Улица младшей дочери

Фулды уделяли большое внимание воспитанию и образованию девочек. У Петры и Брахи были няня и гувернантка. Несмотря на большую занятость, любящий отец уделял дочерям все свободное время. Заботливая мать Лотта Фулд была светской дамой. Однако марши юнкеров и митинги нацистов, проходившие под шовинистическими и антисемитскими лозунгами, нагоняли страх, поскольку все в семье были евреями. Еще в 1933 г., с первыми признаками надвигавшейся беды, Лотта умоляла мужа: «Давай оставим Германию. Гитлер — это война». Но в ответ слышала: «Это наша страна. Я воевал за кайзера, у меня награды. Ничего с нами не случится. Мы, Фулды, жили в Германии 400 лет. Мы уважаемая семья». Вскоре иллюзии герра Фулда и многих других евреев обернулись «Хрустальной ночью» 9 ноября 1938 г., когда были сожжены сотни синагог в Германии, загнаны в концлагеря тысячи евреев. И ветеран войны за фатерланд покончил с собой — его мир рухнул. Отправив 15-летнюю Петру в Америку, Лотта с 11-летней Брахой тайно бежали в Лондон. В Англии жизнь представилась Брахе безмятежной: люди дружелюбны, нет штурмовиков, нет страха. Отношения в школе складывались нормально. Но мать чувствовала себя одиноко без родных и друзей, в нужде и тревоге за будущее. Утешало лишь то, что Петре в Америке дали стипендию в одном из университетов. После долгих раздумий Лотта решила отправиться в Палестину, к жившим там родственникам. На вопрос Брахи, почему они не могут остаться в Англии, 11-летняя девочка услышала: «Мы жили с временным разрешением, мы — только гости. И мы должны найти нашу родную землю». Адаптация Брахи в новой среде проходила трудно. Девочка, привыкшая к активной деятельности, оказалась здесь аутсайдером. Не зная иврита, она не могла общаться со сверстниками — детьми эмигрантов. На помощь Брахе пришел один из учителей, проявивший такт и понимание ее состояния. Он не докучал ей наставлениями, учил только языку и предложил присоединиться к «хабоним» («прибывшим») в рамках организации «Молодой Израиль». И здесь Браха наконец почувствовала себя равной со всеми. Она как-то сразу заговорила на иврите, а когда 1 сентября 1939 г. Германия развязала Вторую мировую войну, Браха отказалась говорить на немецком языке даже дома. Но Англия не соглашалась на создание еврейской армии и вообще на привлечение евреев к военным действиям. Только в 1944 г. Черчилль дал согласие на формирование еврейской воинской бригады в составе британской армии, действовавшей в Европе. На территории самой Палестины на определенном этапе британские власти сотрудничали с «Хаганой» — отрядами, охранявшими еврейские поселения от арабского разбоя, и ПАЛМАХом. Незадолго до окончания средней школы Браха сообщила матери: «Я принимаю участие в тайной военной подготовке и хочу присоединиться к ПАЛМАХу, но мне нужно твое согласие». Мама Фулд знала о судьбе бригад смертников — почти никто из молодых людей, забрасывавшихся на парашютах в Югославию, Венгрию, Италию, не вернулся. Но она знала также, что не сумеет удержать свою энергичную девочку, воспитанную на идеалах служения народу. Не приняв решение дочери, она потеряла бы ее доверие. Летом 1945-го лейбористское правительство Англии изменило своему обещанию о создании еврейского государства, запретив въезд евреев в Палестину. И тогда начались открытые столкновения между силами ПАЛМАХа и британскими войсками. Молодежь ПАЛМАХа всячески помогала нелегальной эмиграции. Каждое судно причаливало в назначенный час в строго определенном месте, где его встречали подпольщики и тайком развозили прибывших, в большинстве своем бывших узников гитлеровских лагерей, по поселениям. Помимо этой работы 19-летняя Браха, уже в офицерском звании, вместе с группой участвовала в боевых операциях. Вскоре она встретила человека, преподавшего ей первый урок политической идеологии. Высокий, красивый двадцатилетний Гидеон, отказавшийся от пацифистских воззрений, призывал всеми средствами отстаивать свободу и независимость евреев Палестины. В июле 1945 г. англичане узнали о тайно проводимых ПАЛМАХом военных маневрах в районе Мертвого моря. Внезапно появившиеся английские войска арестовали всех находившихся в этой зоне. Гидеон был осужден и отправлен в тюрьму в Иерусалим. Накануне он послал Браху с важным поручением в Тель-Авив — по чистой случайности она избежала ареста. Гидеона приговорили в 15 годам. Отчаяние охватило Браху: ее друг и вожак в руках военных властей. Мать Брахи всячески старалась удержать дочь от дальнейшей подпольной деятельности, опасаясь, что ее постигнет та же судьба, но Браха считала, что должна заменить Гидеона. Наконец, мать примирилась и попросила: «Позволь мне помочь тебе. Что я могу для вас сделать?» Лотта Фулд, открывшая к тому времени кондитерскую, стала печь для дочери особые изделия: в пирогах, тортах и других сладостях прятались послания для арестованных. Согласно правилам, Браха раз в два месяца посещала Гидеона в тюрьме. И именно здесь жизнь столкнула девушку с британским офицером Шелби. В тот день он инспектировал иерусалимскую тюрьму. У входа стояла Браха, пришедшая на свидание к Гидеону. Вдруг Шелби обратился к девушке с вопросом: как она считает, проявляют ли англичане по отношению к заключенным жестокость? Браха оценивающе посмотрела на молодого и доблестного (судя по наградам) офицера и ответила: «В Палестине нет рабских трудовых лагерей и газовых камер, но британское правительство не имеет морального права сажать евреев в тюрьму. Англичане ведут себя как обычные колонизаторы…» За первой встречей последовала вторая, третья… Браха рассказывала о своем народе, своих идеалах, о стремлении к свободе. Шелби — о встречах с известными людьми, делился своими представлениями о социализме, политике (он не был профессиональным военным). Однажды он осмелился пригласить Браху на концерт в Тель-Авиве, и она, еврейка, не побоялась показаться с ним на людях. Между молодыми людьми вспыхнула любовь. Шелби ревновал красавицу Браху к Гидеону, но она откровенно сказала, что их связывает только чистая дружба. И что она состоит в подполье. Рассказы Брахи о многовековой борьбе евреев за свободу и воссоздании государства привели к тому, что Шелби вызвался помогать ей. Браха продолжала посещать Гидеона. Как офицер ПАЛМАХа, она занималась военной подготовкой трехсот молодых бойцов в кибуце, расположенном в долине Шарон. Там же находился склад оружия, который они охраняли. Однажды в кибуц нагрянул отряд британских солдат. Поиск оружия продолжался пять часов, обыскали все помещения, но ничего не нашли. Браха была у всех на виду, для англичан она считалась организатором спортивных занятий. Отряд ушел ни с чем. Но мало кто знал, что накануне Шелби предупредил о намеченном обыске. Подпольщики успели за ночь спрятать оружие под полом в столовой и зацементировать пол. Лотта понимала, что ее юной дочери грозит опасность. Она убеждала ее на время сделать передышку. Наконец, Браха согласилась покинуть Палестину, но выговорила себе шесть недель, чтобы подготовить преемника и навестить Гидеона. К 15 апреля она будет готова уехать. Однако этим планам не суждено было сбыться. Очередная высадка нелегальных эмигрантов с судна «Вингейт» потерпела неудачу: «Вингейт» перехватили англичане, а группу Брахи, занявшую боевую позицию на одной из дорог, ведущих к Тель-Авиву, засек прожектор английского танка. Браха сказала «Я не получила официального приказа и должна остаться, а вы вольны уйти». Четверо из восьми парней остались с ней. Начался обстрел, снаряд попал в пулеметный расчет. Раненая пулей в грудь Браха успела сказать: «Бегите, я их задержу». Но больше никто ее не покинул. Умирающую девушку и четверых юношей схватили. На танке ее доставили в полицейский участок в Яффо на допрос: «Сколько вас? Кто дал вам оружие? Где вы прячете его?» Ни слова не слетело с ее губ, она потеряла сознание и сразу после доставки в госпиталь умерла. Лотта Фулд, вернувшись наутро домой, увидела на столе два письма от Шелби и только успела положить их в сумку, как в дом ворвались полицейские. Она еще не знала ни о гибели дочери, ни того, что одно из писем Шелби могло спасти Брахе жизнь. Шелби сообщал о готовящейся акции англичан, но это известие запоздало… На похороны Брахи полиция не допустила никого, кроме матери и нескольких друзей погибшей. Но по дороге, ведущей на кладбище, на стенах домов появились надписи: «Браха погибла, защищая свою страну. Мы будем помнить тебя». После похорон в доме Лотты Фулд начался повальный обыск. Ничего, кроме фотографии Гидеона, найденной в комнате Брахи, полицейские не обнаружили. Лотта успела уничтожить все, что могло бы навести на след Шелби. Говорят, что человек живет, пока его помнят… В течение ряда лет многие репатрианты прибывали в Израиль на корабле, носящем имя Брахи Фулд. В Тель-Авиве их приводили к дому девушки, ставшей национальной героиней в 19 лет, к дому, стоящему на улице ее имени. Ее помнят.