Древнерусская еврейка

Фрагменты интервью с Татьяной Друбич

О работе в хосписе

– Человек живет в ожидании счастья, а на самом деле… На самом деле, непосредственно столкнувшись, как я сейчас в хосписе, со смертью, начинаешь понимать цену и счастью, что такое хорошо и что такое плохо. Скажем, мы всегда чем-то и кем-то тяготимся: вот, мол, хорошо бы, чтобы никто не мешал, чтобы остаться одному и писать или читать, размышлять в одиночестве и прочее. В общем, собой заняться. А находясь в хосписе, видишь, что самое большое несчастье — это недостаток любви и одиночество. Все тяготятся близкими. Перед лицом смерти мы становимся как дети, а дети никогда не хотят одни оставаться… Происходит кардинальная переоценка ценностей и приоритетов. Когда это случается и приговор вынесен, в преддверии смерти человек начинает проживать свою жизнь как на быстрой прокрутке: стремительно, лихорадочно соображая: что это было? Что я успел сделать? Не напрасно ли жил? Это какой-то кинематографический сюжет: стремительная жизнь, полноценная и обдуманная, перед самым концом. Когда ты смотришь на жизнь с этой колокольни, пусть трагической, это дает большую фору… Вот чему меня, в частности, научил хоспис. Особенно когда это с детьми случается… И тут никакая философия — что, мол, смерти нет и все вновь возродится — не спасает. Один мальчик у нас умирал, и у него одно-единственное желание было: чтобы к нему пришел режиссер, сыграл с ним что-то… И я сделала с ним отрывок.

О дочери Анне и материнстве

– Аня написала потрясающую музыку — «Кадиш». У ее мужа умерла мама, изумительная женщина. И Аня сочинила поминальную еврейскую молитву, действительно прекрасную, говорю не только как ее мать. Для профессиональной записи этой музыки нужны деньги: Аня у меня брать не хочет, говорит, найдет деньги сама.

Что касается материнства — вот оно у меня где! Музыка, спорт, бесконечные поездки по Москве к педагогам — и все это в слякоть, в холод, по пробкам… Но мне повезло: я поливала тот цветок, который рос и все же вырос. А бывает, что родители стараются-стараются, поливают-поливают, а ничего не вырастает. И это не их вина, так складывается… Насчет Ани я даже не знаю: может быть, не старалась бы я, все равно бы все получилось…

О национальной принадлежности

– Я чувствую себя частью своего народа. Правда, эти ощущения как бы потаенные, трудно объяснить на словах. Как у поэта Смелякова, когда он обращается к поэту Антокольскому: «Здравствуй, Павел Григорьич, древнерусский еврей!» Это и обо мне. Когда я нахожу научные подтверждения своим чувствам национального, родственного, то очень радуюсь. А когда читаю Башевиса-Зингера, меня настигает узнавание и даже трепет! Это что-то запредельное. На редкость гениально просто…

Из интервью Диляры ТАСБУЛАТОВОЙ, Jewish.ru