Николай Тамразов. Гимн женщине

 Наталья Лайдинен
 25 июля 2014
 5742

С Николаем Тамразовым, артистом, педагогом, ведущим программы «Бабник» на радиостанции «Эхо Москвы», я познакомилась пять лет назад. Николай Ишувич поразил меня тонкостью восприятия мира, блестящим знанием поэзии. Оказалось, что за маской веселого ведущего скрывается ранимая и глубокая натура.

– Николай Ишувич, расскажите о своей семье.
– Я был седьмым ребенком в семье. Мама Прасковья Петровна — простая деревенская женщина из рода казаков. С детства меня окружала совершенная ласка, хотя и рос я в бедности, время такое трудное было. Специально мама и Бабуня меня ничему не учили. Но передо мной ежедневно сияли яркие примеры доброты, любви, искренности, честности… Так жили женщины в нашей семье, всегда ссылаясь на заповеди, которые знали наизусть. Сумасшедшая любовь мамы и Бабуни спасала меня всю жизнь.

– Как вы выбирали свой жизненный путь?
– Многих ребят моего поколения, к сожалению, дорога жизни приводила за решетку. Во времена Хрущева артисты часто ездили выступать перед заключенными, я оказался в Днепро­дзержинске в тюрьме особого режима, где сидели опасные рецидивисты. Когда вышел на сцену, вдруг увидел кругом родные глаза. Меня стало трясти, чуть не случился обморок, я никак не мог начать говорить. Повсюду я видел пацанов с моей улицы, с моего двора, класса — и прекрасно понимал, что мог запросто быть одним из них. Но волей судьбы оказался по другую сторону… Возвращаясь после выступления, осознал, что именно любовь  мамы и Бабуни спасла меня. И в то жуткое, опасное время я не оказался на зоне среди других заключенных-ровесников.

Мои внуки сегодня не понимают, что такое голод, они не верят моим рассказам. А между тем Бабуня выдавала мне по утрам (и то не каждый раз) кусочек хлеба размером со спичечный коробок — на весь день. Голод был страшный, я не знаю детей, которые не воровали. У нас в доме существовал такой порядок: если ребенка приглашали на день рождения, Бабуня открывала последние запасы и кормила до отвала, чтобы кусок в гостях не лез в горло. А потом отправляла в гости. Ей было очень приятно, когда на следующий день взрослые говорили, как я или кто-то из братьев и сестер вел себя за столом достойно, в то время как другие дети хватали куски. Такую мораль и достоинство сохраняла эта простая женщина, так вела себя она и учила нас. В самые сложные времена можно жить праведно — это ее бесконечный урок.

– Как вы стали заниматься балетом?
– Однажды я играл в футбол и разбил огромное стекло во Дворце пионеров — страшное преступление по тем временам. Платить маме было нечем. Тогда руководитель балетной секции Анна Мироновна Боханова сказала, что готова простить этот тяжкий грех, если я стану ходить на ее занятия. Наверно, она меня просто пожалела. Как я узнал позже, деньги на покупку нового стекла она собрала с родителей всех воспитанников. Меня фактически вынудили пойти заниматься балетом. Постепенно втянулся, понравилось, я увлекся танцем.

Увидев объявление о наборе в хореографическое училище, отправился туда поступать, как был — босиком, обуви у нас не водилось. Как только сходил снег, мы начинали бегать голыми ногами. Стал танцевать, крутил пируэты на босой ноге, чем едва не вызвал обморок педагога. А я даже боли не чувствовал, поскольку привык: на ступнях были огромные мозоли. Меня приняли, а через полгода учебы на занятия пришел балетмейстер Днепропетровского драматического театра Дмитрий Михайлович Соколовский, который заметил и оценил мои способности. В 1956 году я неожиданно для всех оказался в театре, стал артистом балета, параллельно продолжая учебу.

Довольно рано я стал узнаваемым в нашем городе человеком, выступал, играл драматические роли. Между тем из армии вернулся брат Петя, мама очень переживала, что у него нет работы. После некоторых раздумий я начал с ним заниматься, делать из него артиста, учитывая и применяя опыт моих педагогов. Так сформировалась наша эстрадная пара: сначала мы танцевали, потом стали петь и разговаривать, в итоге превратились в один из самых известных на Украине творческих дуэтов. Впереди нас были разве что только Тарапунька со Штепселем. Налетела популярность: одновременно приглашали работать в Укрконцерт в Киев, маршал Бабаджанян звал в ансамбль Одесского военного округа, Крымская филармония открывала перед нами двери… В харьковском Институте искусств я получил специальность «режиссура музыкального театра». И подумал так: раз такой талантливый, поеду сразу в Москву.

Я отправился в столицу с маминой фотографией, сорока рублями в кармане, дома остались жена с маленькой дочерью. Но когда я сошел с поезда на Курском вокзале и увидел вокруг тысячи бегущих людей, не замечающих друг друга, я испугался. Меня никто не знал, никому не был нужен мой дар, желающих выступать — огромное количество… Так получилось, что довольно случайно поставил номер для московских артисток, он очень понравился их начальству. Я стал работать в Москонцерте — пригласили сначала режиссером, а вскоре я стал руководителем Творческой мастерской сатиры и юмора, насчитывающей более двухсот сатириков и артистов разговорного жанра. Мне довелось общаться с замечательными людьми!

Моя мама говорила: «Сыночек, не ходи туда, куда тебе хочется. Иди туда, где тебя ждут!» Я всегда придерживался этого правила: дожидался, пока меня пригласят, чтобы открываться, работать свободно.

– Вы написали две книги о своей жизни и людях, которых встречали. О чем они?
– Сегодня не пишет только ленивый. Но в отличие от произведений многих других коллег больше всего мне хотелось, чтобы в книгах не было «литератора». Взяв бумагу и ручку, становлюсь внезапно очень умным, а это мешает. Не люблю писательских игр. Поэтому действую иначе: сначала наговариваю на диктофон сюжет, потом его расшифровываю, чтобы проявилось больше человечности, доброты, а не умничанья. Мы и так живем в очень интеллектуальном, но необычайно злом мире. В книгах я всегда рассказчик, который доносит просто, искренне то главное, что случилось в жизни. Высочайший комплимент — когда по прочтении книги человек говорит: «Коля, мы с тобой как будто на кухне посидели». Большей радости для меня как для автора нет.

– Какие качества воспитала в вас жизнь?
– Я быстро стал взрослым, у меня не было детства, оно проскользнуло незаметно, дальше воевал, как мог. Нам для выживания требовались иные качества. Моя ранняя взрослость летела к людям, как цыганская песня, — прямо в сердце, минуя мозг. Детского песенного репертуара я вообще не знал, поскольку в доме был самым маленьким. Это обязывало копировать старших, подражать внешнему ряду, поведению, терзать себя и петь, как они, — прежде всего о любви.

В нашей семье все обладали способностями к музыке. Мама с бабушкой пели на два голоса, можно было заслушаться. Они были архиталантливыми, но их никто не обучал, жизнь заставляла идти совсем по иному пути. Все, что не получилось реализовать у них, что они не отдали, не выплеснули в мир, как будто доделывал я. Думаю порой, что если бы они смогли раскрыть свои дарования полностью, то не только меня спасли бы от тюрьмы, но и десятки, сотни других ребят… Я понял, что должен образовываться, осуществить все доброе, поделиться этим с людьми. Надо только захотеть быть лучше — и приложить усилия.

В семь лет я уже исполнял серьезные произведения с надрывом, с чувством, как многое переживший человек. Поэтому старшие часто приглашали Колюньку Тамразова выступать. Я пел на свадьбах в режиме патефона — весь вечер звучал мой высокий голос. Под мое исполнение танцевали, крутили романы, страдали, радовались. К концу мероприятия чувствовал себя таким уставшим, как будто разгружал вагоны. Поэтому в шестнадцать лет я и сумел прижиться и выстоять в театре — я уже не был ребенком, знал глубину чувства, изнутри давно повзрослел.

А если совсем честно, я никогда в жизни не ходил с открытым лицом, его никто не знает. Боюсь, даже я сам его не знаю достаточно хорошо. Показывал себя настоящим всего несколько раз: когда уходили мама, Бабунечка, это была на самом деле моя гибель, скрываться было невозможно. Остальное время хожу в маске, зачастую окружающим только это и нужно. Моя жизнь — множество пройденных трудных дорог, сотни поездок по миру, встреч, испытаний. Удары я получал не в лицо, а в маску, поэтому было не больно.

– Поговорим о странностях любви…
– Я влюбляюсь каждые пять минут, мне нужны зацепки для того, чтобы восхищаться прекрасным. В метро, в автобусе, в очереди ищу глазами очаровательную незнакомку, приподнятую над всеми, и на миг целиком пленяюсь ею, чтобы выдержать очередное испытание. Женщины всегда вызывали у меня чувство глубокой любви, почитания, восхищения. Они для меня с детства — как «божество, и вдохновенье…». Никогда не видел некрасивых дам, все они по-разному прекрасны, просто жизнь к каждой оборачивается своей стороной — более сентиментальной или драматичной. Вся моя жизнь — гимн Женщине.

Наталья ЛАЙДИНЕН, Россия



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции