Античная красавица в черной кожанке

Прелюдия

Ночью 25 октября 1917 года революционные моряки-балтийцы взобрались на палубу крейсера «Аврора» и дали тот самый холостой залп — сигнал к штурму Зимнего дворца. Матросов возглавляла 22-летняя Лариса Рейснер, назвавшая революцию вампиром, и назвавшая не с ужасом, а с восторгом.

Женщина-воительница родилась 1 мая 1895 года в польском Люблине, в семье профессора Михаила Рейснера и аристократки Екатерины Хитрово. С 1905 года Рейснеры жили в Петербурге. Глава семьи был профессором права, членом РСДРП, читал лекции рабочим и увлек дочь и сына идеями всеобщей справедливости. «Наше сумасшедшее революционное семейство», — скажет Лариса о своих родных.

Дочь росла умной, ироничной: что ни слово — нож, что ни фраза — афоризм. После окончания с золотой медалью женской гимназии она училась в Психоневрологическом институте и одновременно была вольнослушательницей в университете — единственная женщина среди мужчин.

Там же, в университете, работал «Кружок поэтов», где на фоне знаменитостей выделялся Осип Мандельштам. Лариса поразила всех своими изысканными стихами, над которыми порой подшучивали. А в книжных магазинах уже раскупались ее произведения — драма «Атлантида», двухтомник «Женские образы Шекспира» и основанный Рейснерами оппозиционный журнал «Рудин» с публицистическими статьями самой Ларисы.

В середине 1910-х годов она слыла одной из первых красавиц Петербурга. Не то античная богиня, не то валькирия древненемецких саг — решительная, авантюрная, с ненасытным интересом к жизни. Кумиром ее юности стал террорист № 1 Борис Савинков.

Серебряный век был в разгаре. В фантастических декадентских нарядах, с голубой помадой на губах, Лариса Рейснер сражала наповал. Но сама она оставалась холодна — пока осенью 1916 года в кабачке «Привал комедиантов» не встретила Николая Гумилева. Поэт. Капитан. Мужчина-воин. Он называл ее Лери, она его — Гафизом. Барышня ждала предложения руки и сердца, а когда поэт наконец решился, то получил отказ.

 

В вихре революции

Лариса Рейснер с головой бросилась в революцию и стала женой большевика Федора Раскольникова, заместителя комиссара по морским делам. Их любовь была подобна революционной стихии — безудержная, противоречивая. Они жили каждый у себя, встречаясь урывками.

Вместе с Волжско-Камской флотилией молодожены прошли с боями от Казани до персидской границы. Убеждать, командовать, рисковать жизнью — все это будоражило кровь политработника и военкора Ларисы Рейснер. Она бросалась под обстрелы, пила воду из вонючих луж, метко стреляла, лихо скакала на коне и радовалась, что пуля ее не берет.

На пути следования флотилии было множество «ничьих» помещичьих усадеб. Большевичка Рейснер облачается в роскошные наряды, на ее руке большой бриллиант. Она плавает на бывшей царской яхте и спит в покоях императрицы. Матросы смотрят на нее как на чудо.

В июне 1920 года боевых супругов назначили возглавлять Балтийский флот: он стал командующим, она — комиссаром. Поселились они в апартаментах Адмиралтейства. Комната Ларисы была забита волжскими трофеями: статуэтками будд, экзотическими тканями, бесчисленными флаконами духов и английскими книгами, а сама хозяйка блистала в расшитом золотом пеньюаре.

В голодном Петрограде Лариса закрутилась в вихре светской жизни — ухоженная, в новенькой морской шинели, она ездит в шикарном авто, устраивает застолья с черной икрой, а на маскараде в «Доме искусств» вызывает фурор, явившись в бесценном костюме Льва Бакста к балету «Карнавал». Она открыто наслаждается своей красотой, молодостью и положением, невзирая на потоки осуждений в свой адрес.

Но комиссар Балтфлота не только развлекалась. Однажды она устроила специальную вечеринку, чтобы облегчить чекистам арест своих приглашенных. При этом материально помогла Ахматовой и заступилась перед Дзержинским за Мандельштама. Практически спасла ему жизнь.

В конце того же 1920 года «мятежная чета» стала жить в не менее голодной Mоскве. Огромный особняк, слуги, великолепно сервированный стол. На робкий вопрос Мандельштама, как же быть с пролетарской революцией, Лариса спокойно ответила: «Так это же ее плоды!»

 

В райских кущах Афганистана

Вверенный Федору Раскольникову флот разлагался, и в конце концов героя Каспия отстранили от командования. А через месяц, 1 марта 1921 года, в Кронштадте вспыхнул контрреволюционный мятеж, который был подавлен с небывалой жестокостью.

Раскольникова наказали почетной ссылкой — отправили послом в Афганистан, первое государство, установившее дипломатические отношения с Советской Россией. Миссия состояла всего из 32 человек. 3 июля 1921 года из Кушки вышел караван, и началось 30-дневное путешествие по пескам, горам и долинам Афганистана. Местные жители столбенели, встречая необычных путников: на лошади ехала с открытым лицом красивая женщина в мужском костюме и вместе с матросами пела песню под гармошку.

Кабул после голодной Москвы казался райским местом: пальмовые рощи, фонтаны, цветущие розы, воздух напоен левкоями. Работы было море. Главной задачей миссии была борьба с британским влиянием на Афганистан, с засылкой людей в банды басмачей. Но именно в Кабуле Ларису настигло страшное известие: в августе 1921 года по обвинению в участии в монархическом заговоре был расстрелян Гумилев. Лери несколько дней рыдала о Гафизе.

Между тем английские дипломаты гнули свою линию, и нужно было срочно повернуть Афганистан лицом к России. Лариса подружилась с любимой женой эмира и с его матерью, имевшими сильное влияние на эмира. Под страхом смерти он призвал всех афганцев возвратиться из банд, а вскоре был подписан советско-афганский договор о мире.

Когда ситуация несколько успокоилась, Лариса села писать книгу очерков «Афганистан». Однако размеренный быт и покой тяготили ее, Раскольников тоже стал раздражать. Они стремились домой, но Москва молчала. В марте 1923 года терпение у Ларисы иссякло, она сорвалась с места и уехала в Россию — официально для того, чтобы похлопотать о переводе Раскольникова из Афганистана. Но вместо этого отправила ему письмо с предложением развода, ничего не объясняя. На родине она узнала о причастности своего мужа к аресту и смертному приговору Николая Гумилева.

 

Любовь под занавес

Неофициальным мужем Рейснер стал Карл Радек, видный партиец, язвительный и блестящий журналист, талант которого ценил Ленин. Низкорослый очкарик выглядел особенно карикатурно рядом со своей пассией — их тут же прозвали «красавицей и чудовищем». Кто-то переиначил цитату из «Руслана и Людмилы»: «Лариса Карлу чуть живого в котомку за седло кладет».

Радек был женат. На первые свидания к Ларисе даже ходил с дочкой Соней. Он любил детей своих и чужих, не делая разницы между приемным сыном, дочерью и сыном домработницы.

Веселый и находчивый, непревзойденный ловелас, Радек всерьез занялся литературным воспитанием Ларисы, расшевелил ее творческие струны. Она сгибалась от смеха, слушая его анекдоты. Ворошилов как-то обвинил Радека в том, что тот плетется в хвосте Льва Троцкого. Карл ответил эпиграммой: «Уж лучше быть хвостом у Льва, чем ­задницей у Сталина». 

Осенью 1923 года Радека с его любимой подругой направили поднимать революцию в Германии. Они мужественно сражались на баррикадах в Гамбурге, но восстание было жестоко подавлено. А в острой борьбе Сталина с Троцким Радек поставил «не на ту лошадь» — поддержал Троцкого и впал в немилость.

Лариса словно торопилась жить — мечтала погибнуть под пулями, а умерла 9 февраля 1926 года от глотка сырого молока, вызвавшего брюшной тиф. Ей было всего 30.

В Доме печати на Никитском бульваре попрощаться с Ларисой Рейснер пришли толпы — военные, дипломаты, писатели... За гробом вели под руки рыдающего Карла Радека. У Федора Раскольникова случился нервный срыв, он долго болел. «Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру?» — писал Михаил Кольцов. В одном из некрологов было сказано: «Ей нужно было бы помереть где-нибудь в степи, в море, в горах, с крепко стиснутой винтовкой или маузером».

Ларису Рейснер увековечил Всеволод Вишневский в «Оптимистической трагедии», ей посвятил стихи Мандельштам, и в лирике обожавшего ее Блока нет-нет да мелькнет ее образ. От рук чекистов погибли те, кого она одаривала своей любовью, кто знал ее, — Николай Гумилев, Федор Раскольников, Лев Троцкий, Карл Радек. «Лариса так умела жить, что даже умерла вовремя, не дожив до страшных разочарований в своей главной любви — к своему вампиру, к Революции», — сказал Борис Пастернак, давший ее имя главной героине своего романа «Доктор Живаго». О покойниках — или хорошо, или никак…

Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия