Злючка, щепка и дама полусвета

Почему апрель зовется апрелем? И только ли мне кажется, что это самый легкий месяц, манящий в лето? Погляжу-ка в словаре… Да, действительно, название от латинского aperire — «открывать». В Италии апрель считался первым весенним месяцем.

Дорогая Луна
Вот с итальянца Пуччини и начнем. «Геликон-опера», от которой столица жадно ждет сильных впечатлений, показала новую постановку его последней, незавершенной оперы «Турандот». Оборванной именно там, где остановилось сердце композитора. А значит, без лучезарного финала, приписанного чужой рукой, в котором злая китайская принцесса все же покоряется Калафу.
Недаром до спектакля режиссер Дмитрий Бертман в красках рассказывал журналистам о Пуччини и жестокости, которая всюду посеяна в его операх: вечно у него кто-то умирает, захлебывается в крови, подвергается пыткам. И постановщик усомнился, что «Турандот» могла бы завершиться счастливым перерождением садистки в ласковую подругу. Поэтому спектакль «Геликона» заканчивается самоубийством рабыни Лю, героически не выдавшей имя принца: она словно физически растворилась в любви к нему — именно так, нежно и прекрасно, поет ее исполнительница Юлия Щербакова.
И вот уж Калаф готов заключить в свои объятья Турандот, но та оборачивается старухой с бородавчатым лицом и черным оскалом смерти. Так сейчас модно. Почитайте-ка классиков жанра в оригинале, а не в обработке для детей. Мне даже вспомнился фильм Гарроне «Страшные сказки»… В общем, Бертман попал в тему.
Калафа с напором спел молодой тенор Виталий Серебряков. Елена Михайленко впечатляюще провела всю вокальную партию мужененавистницы Турандот в образе призрака ее старой бабки, когда-то замученной врагами. Вторым воплощением капризной принцессы стала хрупкая, ломкая белая дева, вся словно состоящая из острых углов (балерина Ксения Лисанская). То есть Турандот здесь на сцене две: одна, в белом, работает на подиуме в пластическом образе; другая, в черном, в это время поет, мечась в дощатом подвале.
Но главное, что наконец-то триумфально дебютировал в опере выдающийся симфонический дирижер Владимир Федосеев. Он не раз работал в крупнейших театрах мира, но на родине, как ни обидно, не довелось. Владимир Иванович скептически относится к постановкам излишне своевольных режиссеров, однако версия Бертмана ему импонирует.
В меру традиционная, внешне она очень эффектна (художник — Камелия Куу, Канада; художник по свету — Томас Хазе, США). К слову сказать, на этот спектакль был выделен грант министерства культуры — 200 миллионов рублей. Так что не стоит удивляться гигантской луне, от которой не отвести глаз. Бертман умеет ставить броско, зрелищно. Луной, почти бродвейскими танцами и хоррором* в виде призрака полуразложившейся бабки пришли полюбоваться даже Пугачева с Галкиным.
Немного обидно, что никто на спектакле не рыдает, как это когда-то бывало в «Геликоне». Ну так, судя по гостям, такой цели и не было: вдруг у ВИП-зрительниц тушь потечет?
 

Опасная пассажирка
Другая опера о жестокости создана уже не по сказке. В основе «Пассажирки» Мечислава Вайнберга (1919–1996) — повесть Зофьи Посмыш, бывшей узницы Освенцима. Ладно там какие-то выдуманные древние принцессы, обожающие по утрам считать отрубленные головы под стенами замка. Но как в ХХ веке образованные интеллигенты могли предавать мученической смерти миллионы ни в чем не повинных людей?
«Пассажирка» — премьера театра «Новая опера». В нацистских лагерях смерти работало 3500 немецких женщин… И вот одна из них, элегантная Лиза (Валерия Пфистер), плывет на океанском лайнере с мужем-дипломатом в Бразилию. Со времен войны прошло лет пятнадцать. Но в одной пассажирке Лизе вдруг чудится бывшая заключенная, полька Марта (Наталья Креслина). Если та признает в Лизе бывшую надзирательницу, конец дипломатической карьере мужа и всей немецкой семейной идиллии. Так это Марта или не Марта?
Интерьеры лайнера в спектакле чередуются с картинами концлагеря. На экране лают собаки. Узницы на нарах разговаривают на многих языках. Здесь женщины из Варшавы и Киева, Смоленска и Праги, из Риги, Загреба, Копенгагена… Одна мечтает о синем небе в родных Салониках, другая обещает, если выживет, до конца жизни веселиться. Лагерное же начальство недовольно: мол, много хлопот из-за того, что люди горят не так быстро, как дрова!
В потрясающем либретто Александра Медведева заострены главные, так и не решенные проблемы. Послушать только оправдания Лизы: «меня заставили», «неужели я должна отвечать за всех?», «повинна ли щепка, попавшая в водоворот?» О, сколько раз в своей жизни мы слышали это из уст разных мерзавцев! И не потому ли оперу Вайнберга, созданную в 1968 году, впервые спели лишь в 2006-м? А ведь заказывал ее Большой театр и сам себя испугался. Слишком сильно получилось — сродни античной трагедии. 
Сегодня «Новая опера» не побоялась «трудного» спектакля. Смотрится «Пассажирка» захватывающе (режиссер Сергей Широков), интрига не отпускает до последнего. К тому же композитор мастерски использует разные жанры, включая эстрадные, изумительно выписывает в музыке человеческие интонации, тонкие состояния.
Марта в лагере задается вопросом: «Вспомнят ли нас когда-нибудь люди?» Вдруг зрительный зал превращается в купол Зала имен иерусалимского музея «Яд ва-Шем». Имен погибших куда как больше, чем нот в партитуре. Но все они помянуты, потому что из нот вырастает гигантский реквием. Только в Освенциме погибло не меньше пяти миллионов! А комендант лагеря Рудольф Хёсс в Нюрнберге заявил: «Я ни о чем не сожалею»…
Дирижер Ян Латам-Кёниг сознается, что ему приходится заставлять себя дистанцироваться, чтобы исполнить оперу до конца. Зато абсолютный шедевр Вайнберга зазвучал наконец в России во всю мощь.
 

Никакого фастфуда!
Лечу в Пермь смотреть «Травиату» Верди. Идет фестиваль «Золотая маска», и этот спектакль заявлен в семи номинациях из девяти! Но привезти его в Москву невозможно: не позволяют технические сложности.
В Перми сильный сухой мороз. В зале есть дамы в вечерних платьях. В пятом ряду Эльвира Набиуллина. Вижу и Зельфиру Трегулову, директора Третьяковки. Обе приехали за острым эстетическим удовольствием, какое трудно сыскать в Москве. И не только они. На дни спектаклей москвичи забронировали все гостиницы, арендовали все машины.
С выходом дирижера Теодора Курентзиса зал разражается аплодисментами и мгновенно стихает. Как же он всех тут выдрессировал!
Уже на вступлении ясно, что среди всех известных мне исполнений «Травиаты» ничего подобного я еще не слышала. Оркестр тих, прозрачен, но тревожен; тема вечной любви мгновенно втягивает вас в известный сюжет о молодой смертельно больной красавице. Ничего похожего не было и среди сценических версий «Травиаты», ведь в Пермь удалось пригласить Роберта Уилсона, великого художника-экспериментатора. Выбеленные лица артистов, статичность, замедленные движения, странные жесты и пластика. Его спектакли называют ритуальными, авангардными, постмодернистскими. Так — и всё не так! Потому что всегда узнаваемый Уилсон — корифей эстетического совершенства, ниспровергатель банальщины, предмет кровавых ссор зрителей яйцеголовых и тупоголовых.
Не нравится эта его мертвенная потусторонность — закрой глаза и внимай звукам. Такую Виолетту, как у Надежды Павловой, не услышишь нигде и никогда. Но и все остальные поют непривычно. Музыкальность ансамблей обострена почти до болезненности. Но ведь все это возможно только благодаря приёмам Уилсона! Именно он провоцирует этот рафинированный театр голоса. Отними его работу с артистами — и они будут вовсю, от души распевать обычную мелодраму, какую мы слышали десятки раз!
Но здесь вы этого не получите. «Никакого фастфуда!» — заявляет Курентзис, не выходящий из состояния упоительного восторга от сотворчества с Уилсоном.
С последней нотой оркестра весь зал как по команде встает и устраивает овацию. Да, нелегко придется жюри «Золотой маски», ведь в конкурсе еще как минимум десять оперных спектаклей! А всего музыкальных — больше тридцати.
 

Пермь нацелилась на Зальцбург
Благодаря Пермскому театру оперы и балета мир вообще узнал об этом городе. Ох, как это немало! Курентзис убедил всех недругов: его театр может стать лицом Перми. Теперь нечто сенсационное. Этим летом пермский оркестр MusicAeterna во главе с Теодором откроет знаменитый Зальцбургский фестиваль (21 июля – 30 августа). Впервые в истории празднества в родном городе Моцарта начинают русские! По такому случаю журналистов собрали в австрийском посольстве. У арбатского особняка тоже своя история и свои тайны. Скажем, именно здесь, в зале с колоннами, Лара в романе Пастернака «Доктор Живаго» стреляет в Комаровского.
MusicAeterna откроет оперную часть фестиваля «Милосердием Тита» Моцарта в новой постановке Питера Селларса и даст еще несколько концертов. Кроме посла Эмиля Брикса, на презентации выступили президент фестиваля Хельга Рабл-Штадлер, его арт-директор Маркус Хинтерхойзер и наш пермский грек Теодор Курентзис, худющий, элегантный и без сомнения претендующий на любовь огромной аудитории одного из лучших фестивалей мира. Впервые видела его таким тихим, почти застенчивым.
Полистала абонементы — и ахнула: например, к «Милосердию» присовокупляются «Орфей» Монтеверди с Гардинером, сольный концерт пианиста Андраша Шиффа, Венский филармонический оркестр с Хайтинком и традиционный драматический спектакль по Гофмансталю Jedermann! Все абонементы составлены так, чтобы аккумулировать события пяти дней подряд.
За 41 день на 15 сценах будет дано 195 представлений, среди которых 40 оперных спектаклей и 79 концертов! И какие имена! Марис Янсонс дирижирует «Леди Макбет Мценского уезда» с Ниной Штемме в заглавной партии; Риккардо Мути — «Аидой» с Анной Нетребко; Владимир Юровский — «Воццеком» (поют Маттиас Герне, Асмик Григорян и Джон Дашак); «Ариодант» Генделя пойдет с Чечилией Бартоли. Доминго, Флорес, Абдразаков, Соколов, Кисин, Учида, Поллини, Аргерих в дуэте с Баренбоймом…
Я хотела всех впечатлить, не знаю, удалось ли. Уже кое-что заказала на лето. Но до этого еще столько всего надо посмотреть, послушать и вам рассказать!
Наталья ЗИМЯНИНА, Россия
___
*Хоррор — жанр ужасов в кино и литературе.