МЕЖДУ ГОРОДОМ И ПУСТЫНЕЙ

Вот уже несколько лет как ивритоязычная литература Израиля благодаря российским издательствам, таким как "Гешарим" и "Текст", стала доступна российским читателям. Но было время, когда она считалась едва ли не "провинциальной" и "вторичной". Так было до 2002 года, когда в петербургском издательстве "Ретро" вышел роман Меира Шалева "Эсав"; всякому мало-мальски знакомому с современным литературным процессом стало ясно, что в Израиле появился писатель экстра-класса уровня Маркеса или Павича, а значит, есть и традиция, поскольку на пустом месте такие книги не возникают. В 2005 году знакомство с Шалевом продолжилось: в издательстве "Текст" вышел в свет роман "В доме своем в пустыне…", нисколько не испортивший впечатление от первой встречи с мастером. Меир Шалев родился в 1948 году в поселении Нахалаль в семье учителей: мать преподавала литературу, а отец — Танах. И то, и другое очень пригодилось в жизни их сыну. Будущий писатель изучал психологию в Иерусалимском университете, работал редактором и ведущим программ на израильском телевидении и радио, вел колонки в популярных изданиях. В 1988-м он издает свою первую большую книгу "Русский роман". Спустя три года выходит "Эсав", принесший автору громкую известность не только на родине, но и за рубежом. Роман "В доме своем в пустыне…" (1998), как и предыдущие книги Шалева, написан в жанре семейной саги. И хотя действие умещается в рамках жизни главного героя, затрагивает оно три поколения. В семье Майера все мужчины умерли до срока, от несчастного случая или самоубийства. И вот теперь Рафаэль живет в компании четырех вдов — бабушки и трех теток — и незамужней сестры, соединившихся в его сознании в некое существо — Большую Женщину, неразделимую в своей социальной и физиологической основе. И даже танцевали они, "образуя медленный то расширяющийся, то сужающийся круг, который не раз захватывал меня в своем движении и сужался вокруг меня", вспоминал Рафаэль. Долгие годы мальчик, а затем юноша оставался естественной частью этого противоестественного организма, и лишь инстинкт самосохранения все-таки вытолкнул его из цепких объятий пятиголового, десятирукого и десятиногого паука. Да и супружеская жизнь Майера не сложилось: жена ушла от него к другому… И вот Рафаэлю 52 года, он самый старший мужчина во всей родне. Покинув дом Большой Женщины, он поселяется "на краю пустыни". Но главное в его жизни не меняется: она была и остается существованием в пограничной зоне, между супружеством и одиночеством, между городом и пустыней; забвением, небытием, отягощенным многими семейными тайнами, которых лучше бы не касаться вовсе. Ибо, однажды раскрывшись, эти потаенные бездны могут окончательно поглотить остатки сознания, безнадежно бьющегося в тенетах зыбкой вечности. Город Шалева — остров посреди пустыни, граница между Космосом и Хаосом, прибежище скорби посреди людской суеты… "В те дни Иерусалим кончался внезапно… С одной стороны — дома и тротуары, бельевые веревки и блеклый электрический свет, а с той — дикость и камень, шакал и чертополох. Три больших здания возвышались над кварталом моего детства, как бессонные часовые на трех его углах: Дом сирот, угрюмый и мрачный, точно крепость, Дом сумасшедших, запертый замками и решетками, и самый близкий из трех, совсем рядом с нашим жильем, — Дом слепых…" Начало пути, который никуда не ведет. "Романы Шалева наполнены мифическими, легендарными деталями, — пишет известный российский гебраист Александр Крюков. — Это и мифология сионизма: жизнь первых поселенцев, осушающих болота и заставляющих пустыню цвести; и библейская мифология…". В самом деле, Танах для Шалева — и кладезь идей, и фон, и контекст, и источник вдохновения. Ключ к творчеству писателя — синтез мифологически обобщенного образа и реалистической детализации, метод, который иногда называют "магическим реализмом". Читать роман "В доме своем в пустыне…" не просто: он состоит из множества небольших историй, не явно связанных общим сюжетом. Книга похожа на картины художников-пуантилистов: чтобы уловить смысл, надо отойти на достаточное расстояние, выбрать нужный ракурс, сосредоточиться — и лишь тогда игра света и тени, вечная тайна искусства поразит ваше воображение.