АБЗАЦ

Рис. Бориса ЕФИМОВА

От Владимира ШАИНСКОГО Я — СОЛДАТ ИЗРАИЛЬСКОЙ АРМИИ Мои первые гастроли в Израиле. Вечером концерт в Хайфе. Днем я хожу в шортах, в легкой рубашечке, а концертный костюм администратор должен привезти мне к началу концерта прямо в концертный зал. Начинаю одеваться — нет брюк. Забыли в гостинице, которая очень далеко. А тут еще пятница. Магазины рано закрываются. Находим один, что еще открыт. Но там продается только форма израильской армии. Примеряю брюки — все длинные для меня. Ладно, подогнем. Решил купить и куртку — все велики. Наконец, нашли размером поменьше. Надеваю. Бежим на концерт. Принимают хорошо, но много смеются. И тут я замечаю — о Б-же! Пуговицы у куртки пришиты слева — куртка-то девичья! Так в Хайфе я выступал в форме израильской девушки-солдата. «МАМА, УСПОКОЙТЕСЬ!» У Иннокентия Смоктуновского теща была еврейкой. Она очень переживала за Израиль и боялась, что арабы его разобьют. И вот Смоктуновский с киногруппой побывал в Египте, бывшем тогда главным врагом Израиля. На таможне в аэропорту он увидел полную неразбериху во всех делах. Вернувшись домой, он сказал теще: — Мама, успокойтесь, они их никогда не победят. От Клары НОВИКОВОЙ ФРОНТОВЫЕ СТО ГРАММ Мой папа — ветеран Великой Отечественной войны. Он был ранен и контужен, лежал в госпитале, но после поправки опять попросился на фронт. — Борис Зиновьевич, — спросили его как-то впоследствии, — вас же могли освободить от фронта после ранения. Зачем вы снова ушли на фронт? — Там лучше кормили и давали фронтовые сто грамм. От Бориса СИЧКИНА КИТАЕЦ-ИДИШИСТ В Америке мне рассказали забавную историю. Случилась она в 20-е или 30-е годы, когда американские евреи сплошь говорили на идише. В одном еврейском ресторане, где и персонал, и посетители были евреи, на кухне работал китаец, который сносно разговаривал по-еврейски. Когда у хозяина ресторана спрашивали, откуда китаец так хорошо знает идиш, тот с улыбкой отвечал: «Ша, только вы ему ничего не говорите, он думает, что выучил английский».