Печальный сказочник

 Ведущий рубрики, Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ
 24 июля 2007
 3935
Евгений Шварц! И сразу возникают «Голый король», «Тень», «Обыкновенное чудо», «Дракон» и другие великолепные сказки-притчи — истинное золотое перо! И удивительная судьба, не похожая ни на чью. Писал Шварц в советское время, но избежал репрессий, хотя пьесы его снимали и запрещали, его самого нещадно критиковали. Шварц называл эпоху, в которой выдалось жить, «вытоптанным полем». Но в этом поле он уцелел. Лишь жестокая болезнь сразила его наповал в 61 год.
В этом году Евгению Львовичу исполняется 110 лет. Он родился 9 (21) октября 1896 года в Казани. Умер 15 января 1958-го в Ленинграде. А теперь обо всем этом подробнее. Детство Шварца прошло в Майкопе. Отец — врач, с типичной фамилией Шварц, еврей. Мать — акушерка, из рода Шелковых. Отец попроще, погрубее, попрямолинейнее; мать по характеру мягче, гибче и вообще одареннее. Эту борьбу двух начал Евгений Шварц ощущал в себе постоянно. Из воспоминаний детства — посещение цирка и первая влюбленность в девочку-циркачку, крутящую сальто на арене. А потом Московский университет и учеба на юридическом факультете. Но быть юристом скучно, а актером — заманчиво. И Шварц с 1917 по 1921 годы актерствовал в полулюбительских труппах. Высокий, красивый, с «римским профилем», с печальными глазами на удлиненном «блоковском» лице. Герой-любовник? Увы, не тот характер. И вскоре Шварц понял, что лучше писать для сцены, чем лицедействовать самому. Шварц с юности отличался остроумием и фантазией. Обосновался в Питере, работал в детских журналах «Еж» и «Чиж». Один из современников вспоминает: «Детский отдел помещался на шестом этаже Госиздата, занимавшего дом бывшей компании «Зингер», Невский, 28, и весь этот этаж ежедневно в течение всех служебных часов сотрясался от хохота. Шутникам нужна подходящая аудитория, а у Шварца и Олейникова аудитория была превосходнейшая». Шварц водил дружбу с обэриутами*, Серапионовыми братьями**, с Введенским и Хармсом и был всеобщим любимцем. Ольга Форш запечатлела его образ в своем романе «Сумасшедший корабль» под именем Гени Чорна. Конец 20-х годов — счастливое время: все петербуржцы-ленинградцы были молоды, красивы, талантливы и еще не испытывали гнета власти и пресса цензуры. Многим казалось, что можно взять и взлететь. Это уже потом им подрезали крылья, а некоторых и поставили к стенке. Первая книга Евгения Шварца «Рассказ старой скрипки» — сборник стихов, адресованных детям, вышла в 1925 году. Дебют был отмечен тепло, а писательница Александра Бруштейн призналась: «Ну и хорошо. А то рассказываешь: Женя Шварц, Женя Шварц, а на вопрос, что он сделал, ответить-то и нечего». И вот сборник. Далее последовали сказки, одну из них, «Ундервуд», поставил в 1929 году ленинградский ТЮЗ. Затем появились пьесы «Клад», «Приключения Гогенштауфена» и переделки-переложения сюжетов Андерсена и Перро: «Принцесса и свинопас», «Голый король» (1934), «Красная шапочка» (1937), «Снежная королева» (1938), «Тень» (1940). Своим путеводителем Шварц выбрал датского сказочника Андерсена, который в свою очередь шел по пути, проложенному немецким писателем Адельбертом Шамиссо. Сюжет может быть похожим, да смыслы и акценты разные. Недаром Шварц в качестве эпиграфа к своей «Тени» привел слова Андерсена: «Чужой сюжет как бы вошел в мою плоть и кровь, я пересоздал его и тогда только выпустил в свет». Андерсеновские сюжеты у Шварца получились жестче, ближе к реалиям жизни. Старые-престарые герои — Золушка, Снежная Королева, Баба-Яга, капризная принцесса, глупый король, злой советник — обрели новые черты и легко вписались в контекст современной эпохи. Причем Шварц одел их в прекрасные стилистические одежды, и оттого многие реплики вошли в разговорный язык. «Детей надо баловать, — говорит Атаманша в «Снежной королеве», — тогда из них вырастают настоящие разбойники». «Вы думаете, это так просто — любить людей», — вздыхает Ланцелот. «Единственный способ избавиться от драконов, — это иметь своего собственного дракона», — уверяет Шарлемань («Дракон»). «Посмотрите на все сквозь пальцы, — советует Доктор, осматривая Ученого («Тень»), — махните на все рукой. Еще раз». В 1940 году Николай Акимов поставил «Тень». Талант автора соединился с талантом режиссера-постановщика. Акимов придумал немало декораций и мизансцен в духе иронии Шварца. К примеру, балконы дворца поддерживали классические кариатиды, но не руками-плечами, как принято, а увесистыми румяными задами. Хохот стоял на спектаклях «Тени», но вслед за смехом в зрителей вползали и горькие раздумья: что делать с тенью, как избавиться от нее? А финальная реплика ученого Христиана Теодора: «Аннунциата, в путь!» звучала грибоедовским парафразом: «Карету мне, карету!» Вон из страны сказок! Но в целом «Тень» благополучно прошла по театральным подмосткам, а вот «Дракон» вызвал резкое неприятие. «Дракон» — вершина творческого достижения Евгения Шварца. Он закончил пьесу в 1944 году, работал тщательно, кропотливо, создал аж три варианта. Герой — странствующий рыцарь Ланцелот — побеждает ужасного Дракона, а потом спустя годы возвращается вновь и, увидев одни осколки от былой победы, печально говорит: «Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания. В каждом из них придется убить дракона». Ольга Берггольц позднее писала: А Вас ли уж не драконили разные господа разными беззакониями без смысла и без суда. Но в самые тяжелые годы от сказочника-поэта мы столько слышали свободы, сколько видели света. А уж как драконили «Дракона»! Пьеса была принята Акимовым к постановке в Ленинградском театре комедии. Во время московских гастролей состоялись две генеральные репетиции и один открытый спектакль 4 августа 1944 года, после чего грянул гром: «Дракон» был снят со сцены и запрещен. Три головы Дракона, по представлению Акимова, должны были обозначать злейших врагов (война ведь еще шла!) — Гитлера, Геббельса и Риббентропа. А зритель увидел в Драконе Сталина! Шварц так ярко выписал образ вождя-диктатора (Сталин, Гитлер — какая разница!), что зрители, узнав державные повадки, задрожали от страха. Недаром позднее Шварц признался дочери: «Надо же! Писал про Гитлера, а получилось про нас». В 1962 году «Дракон» был восстановлен Акимовым и снова был с треском снят. На это раз ассоциации были с очередным вождем-правителем, с Никитой Хрущевым. Дракон — это грубая и жесткая тоталитарная власть. Никакой свободы народу. Права человека? Какая чушь! Только полное подчинение власти, труд и восхваление вождя! Убить Дракона — это покушение на саму власть! И пусть у Шварца была всего лишь сказка, но ее классифицировали как «вредную сказку». Вредную и опасную. Шварц был в отчаянии и шутил с друзьями: «А не написать ли мне пьесу про Ивана Грозного под названием «Дядя Ваня»»? «Больно думать, — писал Корней Чуковский вдове писателя, — что Евгений Львович так и не увидел своего «Дракона» в печати. Он был не просто «талантливый драматург», он был — для меня — гениален. Право же, это не фраза, это я ощущаю всем своим многоопытным сердцем…» «Голого короля» Шварц закончил в 1934 году, а поставлен он был уже после смерти автора, в 1960-м, в театре «Современник». Актеры прекрасно изображали рабскую льстивость к королю и министру, да так, что сидевшая на премьере в театре министр культуры СССР Екатерина Фурцева хохотала до слез, что не помешало ей на следующее утро запретить спектакль. Оно и понятно: «Голый король» подрывал основы власти. И у Шварца и в жизни она была одинаковая: чванливая, тупая и никчемная, но постоянно разбухающая от своего величия. Потом, когда пришла настоящая свобода, пьесы-сказки Евгения Шварца зашагали по сценам многих театров. Их ставили и ставят в Германии, США, Израиле, Польше, Чехословакии и во многих других странах. Шварц оказался и кинематографичен. И это доказал Марк Захаров, поставив прекрасный фильм «Обыкновенное чудо». Современные зрители и читатели Евгения Львовича восторгаются раскованностью его мысли, смелым полетом, но это сегодня, а когда-то это был всего лишь «эзопов язык», проскальзывавший сквозь прорехи и препоны цензуры. В декабре 1956 года Шварц посетил выставку Пабло Пикассо и был изумлен: «Он делает то, что хочет». И страшно позавидовал независимости Пикассо от власти, его внутренней свободе. «Писать свободно» — это была давняя мечта Евгения Шварца. Но именно так у него не получалось, и он горько сетовал в дневнике, что ему «не пишется». После смерти Евгения Львовича он был издан, сначала в усеченном виде, а в 1990 году — в полном, озаглавленном «Живу беспокойно…» В дневник входит так называемая «Телефонная книга», где воспоминания о людях следуют в том порядке, в каком Шварц вносил их в свою алфавитную телефонную книгу. Эти мемуарные заметки удивительны: это не сведение счетов со своими недругами и врагами, это не горькие истины друзьям, это запечатленная эпоха, «вытоптанное поле», где пришлось жить современникам в 20‑50-х годах. В дневнике Шварц предстает «отнюдь не всепрощающим добряком», как выразился Каверин. Просто он в своих воспоминаниях был предельно раскован, отсюда изощренность и беспощадность стиля изложения, и колкости, и злость, и насмешка. Шварц приучал себя, в отличие от своих современников, к «умению смотреть фактам в глаза», не уходить от них, смотреть не под ноги, а прямо в лицо. Запись о Каверине: «Прямая-прямая асфальтированная Венина дорога». О другом писателе: «Волосы, как пакля, выцветшие не то от перекиси, не то от внутренних ядов». Точные, разящие, отточенные фразы. Свои первые записи Шварц уничтожил в 1926 году. С 1950 года приучил себя к ежедневным записям. Примечательно, что в них нет слов «арест» или «репрессии», вместо этого говорится иносказательно: «вдруг исчез». В целом дневник получился то печальным, то грустным, то смешным, в зависимости от событий и персонажей в нем, судит он больше себя, чем других. В конце августа 1957-го, в предчувствии ухода, Евгений Шварц написал: «… Все перекладываю то, что написал за мою жизнь. Настоящей ответственной книги в прозе так и не сделал… Я мало требовал от людей, но, как все подобные люди, мало и давал. Я никого не предал, не оклеветал, даже в самые трудные годы выгораживал, как мог, попавших в беду. Это значок второй степени и только. Это не подвиг. И, перебирая свою жизнь, ни на чем не могу успокоиться и порадоваться… Дал ли я кому-нибудь счастья?..» Дал ли Шварц кому-нибудь счастья? В молодые годы он долго ухаживал за будущей своей женой Гаяне Халаджевой — никак она не поддавалась на его ухаживания. Да и предложить красавице молодой человек тогда ничего не мог, ибо был сказочно нищ. Но он сулил своей возлюбленной золотые горы (натура ведь сказочная, волшебная) и говорил, что выполнит любое ее желание. Она игриво спросила: а в Дон прыгнешь? Он немедленно перескочил парапет и сиганул в Дон как был — в пальто, шапке и галошах. И брак был заключен не на небесах, а в синеве Дона. Гаяне — это первая жена. Вторая — Екатерина Ивановна. «Настоящее счастье, со всем безумием и горечью…» — как написал Шварц. Умирал Евгений Львович тяжело. Пытался переиграть судьбу и подписался на 30-томное собрание сочинений Чарлза Диккенса. Но умер задолго до выхода последнего тома. Напрасно Евгений Львович так сурово оценивал то, что он сделал. Он сделал немало, его сказочные персонажи тоже поучаствовали в штурме советской Бастилии. Но абсурд жизни таков, что вместо одних драконов появились другие, потирающие руки, ибо главный Дракон сказал Ланцелоту сущую правду: «… Оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души…» Они, эти души, и сегодня припадают к сапогам Сталина, раболепно извиваясь в любви к нему. Человеческая глупость и зло неистребимы, и это прекрасно понимал «волшебник» Шварц. Лично он не питал никаких иллюзий. В его замечательном сказочно-реалистическом «Драконе» сын бургомистра Генрих говорит: «Меня так учили!» На что тут же последовала мгновенная реакция: «Да, учили! Но почему ты, мерзавец, был первым учеником?!» Евгений Шварц всю жизнь страдал от «первых учеников». * ОБЭРИУ (Объединение реального искусства, 1928‑1931), литературная группа. В нее входили писатели И. Бахтерев, А. Введенский, К. Вагинов, Н. Заболоцкий, Д. Хармс, Б. Левин. ** «Серапионовы братья», — литературная группа, возникшая в 1921 в Петрограде при издательстве «Всемирная литература». В группу входили Вс. Иванов, М. Слонимский, М. Зощенко, В. Каверин, Н. Никитин, К. Федин, Л. Лунц, Н. Тихонов, Е. Полонская, И. Груздев. Название «С. б.» — от одноимённой книги немецкого романтика Э. Т. А. Гофмана.


Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции