Оттиски

* ????? ?????

Никуда б я не уехала,

словно девушка, несмелая,

никогда б я не уехала –

туда...

Просто так сложилось. Помощи

неоткуда ждать. И овощи

предстоит мне собирать

в чужом саду.

Никуда б я не уехала,

словно девушка, несмелая,

никогда б я не уехала –

туда...

Знать судьба такая горняя

привела меня в края дольние.

Завела меня и бросила...

Знать судьба...

Никуда б я не уехала,

Словно девушка, несмелая.

Никогда б я не уехала...

Никогда.

__

* Здешнее предвидение (ивр.)

***

Ты что-нибудь хочешь? – Хочу. Тишины.

А также покоя еще небывалого.

Внутри все надорвано. Эхо струны

тихонечко голосом стонет усталого.

То манит простором к себе синева.

И это не надо в узлы мне запихивать.

Отсюда свободна, горда и вольна

я буду веригам тем с грустью подмигивать.

***

Прошло. Не помнить ничего,

как выстрадать дано Начало.

Открыть заветное окно

и попытаться жить сначала.

Но отчего-то ни одно

не возвращается мгновенье,

как будто бы и не его

будило так же вдохновенье,

как будто бы и не ему

полцарства жизни обещало,

а после – вовсе не ему

своей руки не подавало.

Теперь закрыть свое окно

по мановению печали,

увы, не сможешь, все равно

к какому берегу причалишь.

***

Пропало все, и под дождем

Стояли бледные оливы.

И свет не свет, и дом не дом,

А что мешало быть счастливым?

 

О, эта злобная усмешка

Судьбы, не знающей конца.

Как в поле белом чёрна ветка

Коснулась моего лица.

***

В.К. (Вике)

Как от тюрьмы и от сумы...

Простолюдинов на виду

По кромке собственной судьбы

С котомкой молча я бреду.

 

Всё сон во сне, и сна терпенье

Присуще мне теперь вполне.

И может, это ответвленье

В Саду тех тропок, в той траве.

***

Элегия

I

Льет дождь…

внезапно, вдруг, приятно,

как будто туча утро

все сказать хотела,

что это будет,

пыталась к нам сойти

с небес, отрадно

знать: неспешно

былое всходит, так

и не раскрывшись…

и серость неба вовсе

не сыра, над кромкою

горы уже успеть просвет

увидеть, радостно душе

внутри себя его найти,

вот это состоянье

природы больше

всего люблю, и тишина

ложится в монохромность

неба, как женщина

молчанием одета,

гора любви туманом

обволакивает слово,

заставившее биться

сердце, грустно.

 

II

Боюсь, что не останется

в душе всего того, что

я сказать хотела,

как этот дождь, пронесшийся

так быстро, мимо

шла неспешно жизнь

или неслась,

сейчас – не разобрать,

сначала нужно доиграть,

потом вернуться,

может быть, и снова

вступить в права

на ветхое существованье

рядом с вечностью;

как глупо, и смешно

наверно, оттого,

что я, мальчишек зная

хорошо, пройдя дорогой,

заплетавшею косичку,

соперниц не имела,

а они, меня завидя,

ощущали необычную

тревогу, и всегда

смотрели вслед так долго,

будто вспомнить что-то…

***

1

Вот времена! Поражены

Отвагой царственной и ленью

И может быть не страшен Рок

Над ним плывущего созвездья.

 

Отныне мы хранимы им

Как в времена былые те же...

Поэт всегда везде гоним

Безбрежный дух его мятежен.

 

2

Усталость бороздит чело

И может быть не вышло время?

Ему лет двадцать или сто...

Не оттого ль так тяжко бремя

Нести весь мир в своих руках

Не разделив его на части

И помня: прах, всего лишь прах

Его сегодняшнее счастье.

***

«Я спал. Мне снилась ночь».

Сказал мне внук так поутру.

Ну, не поэзия ли, друг,

Вот так пришедшее и вдруг?

 

Нестись куда-то наугад

И вдруг внезапно ощутить

Всю жизнь. Подряд, подряд, подряд,

За кадром кадр, все пропустить

 

Сквозь душу, как бы и во сне,

Как в детстве было то не раз,

Как спелой вишней в январе,

Как бы вчера. Как бы сейчас.

 

И чем уйму печаль мою,

Когда пою о прошлых днях,

О снах, прошедших наяву,

О детских маленьких плечах.

 

Как ощутить неиство строк

И вопль раненной души,

Когда стремглав ворвался Б-г

И тихо молвил: «Запиши».

 

Хочу забыть всю эту боль,

Что испытать мне здесь пришлось.

И вопрошав Его: «Доколь?»,

Понять: ответа не нашлось…

Дневник Мурасаки (еще три дня)

Продолжение Дневника известной писательницы японского средневековья Мурасаки Сикибу*

 

Столица мира и спокойствия

Хэйан

__

*Мурасаки Сикибу, Дневник, СПб, Гиперион, 1996, пер. с яп. А.Н. Мещерякова.

 

Пятнадцатый день Первой луны

Танец птицы Калавинка¹…

Что значат условности, когда радостно на душе?

Похоже, сам дух флейты Хафутацу² шепнул мне эти строки:

 

Хрустальным видит мир

Человек, ощутивший

Хрустальность мира.

Подобное Хэйан лишь

Помнит представленье.

 

Шестнадцатый день Первой луны

Фонарик, подаренный накануне, греет и за стеклом.

Поскольку сегодняшний день был объявлен

«запретным»³, все укрылись в своих домах.

Может, потому дрожит пламя?

Вспомнились строки:

 

В тишине,

Наполненной размышлением,

Слышно…

Как звенит струна мысли.

Оторваться не в силах.

 

Вечером того же дня

Осенние вечера особенно чаруют в преддверии снега.

Еще одна моя осень, как эта желтая хризантема…

Но ведь сегодня она еще свежа.

Кто знает, что будет завтра?

К примеру:

 

Сухой опавший лист

Гонит ветер.

Сколько шума!

Иной глупец – умер,

И не заметил…

 

Утром восемнадцатого дня Первой луны

День летит за днем. Полоска гор появляется на рассвете

и плавно исчезает с первой звездой.

Здесь принято чернить зубы⁴ с особым тщанием.

Все равно, что написано на ширме⁵.

Уж лучше смотреть в окно.

 

Вид из окна

Напомнил мне

Двор моего детства.

Так ли уж длинна

Эта дорога?

 

Ночью того же дня

Наблюдаю за судьбой и ее неравнодушием ко мне.

Ей нравится видеть, как расправляются крылья в

муках сердца?

Просто ей нужно, чтобы птичка, спрятав крылья,

бежала, не касаясь земли, и пела.

Вот и думаю, глядя в ночное небо:

 

Превратности судьбы

Дают подняться сердцу

До самых облаков.

А после просят:

«Вернись обратно».

 

Комментарии А.Н. Мещерякова:

¹ Калавинка, мифологическая птица в буддизме. Считалось, что она обладает непревзойденным голосом.

² Флейта Хафутацу – знаменитым музыкальным инструментам присваивались индивидуальные имена.

³ Запретный день – день, когда предписывалось воздержание от общения.

⁴ Чернение зубов с помощью окислов железа практиковалось в то время в качестве знака социальной выделенности как среди аристократок, так и среди аристократов.

⁵ Ширмы, бывшие неотъемлемой частью интерьера японского дома, украшались короткими изречениями и стихами.

Журнал «Артикль», Тель-Авив