ДУШИ ПРЕКРАСНЫЕ ПОРЫВЫ, или Ударная пятилетка психиатра Деревенского

Речь пойдет не о деревенском докторе, а о докторе Деревенском. Фамилия у него такая. Доктор этот работает впотаенной сфере, которая сродни писательской. В том смысле, что писателей в советской стране называли инженерами человеческих душ, а он — психиатр, реставратор человеческих душ. Что бы там ни твердили узколобые материалисты-марксисты о том, что нет никакой души, но если бы ее не было, разве бы мы могли так душевно общаться друг с другом? И разве была бы столь нестерпимой порой душевная боль? Настолько нестерпимой, что некоторые из нас на время становятся душевнобольными и пациентами доктора Андрея Деревенского. И не надо делать вид, что вас это не касается. Как сообщил мне сам доктор, в исследовании, проведенном Всемирной организацией здравоохранения, только 25 процентов людей могут считаться полностью психически здоровыми. Поэтому в компании из четырех человек трое вполне могут быть уверены, что им стоит заглянуть как минимум к психотерапевту. И он им непременно поможет. О докторе Деревенском я слышал от своих знакомых. О нем рассказывали чудеса. Да посудите сами: человек чуть больше пяти лет в Израиле, а уже получил звание лучшего врача израильского минздрава, приз президента и звание лучшего врача страны, что-то вроде заслуженного врача СССР, если перевести на «старые деньги». Свидетельство об этом ему торжественно вручили в помещении Камерного театра в Тель-Авиве. Я рассматриваю почетные регалии, полученные моим собеседником, снимки, на которых министр здравоохранения Дани Навэ пожимает ему руку. А потом начинаю допрос с пристрастием — откуда, да почему, да как дошел он до жизни такой. Доктор признался мне честно и чистосердечно, что психиатром мечтал стать с детства. — Да может ли такое вообще быть? — удивляюсь я. Оказывается, может, особенно если, как в нашем случае, мама мечтающего — психиатр. А то бы мог ведь мечтать и о дальних плаваниях. Хотя бы потому, что родился на берегу Баренцева моря. Туда направили отца по окончании Астраханского института рыбной промышленности. Естественно, за папой потянулась мама-врач. Там у них и родился нынешний мой собеседник. И, подрастая, не удивлялся полярному дню длиной в два месяца и следующей за ним бесконечной полярной ночи, он ведь думал, что по-другому не бывает. Когда пришло время поступать в институт, то ответы на два вопроса: кем быть и куда поступать — были готовы заранее. Врачом, естественно, и естественно, в Астрахань, в тот мединститут, который оканчивала мама. Так перенесло его с берега Баренцева моря на берег Каспийского. Начав учебу на педиатрическом факультете, он с первых же месяцев стал активным участником и даже старостой психиатрического кружка. На старших курсах уже безостановочно работал санитаром, а потом и медбратом в психбольнице. Разумеется, работал в ночные смены, чтобы не пропускать лекции. После института доктор Деревенский прошел несколько очень серьезных курсов повышения психиатрической квалификации при ведущих клиниках России — Институте судебно-медицинской психиатрии имени Сербского, московской больнице имени Алексеева, ленинградской имени Бехтерева. И поднимался по служебной лестнице довольно стремительно. Вскоре он получает высшую категорию, его назначают завотделением Астраханской областной психбольницы на 1300 коек, а за четыре года до репатриации доктор Деревенский — уже заместитель главного врача этой больницы. Его приглашают преподавать в Астраханском мединституте. Ну чего, казалось бы, ему не хватало? А он все чаще стал подумывать об отъезде в Израиль. Там уже находился младший брат. Он писал хорошие письма. Но брату, экономисту по профессии, было проще. Законы экономики и цифры на всех языках одни и те же. А для психиатра язык общения — один из способов воздействия на больного. Страшно было, Андрей и не скрывает. Но сомнения удалось перебороть, и 1 июля 1999 года семья Деревенских опустилась на землю Израиля. Младший брат приготовил место для мягкой посадки — кибуц Рамат-Йоханан на севере страны. До сих пор Андрей с теплом вспоминает свой «Первый дом на родине» — так называлась программа, по которой их принимали. А потом Андрей Деревенский, в то время как его коллеги, одновременно с которыми он прибыл в Израиль, отправились в Хайфу на медицинские курсы, окончил ульпан для медработников в своем кибуце и решил, чтобы не терять времени, без специальных курсов попробовать сдать экзамен на «ришайон» (лицензию) врача. Эта попытка увенчалась успехом 4 августа 2000 года. Но нужно было еще пройти «итмахут» (специализацию). В психиатрическую больницу «Мазра» в Акко нового доктора из России приняли вначале на стипендию, которую выплачивало врачам — новым репатриантам министерство абсорбции, а потом взяли в штат. В первые же дни произошел курьезный случай. Завотделением привел его для знакомства с больными в одну из палат, и тут лежавший у окна больной вскочил с криком: — Ой, доктор Деревенский! Я же с вами давно знаком! Что вы тут делаете? Оказалось, что это его пациент по Астраханской областной больнице. Обрадовался доктору так, будто встретил родного человека… Поговорив с доктором о том, как ему жилось-вживалось в израильскую действительность, мы перешли к специфике его профессии. И тут он, решив воспользоваться возможной трибуной, начал страстно агитировать за то, чтобы все мы, люди, быстрее ломали в себе старые предрассудки и научились понимать, что душевный дискомфорт — такая же болезнь, как грипп или ангина, и сегодня так же быстро и эффективно поддается излечению. Причем в условиях амбулаторных, в поликлинике, в специальных кабинетах, где люди не сидят в очереди и не смотрят друг на друга с подозрением, а приходят точно в свое время и ни с кем не встречаются. Разумеется, и ангина, если ее не лечить, может вызвать серьезные осложнения. Так и душевный дискомфорт, если с ним не бороться, может привести к серьезным последствиям. — У нашего брата-репатрианта, — говорит мне доктор, — причин для душевных отклонений гораздо больше, чем у живущих в стране много лет. Это и незнакомая поначалу среда, и чужой язык, и резкое снижение статуса, и возраст. Человеку с железным здоровьем и то тяжело приспособиться, а уж тем, у кого восприимчивая психика, и подавно непросто. Вот тут-то оказываются кстати и социальные работники, и служба психиатрической помощи. Есть, к примеру, у нас в Кармиэле дневной стационар, способствующий реабилитации душевного здоровья. Для этого мы применяем разные средства — не только лекарства, но и трудотерапию, наши пациенты участвуют в различных творческих кружках — рисуют, лепят, изготавливают поделки из керамики… Доктора Деревенского часто приглашают на судебно-медицинскую экспертизу задержанных преступников, пытающихся изобразить невменяемость, а иногда и в самом деле не совсем здоровых. Но на мой вопрос о том, много ли среди преступников его потенциальных пациентов, не в прямой ли зависимости от этого находится наблюдаемый сейчас рост числа краж, грабежей и угонов машин, доктор ответил так: — Должен вас разочаровать — по статистике, процент психически нездоровых людей среди преступников точно такой же, как и среди обычных законопослушных граждан, ничуть не больше. Уходя, я с умным видом полистал специальные журналы, выходящие в Кембридже и Оксфорде, где в последнее время публиковались статьи доктора Деревенского. Значит, признают его не только в родном отечестве. А это явное свидетельство того, что в страну Израиль прибыл еще один настоящий талант, с чем ее можно и поздравить.