«Живодёрня» для еврейских детей

Окончание. Начало в № 1039

Батальоны и школы кантонистов называли в народе живодерней, и все там были живодерами — от ефрейтора и до командира батальона. Детей муштровали, истязали, плохо одевали и кормили впроголодь — щи из гнилой капусты с вареными гнилыми раками да ложка каши, а за украденный кусок хлеба давали двадцать пять розог. Еврейские мальчики, попадая в кантонисты, становились собственностью военного ведомства — «сиротами при живых родителях», и командиры распоряжались ими практически как крепостными.

За обращение еврейских детей в православие полагалась награда: чем больше обращенных, тем больше и вознаграждение. «Лишь только перевалили в русские губернии, — вспоминал один из кантонистов, — как начальник партии начал готовить нас к переходу в православие: запрещал молиться, отнимал молитвенники, тфилин и цицит сжигал, издеваясь над нашими верованиями». При каждом смотре рекрутской партии начальство вызывало желающих креститься, и тех, кто соглашался, лучше одевали, хорошо кормили и реже наказывали. Каждому согласившемуся креститься платили 25 рублей.

Многих еврейских ребят-кантонистов отправляли в отдаленные деревни, на постой в крестьянские дворы, где они до восемнадцати лет были бесплатными работниками — крепостными у крепостных. Их заставляли тяжело работать, жестоко наказывали и принуждали к крещению, а упорствовавших считали «погаными» и не пускали в избы. Поэтому, как вспоминал один из кантонистов, они жили в сенях и предбанниках, ели из собачьих и кошачьих плошек остатки скудной хозяйской пищи, пили из корыт и помойных ведер.

Многих детей калечили — случайно или преднамеренно, а когда приезжал инспектор, изувеченных кантонистов — по сто-двести человек — прятали на чердаках и в конюшнях. В сибирских кантонистских батальонах было распространено такое наказание — в суровые сибирские морозы у детей отнимали рукавицы и намертво зашивали карманы шинелей. Их ставили на плацу со взятыми на караул ружьями с примкнутыми штыками. Понятно, что руки примерзали к металлу, и затем лекари в лазарете безжалостно ампутировали отмороженные руки и пальцы.

«Жаловаться было некому, — вспоминал бывший кантонист. — Командир батальона... был Б-г и царь. К битью сводилось у него все учение солдатское. И дядьки старались. Встаешь — бьют, учишься — бьют, обедаешь — бьют, спать ложишься — бьют. От такого житья у нас иногда умирало до пятидесяти кантонистов в месяц... Если умрут сразу несколько, солдаты-инвалиды выкопают одну яму и в нее бросают до пяти трупиков, а так как трупики при этом не кладут в порядке, то инвалид спускается в яму и ногами притаптывает их, чтобы больше поместилось».

Часты были случаи самоубийства еврейских детей-кантонистов, предпочитавших смерть крещению. В одном предании рассказывается, как однажды на Волге, около Казани, собрались в один день окрестить несколько сотен еврейских кантонистов. Местное начальство и духовенство в полном облачении расположилось на берегу реки. Стройными рядами стояли дети. Наконец, подъехал сам царь Николай I и приказал детям войти в воду. «Слушаем, Ваше Императорское Величество!» — воскликнули все они и дружно прыгнули в реку. Но ни один из них не вынырнул на поверхность. Все дети добровольно утопились. Вместо крещения они заранее договорились покончить с жизнью, умереть ради своей веры. Они самоотверженно отдали жизнь за веру, то, что в еврейской традиции именуется кидуш га-Шем — «освящение Б-жьего имени».

Самоубийства кантонистов при массовом крещении в реке описаны в балладе немецкого поэта Л. Виля (1807–1882). Сохранилась масса воспоминаний бывших кантонистов о тех жестоких и бесчеловечных временах: «Нас пригнали из Кронштадта целую партию, — вспоминал один из них, — загнали в тесную комнату, начали бить без всякой милости, потом на другой и на третий день повторяли то же самое... Потом нас загоняли в жарко натопленную баню, поддавали пару и с розгами стояли над нами, принуждая креститься, так что после этого никто не мог выдержать».

«При первом осмотре нашей партии командир заявил перед всем батальоном, что пока он будет жив, ни один не выйдет из его батальона евреем, — и действительно сдержал свое слово... Старшие кантонисты двенадцати-пятнадцати лет дольше мучились; тех больше били, пороли. То и дело передавали, что тот или другой из наших товарищей от тяжких побоев умирает... В архангельском батальоне трое кантонистов зарезались, двое повесились, несколько человек утопились... К началу 1855 года весь батальон был окрещен, за исключением одного из первой роты, которому было семнадцать или восемнадцать лет. Он сильно упорствовал, и за это его ежедневно, перед обедом, клали на скамейку, давали по сто розог и более. Помню, один раз я видел, как струйка крови текла со скамейки на пол, а юноша только охал. После сечения его отправляют в лазарет, залечат раны и опять секут».

Употреблялись все средства, чтобы склонить детей к крещению. Придумывались всякие мучительства. Обычный прием заключался в следующем. Вечером, перед сном, кантонистов ставили на колени и долго держали сонных детей в таком положении. Согласных креститься отпускали спать, несогласных держали на коленях всю ночь, пока те не падали в изнеможении. Упорствовавших секли розгами или подвергали истязаниям. Иных кормили соленой рыбой, а потом не давали пить, пока измученные жаждой дети не соглашались креститься. Напомню, что речь идет о семи- десятилетних детях, оторванных от родителей и оказавшихся в русском окружении, где взрослые люди изощренно истязали еврейских детей.

Так, Евсей Гройскоп вспоминал, что согласился креститься лишь после того, как его избили, а потом заставили ходить босиком по раскаленным углям. Лазаря Голина офицеры избивали, а потом отказывали ему в медицинской помощи до тех пор, пока он не согласился креститься. При крещении кантонистам обычно меняли имена, и иногда вся группа окрещенных получала одно имя. Если это случалось, к примеру, в день рождения великого князя Николая Александровича, то все получали имя Николай, а если это был день архангела Михаила, все становились Михаилами.

Случалось, что кантонист, достигший 18 лет, при переводе в часть регулярной армии заявлял, что хочет вернуться в иудаизм. За это его подвергали всяческим наказаниям до тех пор, пока он не отказывался от своего заявления. Многие крещеные кантонисты продолжали оставаться втайне верными иудаизму, а некоторые возвращались к нему после окончания службы.

В России выход из православия был уголовным преступлением. Если об этом узнавали власти, виновный ссылался в монастырь «для исправления» или привлекался к суду. В Выборге группа бывших кантонистов (крещеных) за возвращение в иудаизм была в 1863 году арестована и подвергнута пыткам. Известен также целый ряд судебных процессов 1870–1880-х годов по обвинению «в отпадении от православия»: дела И. Кацмана (1870), М. Айзенберга (1880), Л. Либера (1881) и др.

Жесточайшие условия службы выковывали из еврейских детей-кантонистов и их потомков «людей твердости необыкновенной», военных профессионалов, сыгравших заметную роль в военной истории России.

С 1827 по 1856 год, когда был отменен призыв детей, через кантонистские батальоны прошли более 50 тысяч еврейских мальчиков. Кантонистские батальоны стояли в Казани, Архангельске, Пензе, Саратове, Перми, Вологде, Омске, Иркутске и в других русских городах Поволжья, Сибири. Именно там могли жить многочисленные потомки насильно крещенных еврейских кантонистов, число которых, по некоторым подсчетам, сегодня может превышать миллион человек. Они сегодня вряд ли знают о своих еврейских предках, ведь после крещения разрывались все связи с еврейским миром.

Однако нет сомнения, что генетическая память тревожит многих из них. Примером тому является судьба потомков насильно крещенных инквизицией в XV веке евреев в Испании и Португалии. Сегодня, спустя 500 лет после тех событий, испанцы и португальцы, потомки насильно крещенных, все чаще возвращаются к вере своих еврейских предков.

Александр ШУЛЬМАН, Израиль

**

От редакции:

Решением проблемы кантонистов занялся 3-й Любавичский Ребе — рабби Цемах Цедек. Он создал специальный совет, который изучал положение дел в каждой еврейской общине. Цель — сократить количество детей, которых требовалось отправить на военную службу. Кроме того, рабби создал тайное общество, известное под названием «Тахият Хамейтим» («Оживляющие мертвых»), которое освобождало уже задержанных детей. Это происходило так: у чиновников, имеющих отношение к набору кантонистов, выкупали детей, их возвращали родителям. А властям сообщали, что те скончались в пути. Это же сообщение поступало в соответствующую общину. Такие «свидетельства о смерти» приносили родителям неописуемую радость. «Покойников», конечно же, необходимо было прятать (отсюда и название общества), после чего их отсылали подальше от родных городов.

Кроме того, члены «Тахият Хамейтим» направляли в места размещения детей-кантонистов надежных людей, задачей которых было морально поддерживать юных призывников и побуждать их сохранять верность своей религии и своему народу. Такая деятельность подразумевала не только колоссальные затраты, но и была сопряжена и с огромной опасностью, поскольку приравнивалась к государственной измене. Тем не менее, эта подпольная программа выполнялась успешно, и ни одного случая предательства отмечено не было.