Жил-был классик

 Леонид Гомберг
 15 августа 2017
 2071

Анатолий Алексин ушел от нас в мае нынешнего года в Люксембурге. А родился он почти 93 года назад, вместив в свою жизнь без малого век из биографии страны — тревоги, трагедии, надежды, сомнения, разочарования… Алексин — москвич. И, где бы ни жил, всегда оставался москвичом. Не случайно проза его по преимуществу городская, московская. Тираж его произведений перевалил за 100 миллионов экземпляров, изданных на 48 языках. Писатель удостоен многих международных премий, Госпремий СССР и России, включен в Международный почетный список им. Х.К. Андерсена, что для детского и юношеского писателя свидетельство наивысшего мирового признания.

Впрочем, «детский», «юношес­кий» — всего лишь условности, свойственные скорее прежним временам с их незыблемым «табелем о рангах». Гораздо точнее звучит меткое высказывание: детский писатель пишет то же, что и взрослый, только лучше. Алексин любил говорить: семейное чтение.
В прежние годы его пьесы с успехом шли во многих театрах страны, по его повестям ставили кинофильмы известные режиссеры. Лет пятнадцать подряд он вел на ЦТ популярную телепередачу «Лица друзей»…
Да что там говорить — классик.
А начинал он со стихов, которые писал с детства. В годы войны, работая ответственным секретарем ежедневной газеты гигантской оборонной стройки на Урале, он печатал свои патриотические вирши, пользовавшиеся определенной популярностью среди читателей. А пос­ле войны даже сочинил поэму, которую приняли для публикации в одну из цент­ральных газет. Неожиданно прямо перед подписанием номера возникла проб­лема: фамилия автора, Гоберман, показалась редактору «какой-то немецкой», рождающей нездоровые ассоциации: Борман, Эйхман... Автор припомнил, что его мама, работая в ранней молодости в Одесском драматическом театре, носила псевдоним «Алексина». Да еще в детстве он жил на даче в живописном городке с тем же названием... Решил, что такое совпадение символично. Так Анатолий Гоберман стал Анатолием Алексиным.
В 1947 году в Москве прошло первое Всероссийское совещание молодых писателей. Алексину повезло: он попал в семинар Маршака и Кассиля. Однако после чтения своих стихов молодой поэт услышал от Самуила Яковлевича свой «смертный приговор»: «А вы чем-нибудь другим не хотите заняться?» Ему, впрочем, удалось прочитать мастерам свой рассказ, вызвавший у них полное одобрение. К счастью, его услышал и случайно зашедший в комнату Паустовский. Это решило судьбу молодого литератора: поэт Алексин стал прозаиком.
…В девяностые годы были опубликованы вполне достоверные свидетельства о том, что после дела «убийц в белых халатах» Сталин планировал раскрутить новую антиеврейскую кампанию — «дело писателей-сионис­тов», призванную способствовать «окончательному решению еврейского вопроса» по-советски.
В качестве одной из важных мишеней предстоявшей кампании был выбран Лев Кассиль. В ходе очередного «совещания по детской литературе» утверждали даже, что страны Швамбрания и Синегория, придуманные Кассилем в повестях «Кондуит и Швамбрания» и «Дорогие мои мальчишки», не нужны нашим детям... «Разве у них нет любимой Советской Родины?» — восклицал оратор.
Вскоре в Союз писателей пришел донос, в котором утверждалось, что Кассиль и Алексин возглавили сионистский центр в советской писательской организации и устроили «травлю русских мастеров слова». Писателей, как и врачей, спасла лишь смерть «вож­дя народов».
…Перестройка пришла внезапно. А после перестройки что-то еще такое, чему названия не придумали, и что за неимением лучшего определения до сих пор называют ельцинской эпохой или «лихими девяностыми». Всем стало не до детской литературы… И это еще мягко сказано!
Во время одной из встреч творчес­кой интеллигенции с президентом Борисом Ельциным слово попросил Анатолий Алексин. В ходе своего выступления писатель посетовал на, казалось, прежде немыслимый разгул новоявленных фашистов в России. Обращаясь к президенту, он потребовал дать зарождающемуся нацистскому движению «самый непримиримый бой».
Выступление Алексина не осталось незамеченным. Регулярно в четыре утра у него в квартире раздавались телефонные звонки с угрозами расправы, с обещаниями «вздернуть на ­фонаре». Писатель обратился за помощью в «компетентные органы». Адекватной реакции не последовало. Только утешительные разговоры о том, что, мол, похулиганят и перестанут. Звонки между тем продолжались. К «телефонному терроризму» Алексин привыкнуть не смог, несмотря на «успокаивающие заявления» ответственных лиц. В 1993 году Анатолий Алексин вместе с супругой Татьяной покинул Россию и поселился в Тель-Авиве.
В ту пору ему было уже почти семьдесят. Но и в бурном потоке израильского литературного русскоязычия голос писателя остался прежним, может быть, слегка наивным по нашим сегодняшним меркам — с искренней привязанностью к дружеским застольям, приятным разговорам, симпатичным мелочам, однако с твердым намерением говорить с читателями о главном: не следует привыкать к злу и поощрять его. При этом Алексин был избыточно доброжелателен и дружелюбен. В то же время его оценки были чрезвычайно точны и актуальны, но их определенность и выразительность, спрятанные за детским удивлением подслеповатого взгляда, не сразу бросались в глаза. Книги Анатолия Георгиевича очень похожи на него самого, а этот психологический феномен, если вдуматься, далеко не самоочевиден в писательском сообществе.
За годы жизни в Израиле Алексин издал несколько книг прозы: роман «Сага о Певзнерах» (1995), сборники повестей и рассказов «Смертный грех» (1995) и «Ночной обыск» (1996), а также воспоминания «Перелистывая годы» (1997), вскоре переизданные в России.
На первый взгляд, мемуары писателя вполне благодушны. Книга, безусловно, интеллигентная — в том смысле, что в ней напрочь отсутствуют какие-либо сведения счетов с коллегами, со знакомыми и незнакомыми людьми. В мемуарной литературе такое, к сожалению, встретишь не часто. Но когда речь заходит о тех, кого он считал своими «антиподами» — сталинских соколах прош­лой и нынешней поры, — ни о какой «благости», разумеется, речи нет. Повествование становится ироничным и жестким.
Великолепны детские воспоминания писателя о дачных встречах с «приветливыми и милыми людьми» Николаем Ивановичем Ежовым и Генрихом Григорьевичем Ягодой. Ярко и выпукло звучит в книге другое воспоминание из детства: два публичных выступления мальчика Толи Гобермана с чтением стихов — одно в присутствии поэта Маршака, а другое — наркома Кагановича. Замечательное мастерство контрастного изображения!
Анатолий Алексин пристрастен к своим современникам. А как же иначе! Беспристрастная проза — не более чем учебник по бухучету.
В начале двухтысячных годов книги Алексина вновь появляются на прилавках московских магазинов. Сперва в Нижнем Новгороде вышел сборник повестей и рассказов, а после и «Терра» напечатала пятитомное собрание, а «Центрополиграф» — аж 9-томное. Потом еще и еще… Удивляться не приходится. Алексин всегда следовал лучшим образцам советской литературы, как бы банально ни звучала сегодня эта фраза. Он и сам считал себя преемником традиций, выработанных мастерами советского времени: Трифоновым и Василием Гроссманом, Астафьевым и Искандером, Айтматовым и Леонидом Зориным, Маршаком, Чуковским, Львом Кассилем, многими другими замечательными прозаиками, поэтами, драматургами.
Со своими негромкими книгами Алексин вернулся в XXI век и снова стал востребованным новым поколением читателей, особенно юных. Его произведения, как и прежде, привлекают отсутствием нарочитой дидактики, диалогичностью рассказа, благорасположением к своим героям, а иногда и наивной верой в обязательное торжес­тво справедливости. Поэтому лучшие повести писателя «Мой брат играет на кларнете» и «Безумная Евдокия», «Поздний ребенок» и «Третий в пятом ряду», «Действующие лица и исполнители», многие другие, и сегодня составляющие «золотой фонд» наших домашних и публичных библиотек, останутся с нами навсегда.
Леонид ГОМБЕРГ, Россия



Комментарии:

  • 6 ноября 2017

    челкаш

    Замечательный писатель


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции