Нищета как выбор

 Яков Шехтер
 5 декабря 2013
 2547
Эту историю я слышал от раввина Довида Гурари теплым январским вечером, когда в синагогах читали недельную главу «Ваехи». – Вчера моя мать оказалась по делам в Бней-Браке, — начал раввин свой рассказ. — Проходя по улице, она увидела харедимную (религиозную. – Ред.) женщину, которая рылась в мусорном ящике возле пекарни, куда выкидывали подгоревшие халы и булочки. Нет, она не походила на опустившегося человека. На ее лице не были заметны следы пьянства или иной порочной страсти. Женщина была опрятно одета, и в ее движениях проглядывало достоинство. Жалость сжала сердце моей матери. Она вытащила все, что было у нее в кошельке — несколько сотен шекелей, — и предложила их женщине. К величайшему удивлению, та отказалась.

– Мы не хотим зависеть от людских милостей, — вежливо, но очень твердо произнесла женщина. — Если Всевышний решил сделать нас нищими, значит, мы будем нищими.

– Но, может быть, — возразила моя мать, — Всевышний послал меня сегодня в Бней-Брак именно для того, чтобы я помогла вам купить все необходимое для субботы!

– Нет, — покачала головой женщина. — Если Он захочет послать нам средства к существованию, пусть сделает это через моего мужа. Найдет ему достойную работу или какой-нибудь другой заработок. Коль скоро Он так не поступает, следовательно, Его воля пока держать нас в нищете.

Она выделила слово «пока» и мать поняла, что женщина роется в мусорном ящике не из-за слабости характера, лени или распущенности, а с четким осознанием своей судьбы и полным смирением перед выпавшей ей долей. Более того, она пыталась делать это с радостью, принимая решение Творца, каким бы тяжелым оно ни казалось.

Мать еще несколько минут пробовала уговорить ее взять деньги. Но увидев тщетность своих попыток, пожелала ей счастливой субботы и ушла.

О таких людях, — закончил раввин свой рассказ, — мы только читали в старых книжках. В наше время столь сильные вера и самоотверженность почти не встречаются. Бней-Брак переполнен благотворительными обществами всякого рода. Есть организации, доставляющие медицинское оборудование для больных, разумеется, совершенно бесплатно. Есть раздающие одежду, мебель — пусть не новую, но вполне пригодную для использования, — книги, зонтики, обувь, даже соски для младенцев.

– А соски-то зачем? — удивился я. — Разве в наше время кто-то станет давать своему ребенку поношенную соску?

– Конечно, нет, — улыбнулся раввин. — Речь идет о субботе. Предположим, у вас потерялась соска, и запасная тоже куда-то задевалась. Где вы будете в святой день искать новую? Магазины закрыты! И даже если бы они были открыты, кто станет покупать в них по субботам?

Так вот, есть в Бней-Браке несколько семей, которые держат большой запас новых — в упаковке — сосок разного вида. Если вашему младенцу понадобится новая соска в субботу, вы можете прийти и взять. С тем, разумеется, чтобы после окончания субботы вернуть новую соску вместо полученной.

Человека, которому нечего есть, ищут по всему Бней-Браку не одна и не пять организаций, не считая сотен евреев, мечтающих помочь нуждающемуся еврею. Стоит только заикнуться, что у тебя нет еды на субботу, как немедленно привезут и халы, и вино, и фаршированную рыбу, и кугл, и чолнт, и печенье, да еще в таком количестве, что придется доедать все это до следующей субботы. Отказ от щедрой и совершенно бескорыстной помощи — это сознательное решение, требующее большого мужества и большой веры.

Хасиды рассказывают знаменитую историю о современниках Бааль Шем Това, которая сегодня кажется придуманной. Ей место на страницах детских книжек с историями про чудеса праведников. В нынешнем мире большинство людей, даже очень хороших и правильных, совершенно не стесняются пользоваться помощью благотворительных организаций и не считают это чем-либо зазорным.

Итак, произошло это не в Бней-Браке, а маленьком украинском местечке Меджибоже, о котором в еврейском фольклоре бытует столько рассказов, что можно подумать, будто речь идет о большом городе с миллионным населением. В крохотном домике на окраине Меджибожа жили реб Гейче и его жена Стерна. Жили очень и очень бедно, впроголодь. Одежда — заплата на заплате, обед — кусок черного хлеба, луковица да щепотка соли. Самое великое пиршество Стерна устраивала в шабес, когда на столе появлялся кугл — запеканка из лапши с гусиным жиром. На самого гуся денег никогда не хватало.

– Уф, — отдувался реб Гейче, отваливаясь от стола после трех кусков кугла. Больше он не мог съесть: желудок, не привыкший к еде, отказывался принимать так много пищи.

– Я чувствую себя царем Соломоном на пиру с царицей Савской! — восклицал реб Гейче, признательно посматривая на жену. — Какое изысканное блюдо, какие дивные ароматы!

Стерна благодарно улыбалась, и не было в тот миг никого счастливее во всем Меджибоже.

Стерна во всем поддерживала мужа. И в том, что другим казалось странным, она тоже всецело следовала за ним. А странным окружающим казалось вот что: как бы тяжело ни складывались обстоятельства, реб Гейче никогда и ни у кого не брал ни единого гроша. В начале их супружеской жизни такая убежденность не вызывала у молодой жены удивления: Гейче, тогда еще совсем не реб, а молодой парень с курчавой бородкой, неплохо зарабатывал. У него была бондарная мастерская — покосившийся сарай, в котором он собственноручно изготавливал бочки. Бочки для соленых огурцов и кадушки для капусты, бочонки для грибов, бочки для воды и вина, бочаги для пива — да мало ли для чего может понадобиться в хозяйстве хорошая бочка.

Под хупой — благодаря щедрым подаркам жениха — Стерна стояла расфуфыренная, что твоя барыня. Жених сиял, точно звезда, и казалось, они всегда останутся таким молодыми и счастливыми. Но с годами дела у Гейче шли все хуже и хуже. В Меджибоже появились более ловкие бондари, работавшие быстрее и качественнее. От его бочек постепенно все отказались, ему пришлось забросить бочажное дело и промышлять случайными заработками.

Но от своего принципа — не зависеть от милостей людских — реб Гейче не отказывался ни в сытые дни благополучия, ни когда над его головой сгустились облака суровой нищеты. Довольно часто ему с женой и детьми приходилось засыпать голодными. В доме стало пусто, все ценное потихоньку продали и проели, от голых стен и нетопленой печи веяло холодом и скукой. Но реб Гейче и Стерна не унывали и надеялись на Всевышнего с теми же теплотой и уверенностью, с какими прославляли Его в счастливые годы благополучия.

Как-то раз ребу Гейче совершенно не повезло с заработком. В пятницу после полудня он вернулся домой с пустыми руками и на вопросительный взгляд жены лишь вздохнул, сокрушенно и горестно.

– Эту субботу мы останемся голодными, Стерна, — сказал он и снова тяжело вздохнул.

– Но, Гейче, в шабес нельзя поститься, Гейче! — вскричала Стерна.

– А кто тебе сказал, что мы будем поститься? — удивился реб Гейче. — Слава Б-гу, за воду из колодца мы никому не должны платить. Разведи огонь, поставим на плиту большой казан и всю субботу будем пить горячую воду.

– Дрова тоже кончились, — в тон мужу вздохнула Стерна.

– Значит, будем пить холодную, — отозвался Гейче и стал собираться в синагогу. Делать в доме все равно было нечего. Он решил прочитать до начала субботы всю книгу Псалмов и попросить Всевышнего сжалится над его женой и детьми.

Уходя, реб Гейче на всякий случай предостерег жену ни в коем случае не обращаться за помощью к соседям. «Женщины слабы, — думал он, глядя в прекрасные глаза жены. — На всякий случай лучше еще раз предупредить».

– Послушай, Стерна, — вспомнил он уже на пороге, — еды дома нет, готовить нечего, пусть хоть чистота будет. Возьми старших девочек и наведи порядок, точно перед Песахом.

В субботу Бааль Шем Тов молился очень долго. В других синагогах Меджибожа прихожане давно расходились по домам, а его ученики все еще стояли за спиной учителя, наблюдая, как он дрожит перед Всевышним, полностью погруженный в молитву.

В ту субботу молитва шла как обычно: глубокая темнота окутала Меджибож, холодный ветерок небрежно трепал соломенные крыши изб, из еврейских домов еле слышно доносились субботние застольные песнопения, а Бааль Шем Тов стоял и стоял, погруженный в единение со Всевышним. В каких высотах блуждала его душа, какие тайны раскрывались перед ней — кто знает?..

Вдруг рабби развел руками, словно удивляясь чему-то, и громко засмеялся. Ученики насторожились — такого до сих пор не бывало: учитель смеется во время молитвы!

Но спустя секунду смех прекратился, и в синагоге снова воцарилась чуткая тишина. Спустя десять минут Бааль Шем Тов вновь разразился радостным смехом. И снова все смолкло.

Когда учитель засмеялся в третий раз, ученики не на шутку встревожились. Нет, особых поводов для беспокойства не было, радостный смех — это не горестный плач. Но в синагоге происходило нечто непонятное, нечто до сих пор не случавшееся, а неизвестность всегда порождает тревогу.

После окончания молитвы Исраэль бен Элиэзер отправился на кидуш и субботнюю трапезу, ученики гурьбой последовали за ним. Лишь после окончания трапезы один из учеников решился спросить Учителя о причине его троекратного смеха во время молитвы.

– Живет в нашем местечке еврей по имени Гейче, — ответил Бааль Шем Тов. — Сегодня он пошел в синагогу в полной уверенности, что будет ужинать, завтракать и обедать холодной водой. Но вернувшись из синагоги, он отворил дверь своего домика и увидел горящие свечи, стол, уставленный разнообразными яствами, счастливые лица детей и жены. В нос ему ударил дивный аромат субботних блюд. Гейче решил, что жена, вне всякого сомнения, нарушила его просьбу и обратилась за помощью к соседям. Иначе ведь невозможно объяснить изобилие, внезапно осенившее пустой дом. Однако реб Гейче сдержал волнение и решил объясниться с женой после кидуша.

Он спел все субботние гимны, поздоровался и попрощался с ангелами, произнес кидуш и блаженно захмелел от вина. Осторожно поглядывая в сторону жены, реб Гейче готовился задать ей неприятный вопрос, но не успел, Стерна опередила его.

– Ты, наверное, удивляешься, — спросила она, — откуда на столе столько всякой еды? Не волнуйся, я не нарушила наше правило. Когда ты попросил меня навести в доме порядок, я отрядила девочек вытирать пыль, подметать и мыть пол, а сама принялась за уборку шкафа. Давненько я в него не заглядывала и на верхней полке, под всяким старым тряпьем обнаружила свое свадебное платье. То самое, — тут Стерна сладко вздохнула, — которое ты мне когда-то подарил. На нем были золотые пуговички. Я совсем-совсем позабыла об этом платье. — Стерна вздохнула еще раз, но уже не сладко, а с грустью. — Пуговицы я немедленно срезала, продала и на вырученные деньги купила еды.

Гейче засиял от восторга; от избытка чувств он вскочил со своего места и пустился вместе с женой в пляс. Он станцевал с ней еще два танца: второй раз после фаршированной рыбы, а третий — после наваристого куриного бульона с креплах. Когда они танцевали, — тут Бааль Шем Тов обвел глазами учеников, — вместе с ними пускалось в пляс все небесное воинство. Тысячи, десятки тысяч ангелов кружились в радостном хороводе над крышей Гейче и Стерны, и хоровод этот простирался от застрехи бедного еврейского дома до самого Небесного Престола.

Что случилось дальше со Стерной и ее мужем, история умалчивает. Возможно, этот танец был высшей точкой их служения Всевышнему. А возможно, судьба еще не раз подарила им золотые минуты радости, когда материальное и мирское сливаются воедино.

– И кто знает, — закончил раввин Довид свой рассказ, — возможно, в эту самую минуту сонмы ангелов водят радостный хоровод над одним из домиков Бней-Брака, и сам Всевышний, восседая на Престоле, радуется вместе с праведниками подгоревшим халам, извлеченным из мусорного ящика.

Яков ШЕХТЕР, Израиль



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции