О чем расскажут цветы и травы Израиля

Ни один художник не может до конца объяснить, что он нарисовал и с какой целью. И в чем был его начальный замысел, и что вышло из всего этого. Сальвадор Дали однажды так сказал о своих картинах: «Я не знаю, что это». А это мнение московского живописца Арона Буха: «Живопись — это то, что происходит между холстом с красками и тем, кто смотрит на это». Таких высказываний немало. Они составили бы энциклопедию необъяснимой тайны искусства. Каждый раз, в каждом времени и в каждом человеке искусство приобретает новые и новые смыслы...

В разные годы, живя в Сибири, в Украине и в Москве, я писал картины — небольшими циклами: «Время царя Давида», «Славянские и еврейские мелодии», «Библейские мотивы», «Еврейский лубок». Каждый раз становилось очевидно, что ни одно из названий не может исчерпать того, что на самом деле, помимо воли художника, вдруг оказалось главным. Хотя это главное не сразу бросается в глаза. Оно проступает как бы нехотя, исподволь, сквозь помехи предметного мира, который художник изображает, желая быть понятым многими.

К слову, в моих картинах много танцующих евреев, и каждый из них танцует в меру радости и печали. Зато когда танцуют все вместе, они превращаются в одну волнообразную текучую линию, чем-то напоминающую черновик нотного листа или скрипичный ключ...

Отдав немало времени и сил историческим и библейским мотивам, местечковым сценкам и народному карнавалу, я приехал в Израиль. И впервые увидел новый смысл того, что таится в неброском мире степных и горных цветов и трав Святой земли. Вдруг в цветке проступали, точно живые, крылья мотыльков и бабочек, глаза оленя, пепельно-серебристая отара овец, едва отличимая от первобытных осыпающихся камней. Казалось, именно по этим травам ступали первые иудеи, ища в них опору и первые злаки, которые потом стали священными хлебами в Храме.

Постепенно, вживаясь в эти тонкие стебли, степные маки и серебристую полынь, вдруг возникло чувство, что тут есть свой алфавит, свое святое письмо, которое давно слитно с камнями и небом над этими местами. Раби Нахман из Бреслава говорил, что самые чистые молитвы могут быть у деревьев и трав. Эту намоленность израильского пейзажа хотелось передать неброским и неспешным очерком на больших и малых листах. И вдруг среди этих трав стали возникать любимые с детства очертания букв Алеф, Шин, Ламед. А вокруг них возникло некое сияние.

Я не искал мистических эффектов, каббалистических намеков, но когда твои намерения и в самом деле не имеют примеси гордыни и тщеславия, это тайное — как бы полусветом, полутенями — стало возникать среди трав и цветов под безоблачным южным небом. Никто не знает, как и сам художник, как тысячи тысяч безотчетных и вдруг осознанных мазков начинают преодолевать хаос. И среди трав и камней при желании можно услышать клавишный звук или отголосок арфы. Тут важно не искать художественных особенностей, а подходить к картине, как к маленькой повести о великом царстве всего растущего и цветущего со своими бессловесными молитвами, воздающими хвалу красоте.

У нас сотни работ, мало кому известных. В мире, где начинает отвергаться все национальное, в том числе еврейское и духовное, мы продолжаем свое дело. Как сказано в Псалмах: «Утешаемся мыслью, может быть, в самонадеянной, но искренней надежде, что Б-г за нас завершит».

Гавриил ЗАПОЛЯНСКИЙ, 29 июля 2013

Фото: Илья Долгопольский

По вопросам творческого наследии Г. Заполянского и его картин обращайтесь к  А. Заполянскому (его сын):

 E-mail: Yomtovgallery@yahoo.com

Тел.: +7 972 52 3903634