытания не кончились. В 1951 году был расстрелян Самуил Гуревич, «муж, который даруется единожды в жизни, да и то — не во всякой». Бывшей «парижанке» в лагерях давала силы жить ее великая любовь, ставшая трагической. Вся ее семья сгинула в ненасытной пасти Минотавра — непостижимая судьба!
Ариадну Эфрон реабилитировали после смерти Сталина. Переводчик, мемуарист, художница, искусствовед и поэтесса, она по крупицам собрала архив Цветаевой, запрещенного в СССР поэта, и скончалась в 1975 году от обширного инфаркта. Марина Цветаева оставила свой след в истории благодаря самоотверженности «лучезарной Али», воссоздавшей материнское наследие.
Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции