Война и дети – особая тема Холокоста

Мир помнит и никогда не забудет ужаса этих военных дней. Тысячи воспоминаний, свидетельских показаний, фото и кинодокументов участников тех событий рассказывают о войне и её сражениях, о силе духа выстоявших воинов... Благодаря их стойкости и мужеству, общему подвигу – всем нам досталась победа над фашизмом. Однако на страницах этой тысячетомной истории мы находим не только проявления героизма, но и содрогаемся от тех невероятных мук и зла, которые выпали на долю наших дедов и отцов. А ведь это были в основном уже взрослые люди.
Каково же приходилось детям? Этим невинным созданиям с их трогательным и наивным миром, невольным свидетелям преступлений нацистов и в СССР, и во многих странах Европы. Особенно тем, кто остался без родителей, средств существования, домашнего крова. На оккупированных территориях, в блокадном Ленинграде, в гетто и концлагерях, в разрушенных бомбёжкой домах и подвалах. Об этом можно прочитать в их записях, которые стали свидетелями того времени.
Не многие из них, кто жил в то время и кто выжил, оставили свои воспоминания-дневники, но каждый из них бесценен. Потому что в каждом – только правда, голая, кровоточащая, кричащая и жуткая правда. По-другому выражать свои мысли они ещё не умели. Честность и беспощадная откровенность живёт в каждом листке перекидного календаря, тетрадных страницах, обрывках бумаги, записных книжках – где мы находим самые сокровенные детские мысли-переживания. О тягостях новой жизни и приспособления к ней, разлуке с семьёй и друзьями, жизни в чуждом мире, об увиденных унижениях и экзекуциях...
В записках более старших по возрасту детей появляются размышления о любви и дружбе, человеческих страданиях, противостоянии надежды и отчаяния, о ненависти к врагу и желании сопротивления. В Советском Союзе страшный блокадный дневник одиннадцатилетней девочки Тани Савичевой стал скорбным символом Великой Отечественной войны. На девяти страницах записной книжки, с алфавитом для телефонных номеров, первая запись появилась под буквой «Ж» – «Женя умерла 28 дек в 12:00 час утра 1941 г.» Последние две записи сделаны в один и тот же день весной 1942 года. Под буквой «У» – «Умерли все». Под буквой «О» – «Осталась одна Таня». Известен «Блокадный дневник Лены Мухиной», вышедший отдельной книгой.
В 2015 году журналистами газеты «Аргументы и факты» была выпущена «Детская книга войны» (Дневники 1941-1945). В ней представлено 35 найденных ими новых имен.
Дневниковые записи о войне вели также дети в Германии – Ютта Зальцберг, Австрии – Элизабет Кауфман, Чехословакии – Отто Вольф. В США один из таких первых дневников в печатном виде появился в феврале 1945 года. В нём о жизни Варшавского гетто под псевдонимом Мэри Берг рассказала бывшая малолетняя узница Мириам Ваттенберг. Книга стала важным свидетельством разоблачения злодеяний фашизма и получила большую известность в стране.
Но одной из самых значительных и известных записей на тему войны стал «Дневник Анны Франк», получивший мировую известность. Впервые он увидел свет в Нидерландах в 1947 году, а на английском языке под названием «Дневник молодой девушки» появился в 1952-м. Своей ошеломляющей популярностью книга покорила сердца миллионов читателей, а имя её автора – Анны Франк – стало символом сотен тысяч убитых еврейских детей в годы Холокоста.
Анна Франк обладала несомненным литературным даром. Художественная достоверность, лиризм и простота повествования поставили её книгу в первый ряд лучших произведений о Холокосте. А Илья Эренбург в предисловии к русскому переводу отметил, что «Дневник девочки превратился и в человеческий документ большой значимости, и в обвинительный акт...»
В 2005 году в прессе появилось сообщение, взбудоражившее многие СМИ мира о том, что в небольшом польском городке Бендзине найдены записки еврейской девочки Рутки Ласкер, которые она вела во время фашистской оккупации в 1943 году. Вскоре дневник был напечатан, а журналисты, ознакомившись с его содержанием, назовут Рутку «польской Анной Франк». Это определение оказалось по своей сути более веским, чем просто сравнение, потому что за ним стоит череда интересных совпадений: обе девочки родились в одном и том же 1929 году; обе вели дневники в страшное время оккупации, написанные на высоком литературном уровне; обе погибли в концлагерях. Вместе с Анной и Руткой погибли все члены их семей, кроме отцов. После войны они создали новые семьи, в каждой из которых родилось по сестре: у Анны – Ева, у Рутки – Захава.
Но на этом приведенная история случайностей не заканчивается. Литератор Сэм Ружанский, живущий в США, долгое время исследует историю Холокоста. Этой теме посвящена, написанная совместно с Леонидом Комиссаренко, книга «Освальд Руфайзен – Брат Даниэль. Антология» и многие из интервью, собранные под обложкой сборника «Разговоры по душам».
В 2003 году Ружанский первым взял интервью у сводной сестры Анны Франк, Евы Шлосс, а в 2008 году тоже первым провёл интервью со сводной сестрой Рутки Ласкер – Захавой Ласкер-Шерц. Тогда же и познакомил русскоязычного читателя со своим переводом с английского наиболее важных записей из «Дневника» Рутки. 
Понимая значимость и литературные достоинства этой необычной книги, Ружанский загорелся идеей сделать её перевод с первоисточника, то есть с польского на русский язык. Промежуточный английский создавал много помех в правильной интерпретации текста. Но найти «Дневник» на польском оказалось почти невозможным делом. После долгих поисков Сэму удалось связаться с главным редактором последнего издания, Адамом Шидловски, который оказал необходимую помощь и поддержку. Он прислал ему не только экземпляр «Дневника» на польском языке, но и большинство иллюстраций к нему.
Зная сложность поставленной задачи, Сэм Ружанский пригласил к совместной работе по переводу свою кузину Викторию Ружанскую, которая хорошо владеет польским и украинскими языками. Их труд длился почти полтора года, и в 2017 году вышел в свет «Дневник» Рутки Ласкер, изданный в США интернет-издательством «Lulu.com». Таким образом, свидетельство тех драматических дней снова зазвучало по-русски, наряду с уже известным переводом Анны Тамариной с английского и другими переводами более чем на 14 языков мира.
В самой книге, кроме записей Рутки, есть вступление к польскому изданию и несколько других статей Адама Шидловски; воспоминания подруги Линки Голд; заметки сводной сестры Захавы и другие материалы. Сама же архитектоника дневника выстроена с особой тщательностью: с одной стороны разворота фотография страницы текста, написанного красивым каллиграфическим почерком, с другой – его перевод. Всё это сопровождается большим количеством документальных фото и рисунков.
Содержание дневника захватывает с первой страницы. Не будем забывать, что написан он четырнадцатилетней девочкой: «Мне хотелось бы уйти с головой в книги. В хорошие философские книги...» И это не рисовка. Показывая семейный быт, составляя свой словесный портрет, Рутка продолжает: «Очень хотелось бы переложить на бумагу всё, что творится в моей душе... А теперь опишу ещё свои нравственные стороны: говорят, что я интеллигентная, воспитанная, хотя совершенно не прилагаю усилий к изучению наук. Бываю с причудами, часто впадаю в меланхолическое настроение...» Дальше девочка рассказывает о встрече со своими друзьями, но «...петля вокруг нас затягивается всё туже и туже. В будущем месяце мы должны переселиться в настоящее гетто с каменными стенами...»
Проходит какое-то время, она уже многое знает, видела и слышала. Её размышления о том, что творится вокруг, приобретают новую философскую глубину: «Ой, Рутка, ну ты совсем сошла с ума; к Богу взываешь так, будто он существует... Но одна маленькая деталь, которая совершенно уничтожает это убеждение, если бы существовал Бог, то он, конечно бы, не допустил, чтобы людей живьём сжигали в печах, а маленьким детям разможали головки прикладами, или запихивали их в мешки и отправляли в газовые камеры...»
Скоро переход в гетто, а пока идёт описание распределения людей по группам для работы, которое немцы проводили на стадионе, где должны были собраться евреи их города: «Встали очень рано в 4 часа... Затем мы вышли. На дороге были тысячи людей...» Стояла страшная жара, всех мучила жажда. «Люди теряли сознание, дети плакали, как будто наступил судный день... Наша очередь подошла в 4 часа». Уже ночью Рутке удалось выскользнуть из оцепления и убежать домой. «Всё закончилось... но запомнилось то наиболее важное, что сама видела, - как солдат вырвал из рук матери младенца, которому было всего несколько месяцев и изо всей силы ударил его головкой о фонарный столб. Мозг растёкся по дереву, мать потеряла сознание».
Но жизнь продолжается несмотря ни на что. Новые ощущения и чувства приходят и к Рутке. Есть у неё несколько друзей-мальчиков, но она выделяет одного – Янека…
Среди разных деталей, замечаний, подробностей, в которых вся видимая и невидимая постороннему глазу жизнь обитателей гетто, с их унижениями, облавами и убийствами, вдруг появляются, как яркие бутоны среди мусора и хлама, литературные зарисовки Рутки Ласкер. К сожалению, не суждено было раскрыться её писательскому дару...
Вот несколько предложений из зарисовки «В горах»: «Из долины ко мне доносился ворчливый говор реки, сливающийся со звуком колокола костёла. Сквозь ветви елей просматривалась вершина горы... Камни под нашими ногами тонули в красноватом мхе, проседающим подо мной словно мягкая постель. Корни, сплетённой зелени брусники и черники, уходили глубоко в мох, а сверху словно роса рассыпались синеватые и фиолетовые ягоды».
 А это первый абзац из «Зимы в гетто»: «Снег, падающий большими хлопьями, белым пологом покрывает грязь улиц. Зима. Но на улицах не слышно весёлых криков детей, таких характерных с приходом зимы. Зима для большинства жителей гетто призрак бедности и голода. Везде очереди, очередь за картошкой, за брюквой, углем и хлебом. Бедно одетые дети протягивают руки к прохожим. Эти дети – клеймо серого гетто».
В августе 1943 года семью Ласкер (её с родителями и младшим братом Иоахимом) вместе с другими узниками гетто отправили поездом из Бендзина в Освенцим-Биркенау. Там, прямо на платформе их разделили. Всех матерей с детьми отправили в газовые камеры. Отец Рутки попал в лагерь Заксенхаузен, где чудом выжил.
Ещё при жизни Рутка мечтала «...обзавестись бы крыльями и унестись далеко-далеко... Полететь туда, где нет гетто, бараков, маркировок». Её отдохновением становится сон, и она цитирует строки из сборника стихотворений русского поэта Владислава Ходасевича «Счастливый домик»: «В грустном сердце – горький пепел,/В тёмном кубке – тихий сон./Кто из тёмного кубка не пил,/Когда в сердце горький пепел./Когда в кубке тихий сон?»
Не знала тогда Рутка, что в «горький пепел» превратятся её и миллионы других сердец в газовых печах Освенцима. Но память о Рутке Ласкер живёт теперь в сердцах её потомков, как и страшная правда из её «Дневника», которую она хотела донести до людей.
Александр Шапиро, Баффало, США
В оформлении статьи использован 
рисунок с сайта: https://dezinfo.net/foto/29510-risunki-zaklyuchennyx-konclagerej-10-foto.html