Уволенные

Что примечательно, Евтушенко подала этот материал без нажима, без сегодняшней склонности разного рода «вещателей» к истерии и непременному апокалипсическому тону. Как раз наоборот: Корольков как был талантлив в нашей памяти, так и остался. Как смотрит со старых афиш с обаятельнейшей улыбкой, так пальто подает из-за гардеробной стойки, полный достоинства и обаяния. Даже, может, этот, за стойкой, стал интереснее, потому что в глазах теперь заметны лучики иронии и мудрости. Талантливый, но... уволенный.
Пока с экрана звучали признания наших самых известных композиторов из «Музыки новой России», совершенно иначе увиделся мне и фильм Галины Евтушенко о Льве Толстом. Много ведется литературоведческих споров о том, почему Лев Николаевич в последнее время жизни вдруг покинул Ясную Поляну. Одни видят в этом богоискательство, другие — разлад с семьей, третьи — обретение вечной мечты о посохе и пути и многое еще, и все это, наверное, правильно. А мне вдруг подумалось: да ведь его уволили, Толстого, великого, всеобъемлющего, просто уволили…
Уволили, он и пошел по России — искать ту службу, где будет востребован именно он, Лев Толстой, как недолюбленное дитя, мама которого скончалась в его младенчестве, как душа, алчущая подлинности и правды.
И композиторы в «Музыке новой России» — талантливы. Даже без музыки, в речах, в мыслительном процессе — талантливы. Но... уволены. Геннадий Гладков рассказывает, как он приносит в театр свою новую музыкальную пьесу, и все в восторге, и готовы поставить, но... «Найдите деньги», — предлагают с тем же воодушевлением. А где он их найдет, он что, финансист или казнокрад? Он музыку пишет! Владимир Дашкевич на экране — большой, неторопливый, с насупленной переносицей. Философ! Говорит, а сам о чем-то думает, думает, музыка там, видимо, под темечком где-то наигрывает, зовет, а куда — незнамо? Максим Дунаевский выглядит из всех героев фильма наиболее спокойным в ситуации сегодняшнего дня, и это спокойствие кажущееся относительно положения других, служащих высокой музыке. Все кипят и бурлят внутри! Марк Минков за роялем говорит о людях. Он говорит о том, что страна не ценит то, что имеет. С какой болью он исполняет арию Алексея Турбина из «Белой гвардии», которая лежит у него в столе 21 год! По каким-то необъяснимым признакам мы уже чувствуем в его добром и мудром лице странный надрыв. Мелькает его фотография рядом с Пугачевой — юный красавец, каким он был, выходит, совсем недавно... Эта съемка, оказывается — о, ужас! — стала последней в его жизни. Марка Минкова, пока шла работа над фильмом, не стало... Вот это и есть настоящая трагедия, которую довелось испытать зрителю и через эту трагедию осознать себя.
Самые именитые композиторы страны говорили о том, о чем постоянно доводится слышать от братьев-писателей, от ученых или людей иного труда, требующего мастерства и навыков. Об отлученности от дела, о невостребованности, отсутствии какого-либо уровня в профессии и творческом самовыражении, стирании границ между плохим и хорошим, добром и злом, красотой и уродством.
Герой фильма «Михаил Ульянов. О времени и о себе», казалось бы, человек до конца своих дней необыкновенно востребованный. Исключение в творчестве Галины Евтушенко. Но, увы, наш любимый народный артист всем своим гениальным монологом оправдывается перед кем-то, невидимым и неведомым, но установившим иные критерии и меры. Делает он это из Ленинских Горок, и ощутимо присутствующий «дедушка Ленин», в которого то и дело превращается исповедующийся актер, также на ту пору по всем статьям — уволенный человек. Он удивляется ленинской инвалидной коляске, страшный и несчастный в своем идеальном мире. Но мир, вооружившийся его идеализмом, оказывается еще более страшным, существующим по законам биологического выживания.
Недавно видел такую картину: стоит небольшой памятник Ленину. Девочка рядом спрашивает папу: «Кто это?» А вокруг памятника плотным красивым кольцом — маленькие ели. «Елин», — отвечает папа.
Так что исключения нет, и здесь в центре внимания режиссера Галины Евтушенко — люди, выбитые из течения времен, но в чем-то опережающие свое время.
В фильме «Музыка новой России» почти не было музыки. Только речи. Точный художественный образ: говорливы ныне стали все, политики, ученые, писатели, бизнесмены. Речи, речи, и не поймешь, где дела, кто чем конкретно занимается, не уловишь предмет труда. Музыку нашего бытия заболтали, заглушили шоу и децибелы.
После фильма об уволенной музыке поманило, как Льва Толстого, взять посох, суму, том «Братьев Карамазовых» и пойти туда, где в природной первозданности сохранился мир гармонии. Галина Евтушенко меж тем вышла на сцену и предложила в завершение показа посмотреть непродолжительный фильм с чудным и непонятным названием «Ну-ка, отними, или Фантики “Красного Октября„». Я стал ждать, что коли про «Красный Октябрь», то что-то про революцию, про вождя опять. Но «Красный Октябрь» — известная кондитерская фабрика. А фантики — они и есть фантики, конфетные обертки с красивыми рисунками. У рисунков есть автор — художник Леонид Челноков, с творчеством которого каждый из нас встретился с детских лет. Тут и «Мишка на севере», и «Цитрусовые», и «Ну-ка, отними»… Просто сладкая феерия манящих картинок! Челноков — и уволен, и лишен авторских прав, и тоже свершает свой «уход»... в Народный суд, тщетно добиваясь правды до самой кончины. При этом художник полон великодушия, и все фантики продолжают жить в его благодушной улыбке. Жить на полках всех кондитерских магазинов.
Талантливый человек всегда великодушен. И Геннадий Гладков, напоенный энергией, рвущийся из кадра вперед, к молчащему роялю, великодушно оправдывает время и народ — дорвались, хочется натешиться, напиться, нагуляться! Ну наедимся, ну насытимся, дальше-то что?! Подразумевая, что потом, когда все это произойдет, удовлетворим плотские запросы, уж точно потянет к настоящему, к музыке, к душе? Так хотелось бы в это верить!
Галина Евтушенко своими документальными лентами вселяет веру и придает сил. Да, может быть, мы все, «дорогие россияне», в какой-то степени уволены. Уволены, но — посмотрите на экран! — талантливы!!!
Владимир КАРПОВ, Россия