ЛЮБОВЬ ИЛИ КОРОНА?

В Театре Луны очередной аншлаг. Новый спектакль «Лиромания» Сергея Проханова вызвал невероятный ажиотаж у столичной публики. Еще бы: вечный шекспировский сюжет — трагедия Лира и его дочерей — переложен на язык рок-оперы. Хотя в афише упоминается лишь «музыкальная панорама жизни одного средневекового короля», рокабильность постановки не вызывает сомнений: музыка Александра Журбина в сочетании с острым драйвом игры актеров создает эффект максимального напряжения, традиционно присущий жанру рок-оперы. Интерес публики подогревается еще и тем, что за основу Проханов берет не бессмертный текст Шекспира, а кельтские легенды, к которым обращался сам великий драматург. Отход от оригинала — немалый риск, особенно если речь идет о классике. Современный театрал настороженно относится к «прочтениям», коими его изрядно перекормили в последние годы: ему хочется, чтобы все было понятно, а «Лиромания» на первый взгляд кажется сотканной из сплошных недомолвок. Впрочем, Проханов явно знал, на что идет, когда решил докопаться до подоплеки великой трагедии. Выдержать мощное, предельно насыщенное цветом, светом, музыкой, хлещущее через край действо сумеет не каждый. Чтобы разобраться в лихо закрученной фабуле, зритель должен быть изначально заинтересован, мотивирован не меньше режиссера, он должен быть чутким, любопытным, по-хорошему жадным до зрелищ, умеющим сопереживать, легким на смех и слезы. Так что же все-таки сделал Проханов со стариной Лиром? Прежде всего, женил, то есть вывел на сцену королеву. Как ни странно, за четыреста лет никому в голову не пришло, что, раз есть дочки, где-то должна быть и мать — хотя бы в памяти овдовевшего короля. Собственно, с поминок все и начинается. Безутешный Лир делит государство поровну, чтобы никого не обидеть, и получает в результате войну. Дочки присутствуют на сцене в двух ипостасях: взрослой и детской (в блистательном исполнении юных артисток «Маленькой луны»). Дети ангельски прекрасны. Лир, опираясь на мудрость супруги, купается в семейном счастье, не замечая дьявольского начала, все яснее проскальзывающего в его дорогих девочках. Старшие дочки меж тем обеспокоены дележом Англии. Кто будет править страной? Вдруг папа отдаст все Корделии, а их прикажет отравить? Ревность, зависть, коварство укореняются в детских сердцах сами собой. Принцессы мыслят трезво и расчетливо: то, что политика — дело жесткое, они понимают гораздо лучше отца, который на фоне дочерей выглядит слабым и сентиментальным. Он живет исключительно любовью. Поэтому наставлять будущих королев приходится матери. В отличие от мужа она понимает, что детям свойственно расти, а значит, им пригодятся таинственные коды, которые особы королевской крови должны посылать в небеса… Кстати, коды — отнюдь не выдумка режиссера. В древности фигура короля была не только мистической, но и магической: короли осуществляли особые ритуалы, призванные защитить государство от бед.

Существует власти код, Самый манкий в мире плод, И живет в нем подлый бес, Он не слушает небес.

Рок-опера — это всегда манифест, мессидж, бросаемый в зал. То, что власть уродует, калечит и хорошим людям в ней делать нечего, нам давно разъяснили. Мессидж «Лиромании» в другом: вправе ли правитель оставаться человеком? Или ради блага государства он обязан отвергнуть все, что составляет смысл и счастье любого из нас, — любовь, милосердие, нежность, доверие? Вопрос о цене короны таким ребром в России, неудержимо рассыпающейся на частные королевства, давно не ставили... Гость журнала «Алеф» — исполнитель главной роли, заслуженный артист России Евгений Герчаков. — Вы ожидали, что роль Лира достанется вам? — Это было заранее определено. Спектакль делался на меня, для меня писалась музыка. Это третья моя работа с Александром Журбиным. Первой была рок-опера «Монарх, блудница и монах», существовавшая в 90-х в концертном исполнении, вторая — мюзикл «Губы». Журбин написал его, приехав в Россию после 11-летнего перерыва, специально для Театра Луны, куда я его затащил. И вот теперь появилась «Лиромания». Когда играешь Лира, Гамлет кажется мальчиком. Год назад у меня родился сын, мой третий ребенок. Это мне помогло понять, как сложно королю Лиру — многодетному отцу. — Какие именно легенды вошли в основу «Лиромании»? — Основа та же, что у Шекспира, — конфликт дочерей и отца. Раздел государства служит лишь толчком, обнаруживающим, кто есть кто. Других родственных линий в спектакле почти нет, и это правильно, поскольку в сюжет вошла новая тема, позволившая сделать основной конфликт гораздо глубже и понятней. Появилась королева — появилась фабула. Это уже легенда нашего театра, многое проясняющая для зала. Ибо в рок-опере при всей ее мистичности не должно быть недомолвок. Ход, по-моему, правильный и точный: мне он дал возможность играть любовь, которой не хватает у Шекспира, потому что нет женщины. — Ваш Лир — добрый, мягкий, ранимый человек. Вы таким его и задумывали? — Я не задумывался о доброте и мягкости: их же на сцене не сыграешь. Я играл самого себя в предполагаемых обстоятельствах. И если зрителю кажется, что Лир мягкий и добрый, — слава Б-гу, потому что таким Лира точно никогда не играли, хотя я видел и Лоуренса Оливье, и Козакова, и Михоэлса, и еще нескольких великолепных Лиров. Мне очень хотелось, глядя со сцены в зал, не увидеть отчуждения. Ведь когда зритель приходит на Шекспира, происходящее на сцене подчас так далеко от него! И если спросить: «Ну, как спектакль?» — окажется, что лучше всего запомнились костюмы и декорации. Мне очень важно было достучаться до зала, до времени, потому что каждое время диктует свои правила игры. Мы живем сегодня в холодном мире культа денег и закрытых сердец, и пробиться к ним этой ролью очень непросто. Роль Лира не прокурорская, не адвокатская, она абсолютно исповедальная. У Лира на душе грех, он дров наломал, ему нужно очиститься, как в храме, а это возможно только через исповедь. — Я знаю, что ваш путь к Шекспиру был долгим… — Мое прошлое так комично — и внешность, и биография; в нем и намека нет на нынешние высоты. Моим дебютом в кино стала роль Барана в фильме «Мама». Я снимался тогда вместе с Савелием Крамаровым. Его в гриме никто не узнавал, и он дико переживал. Это был его последний фильм в России. Мы жили с ним в одном номере, я помню, как вещал ему, что мечтаю сыграть что-нибудь классическое. «Женя, — сказал он, — успокойся! Ты Бараном пришел в кино, Бараном и помрешь. Я в твои годы тоже мечтал сыграть Гамлета, пока до меня не дошло: что бы я ни говорил, зал ляжет от хохота, потому что я — комик…» Мне это страшно не понравилось, и всю жизнь я, играя комические роли, подсознательно боролся с его установкой. Раз герой смешной, значит, он трогательный. Если он очень смешной, значит, это маска, у него что-то случилось, из-за чего он теперь вынужден смешить людей и смеяться сам… Нельзя сказать, что меня не понимали. Один из крупнейших театральных социологов, профессор Геннадий Дадамян, в своей единственной статье, посвященной конкретному артисту — вашему покорному слуге, — сказал, что мечтает увидеть меня в шекспировском репертуаре. Статья называлась «Портрет на фоне времени» и была написана двадцать пять лет назад. И вот теперь я могу позвать его на спектакль и сыграть для него Лира. — Кого бы вы хотели сыграть теперь, после Лира? — Очень хотелось бы сыграть комедийную, суперсмешную роль. И представьте, не успел я об этом подумать, как звонит мне Марк Розовский: «Жень, хочу, чтобы ты сыграл Парфюмера в пьесе по Зюскинду». Я аж присел. «Кого-кого?» — «Парфюмера. Либретто, музыка — все готово. Если ты не против, завтра пришлю тебе диск. Это твоя роль, никого другого я в ней не представляю!» Розовский, если надо, бывает очень категоричен. Я растерялся: история совершенно сумасшедшая, отнюдь не комедийная. Но послушав музыку, я понял, что она очень близка к материалу. Там есть хиты: два-три номера просто на убой! Спектакль сделан «по мотивам», причем действие перенесено в Россию, в тысячу семьсот лохматый год. И, оказывается, это настолько про нас! В общем, если после Лира что-то играть, то Парфюмера. Совсем другое существо.

---

ПОДРОБНОСТИ Король Лир в исполнении Евгения Герчакова в Театре Луны вдохновил профессора Александра Осипова, президента Ассоциации художников-портретистов на создание масштабного полотна. Желающие увидеть это незаурядное произведение искусства могут посетить Музей портрета «Россия — взгляд из третьего тысячелетия» (директор — Ирина Махнева), где экспонируется эта работа известного художника.