По следам Трумпельдора в Крыму

 Ирина Легкодух
 31 октября 2014
 3635
Крым ныне у всех на слуху как яблоко раздора между двумя мирами, «двумя образами жизни». И символ неожиданно бурных событий, олицетворение моральной проблемы — свободы выбора в еще вчера, как это казалось поверхностным зрителям, мирно спавшем болоте. Менее ста лет назад здесь наблюдалось нечто подобное: седая Таврида, казалось бы, погруженная в дремоту «Крымских сонетов» и летаргию воспоминаний, вдруг вздыбилась — оказалась в эпицентре Первой мировой войны, революции и контрреволюции, Гражданской войны. В течение ­1917–1920 годов здесь стремительно менялись не только правительства, но и режимы оккупации, боями и интригами переворачивались или заявляли о себе и самоутверждались мировые ориентации и человеческие ценности.  

Друг друга успевали сменить, словно в калейдоскопе, республика анархистов и левых эсеров Таврида, скоротечная крымско-татарская Директория, «полки» украинского атамана Болбочана, немецкий экспедиционный корпус. И это только в течение полугода. Было первое краевое правительство загадочного генерала Матвея-Сулеймана Сулькевича (впервые объявившего о независимости, отдельности и особости Крыма), о котором современники затруднялись сказать, кто он — мусульманин, католик или православный; второе краевое правительство караимского гахама* Соломона Неймана-Крыма, великого сказочника, мецената, торгового олигарха и утонченного коллекционера; второе советское правительство, возглавляемое братом Ленина — задумчивым провинциальным лекарем и тихим алкоголиком Дмитрием Ульяновым.

Приход Белой гвардии, быстро разросшейся в крымскую Армию Юга России, давал надежду (как оказалось, призрачную) на восстановление империи. В тот краткий миг реставрации здесь раскрылись характеры крепкого крестьянского внука Деникина, провалившего наступление из Крыма на Москву; кумира «диких кавказских дивизий» Врангеля, прозванного Черным Бароном; демонического генерала Слащёва, запомнившегося коктебельским десантом, кокаином и отчаянным сопротивлением на Перекопе.

Далее было вторжение «армии» Махно и ее коварный расстрел «союзниками» чекистами. Последнюю точку в жизни проснувшегося Крыма поставил триумвират красных палачей — Бела Куна, Землячки и Матэ Залки, после чего полуостров, названный Лениным «бутылкой с узким горлышком», вновь погрузился в летаргию. Это расхожее ленинское сравнение Крыма с бутылкой, безусловно, верное, но нуждается в уточнении. Бутылка эта — не пустая емкость. В ней происходит брожение шампанского, которое в один момент выбивает и пробку и разрывает сосуд.

В этом постоянно стреляющем, убивающем и излучающем надежду хаосе в Крыму 1919 года появился однорукий герой Русско-японской войны Иосиф Трумпельдор, надежда сионизма, основатель Тель-Хая** и будущего Государства Израиль. Его имя известно каждому ребенку в Израиле, а в самом Крыму, месте событий, было крепко позабыто. Возвращение памяти об этом уникальном человеке и его крымской эпопее началось в 2003 году, когда на одном из приметных старых домов Симферополя появилась скромная памятная табличка, извещавшая прохожих: в этом доме в 1919 году жил основатель Армии обороны Израиля — ЦАХАЛа.

Трумпельдор, как и многие его соратники-современники, был одержим идеей возвращения, прекращением эпохи изгнания — 2000-летнего галута, рассеяния еврейской диаспоры.

Крым с его каменистыми побережьями, песочными лиманами и безводными полупустынями виделся ему как замечательный инкубатор, в котором отученный от крестьянского и военного ремесла еврей мог бы получить опыт и того и другого. Здесь не только природа, но и окружение казались замечательно удобными для имитации условий, которые должны были ждать переселенцев в будущем Эрец Израэль. Окруженные соседями — крымскими татарами, немцами-колонистами, евреи могли практиковаться в будущих контактах как с мусульманами, так и с многочисленными в то время палестинскими немцами из секты тамплиеров. Освоившись здесь и подготовившись морально, технически и физически, крымские переселенцы должны были затем совершить отсюда свой последний исход — на Землю обетованную. Они могли составить отборный передовой отряд новых пионеров Израиля.

Вот почему Трумпельдор затевает именно в Крыму организацию еврейских сельскохозяйственных колоний, скупает здесь для этой цели выморочные участки и заброшенные колонии немцев. Последствий ему не суждено было узнать: он был убит в 1920 году, так и не увидев ни создания Государства Израиль, ни того, как с начала 1920-х его крымский проект, задуманный им лишь как своего рода временный путевой полустанок, будет подхвачен и эксплуатирован советской властью, а полунеобитаемый Северный Крым прозовут «Еврейской Калифорнией».

Урок адаптации, затеянный Трумпельдором, как показали дальнейшие события и судьбы поселенцев, оказался поучительным, в итоге закончившись для его участников настоящим аутодафе.

...Конечно, чекисты недолго терпели рядом с собой такого своенравного и случайного попутчика, как обосновавшийся в Крыму еврейский сионизм. Вскоре началась «сталинская национальная политика», в ходе которой евреев отучали от иврита и приучали говорить и думать по-русски. Естественно, отучали и от религии: подталкивали к показательным субботникам в субботу, атеистическому глумлению над Торой, даже выращиванию и поеданию именно свиней. О прежней идее «исхода» из Крыма в буржуазную Палестину не могло быть и речи, по крайней мере, пока эта самая Палестина не будет освобождена мировой революцией.

Целое поколение и старых, и новых крымских евреев попало в советское чистилище. В планах Трумпельдора, конечно, оно вело дальше, на Землю обетованную. Но в реалиях 1930–1940-х годов это обернулось иначе. После отречения от синагог и свитков евреев еще почистили на предмет скрытого сионизма и талмудизма, капиталистических и партийных уклонов. Но это, как оказалось, было пустяком по сравнению со скорым финалом. Где-то далеко уже подрастал нацистский вождь, с которым почти сразу же СССР нашел общий язык и которому стал временным союзником против «старой прогнившей Европы».

Естественно, что на упоминания об антисемитских вывертах своего нового партнера Сталин наложил обет молчания и для печати, и в публичной жизни. Когда же союз тиранов лопнул и армия Манштейна двигалась на Крым, никто не озаботился эвакуацией самой первой и очевидной жертвы нацистов — крымского еврейства. Евреи продолжали жить и трудиться в своих колвиртах***, ставших к тому времени процветающими поселками со звучными именами Соцвег, Кадыма, Мааян, Мишмар, Тель-Хай, Маарив…

Прошло несколько месяцев, и все эти очаги «Крымской Калифорнии» превратились в концлагеря со смертниками. Евреям дали собрать урожай, а потом, в 1942 году, их начали массово убивать не только гитлеровские войска, но и верные приспешники оккупантов — крымско-татарские и украинские карательные батальоны. Вместо рая крымское чистилище привело евреев прямо в пекло.

После войны, немного поиграв в проекты возрождения и даже автономии евреев в Крыму, сталинский режим просто расстрелял тех, кто поймался на эту удочку. Еврейские поселки, чудесно смотревшиеся эдакими оазисами посреди песков и степей, были переименованы. Им дали русские советские названия, поражающие своей неуместностью и безликостью (так, Найдорф превратился в Шишкино, Фришвиль — в Известковое, Хорепашник стал Лесновкой, где отродясь не было никаких лесов, а первое в мире село с именем на эсперанто — Войо Нова — превратилось в Листовое).

И уж конечно, тем безжалостней истреблялись имена на иврите: Маарив — Чеботарка, Икор — Ромашкино, Хаклай — Майское, Ециро — Островское, Авода — Вольное, Хе-Халуц — Зеленый Яр, Бейс-Лехем — Хлебное, Шолом-Алейхем — Колоски. Этот обезличенный новый Крым, «очищенный от евреев» Рейхом и от памяти о них же — Советами, просуществовал несколько поколений.

Книга «Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый Путь»****, изданная в Крыму, — одна из первых брешей в этой непроницаемой стене цензурного забвения и, будем надеяться, далеко не последняя.

Крым, как и в дни Трумпельдора, снова вышел из спячки и стоит на пути больших, стремительных перемен. Память о тех полузабытых событиях нужна если не во избежание прошлых трагедий, то хотя бы для того, чтобы уже никто не мог сказать: «А мы этого не знали».

Ирина ЛЕГКОДУХ, Россия

_____

*Гахам — духовный глава караимов 

**Первая земледельческая колония в Крыму, основанная Трумпельдором.

***Колвирт (идиш) — колхоз.

****Иосиф Трумпельдор Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи. / Сост. И. Легкодух, Д. Лосев. Коммент. И. Легкодух. — Феодосия: Издат. Дом «Коктебель», 2012. — 288 с.: ил. — (Образы былого. Вып. 16), издана при поддержке центра «Хесед Шимон» (Симферополь) и Джойнт.



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции