Читали ль вы письмо Татьяны?

Действительно, за последние три-пять лет премьеры новых сочинений проходили то на крыше, то в подвале, то в недостроенном небоскребе, то в заброшенной старинной телефонной башне (сидели в пальто, с потолка капало). Может, включающийся, как красная лампочка, инстинкт самосохранения обостряет восприятие? Не знаю. Если сидишь, например, на лестнице в фойе, не очень-то тянет вникать в высокие душевные муки композитора, когда твою поясницу подпирают грязными башмаками.

Но факт налицо: появилась молодая публика, охочая до этих острых ощущений. Ей прикольно слушать в темноте медитации пианиста Антона Батагова и при полном свете глазеть на неистового дирижера Теодора Курентзиса, даже если бы он махал руками просто перед зеркалом. То есть впервые за долгое время у совершенно не подготовленной публики чудом появились кумиры среди академических музыкантов.

Правда, композитор Владимир Тарнопольский на форуме тихо заметил: «А меня пугает, когда на фестивали современной музыки приходит публика, не знающая классики». И добавил, что публику нужно растить: «Ни один зарубежный оркестр не получает субсидий, если у него нет детских программ».

Эллингтон для дошкольников

Где детские программы, так это в Московской филармонии. Иду и вижу афишу: в Камерном зале для самых маленьких выступает Александр Виницкий. Как?! Выдающийся джазовый гитарист, солидного возраста человек, международная звезда — и вот эти невинные крошки?

И как же этот рафинированный интеллигент, мудрый, светлый, остроумный Александр Иосифович рассказывал им, откуда пошел джаз и что это вообще такое! И какие же чудесные мелодии играл он им на гитаре! Он учил их воспринимать музыку сердцем, носить и лелеять ее внутри себя. Прекрасна его идея о том, что в жизни мы, ежеминутно делая тот или иной выбор, все время импровизируем.

Кроме собственных композиций звучали и его аранжировки гениальных тем: песня Белоснежки, «Волна» Жобима и даже эллингтоновский «Караван». Вот уж никогда не думала, что «Караван» можно сыграть на одной-единственной классической гитаре, создав почти зримый образ знойной пустыни и размеренно бредущих верблюдов.

Мало того, артист создал вокруг себя детский шумовой оркестр с «шуршалочками и стукалочками», как он сказал. Не каждый решится на такое, особенно если на сцене находится инструмент, в какие-то секунды остающийся без присмотра. Однако общий азарт оказался важнее, вызвав у малышни шквал радости. И тут важны были напоминания (а не окрики) мэтра: «Ребята, вы на сцене!» И это был для них вдвойне ценный опыт.

А за теплый прием Виницкий сыграл им на бис «Рэгтайм» Джоплина, после чего они уже вприпрыжку в прекрасном настроении понеслись на всех парах по домам.

Триумф Цыганского барона

Отличное настроение задает классно исполненная оперетта. Недаром Международный конкурс молодых артистов музыкального театра «ОпереттаLand» неизменно идет с аншлагом.

В этот раз на Седьмой конкурс я поспела только на финал. Несмотря на то что в театре «Московская оперетта» всегда допотопная духота, ряды сплюснуты и сцену никогда не видно целиком, а только через чьи-нибудь букольки или поверх толстой лысины, забылись и мерзкая погода, и где-то там беззвучно, как слезы, падающий курс рубля.

Остались молодые и сияющие Сильва и Роз-Мари, герои оперетт «Сто чертей и одна девушка», «Баядера», «Принцесса цирка»… Под оркестр сменяли друг друга десять финалистов — десять образов, десять совершенно не схожих характеров. Какие полные жизни артисты, хорошо обученные в консерваториях и бешено честолюбивые!

У международного жюри во главе с Герардом Васильевым был трудный выбор. И все же: первую премию присудили солисту «Геликон-оперы» Василию Ефимову. Это тенор. Но не типичный. Необычной внешности и незаурядного ума. Он может быть Альфредом в «Травиате» и Юродивым в «Борисе Годунове», Принцем в «Любви к трем апельсинам» и Ленским в «Евгении Онегине». Но здесь я его никак не ожидала встретить. Когда он, худой, высокий, взлохмаченный, выскочил и завопил, бешено сверкая глазом, по-немецки: «Я — цыганский барон!», зал оцепенел, как на сеансе Воланда в «Мастере и Маргарите», и если в этот момент из-под колосников на сцену рухнул бы, скажем, старый диван, никто бы не удивился. «Ну нет, — подумала я. — Васе ничего не дадут. Неформат».

Ура! Его выше всех оценило не только жюри, но и потрясенная пресса, наградив специальным призом.

Стоны усадьбы Лариных

Нечто совсем иное — рафинированный балет «Татьяна» великого хореографа Джона Ноймайера в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Джон уже ставил здесь «Чайку» по Чехову (2007), потом «Русалочку» по Андерсену (2011). 

«Татьяна» — авторская фантазия на темы «Евгения Онегина». Ведь по первому образованию Ноймайер литературовед и театровед, поэтому идеи его всегда глубоки. Вот ведь мы же никогда не задумывались, что образ убитого Ленского, возможно, мучил Онегина всю жизнь и во многом определил ее? А в балете, где время от времени, как кровавая пасть, распахивается шкатулка с дуэльными пистолетами на красном бархате, это так.

Заглавную партию танцует Диана Вишнёва. Она такая маленькая и беззащитная, скорее тинейджер, чем барышня. Спектакль начинается и заканчивается картиной того, как ее мечтающая Татьяна ночью сидит на подоконнике открытого окна под луной. Она так и проживет всю свою жизнь в мечтах, как во снах.

Эти сны в спектакле эффектно материализованы: Ноймайер не отказал себе в удовольствии изучить, что именно читала Татьяна, и выпустить на сцену всех этих героев: и Грандисона с невестой, и Сен-Пре, и даже вампира лорда Рутвена (в ее сне принявшего облик Онегина!), а пресловутый медведь вырастает из ее игрушечного мишки.

Великолепен в партии Онегина 22-летний Дмитрий Соболевский, самодостаточный красавец в начале и буквально поверженный демон в финале. Большая победа нашего театра в освоении всегда нового языка хореографии Ноймайера — поглядеть только, как смело он вводит элементы русской пляски в танцы на балах, как отчаянно резки и «некрасивы» движения героев, чьи судьбы летят в тартарары, как по-античному трагичен танец влюбленной, но навек одинокой Татьяны.

Пожалуй, наиболее спорная составляющая балета — музыка Леры Ауэрбах. Уроженка Челябинска, она в 18 лет эмигрировала, училась в Джульярдской школе в Нью-Йорке, затем в Академии в Ганновере, отлично владеет возможностями оркестра. И все же в балете «Татьяна» порой казалось, что мы слышим не отзвуки «сердца горестных замет», а вызывающую иллюстрацию к «Клопу» Маяковского, включая тему «Цыпленок жареный». И тогда внутри все восставало: «Давайте нам что-нибудь красивое!»

Но нечто очень красивое в музыке все-таки было. Звуки оркестра то и дело сопровождались нежными потусторонними стонами. Я просто вся извертелась от любопытства. Что это было? Поющие бокалы, электроника? Заглянула в оркестровую яму: очаровательная девушка солировала… на пиле, играя на ней смычком. Говори после этого, что публику нынче трудно удивить.

Ведущая рубрики — Наталья ЗИМЯНИНА, Россия