Между плохим и худшим

В Багдаде казнили бывшего президента Ирака Саддама Хусейна. Так и хочется прокомментировать это событие словами: «Тирана настигла кара» или «Собаке собачья смерть». Но почему-то именно эти слова и именно сейчас представляются неуместными, хотя, по сути, все правильно. В чем же дело? Почему казнь бывшего диктатора, погубившего за годы правления десятки (если не сотни) тысяч своих подданных, вызвала неоднозначную реакцию во всем мире? Почему некоторые европейские страны, где смертная казнь запрещена законом (например, Польша), отнеслись к казни Саддама Хусейна одобрительно, а другие, где казнь преступника — дело вполне житейское (например, Саудовская Аравия), отреагировали резко отрицательно? И почему в Израиле, которому Саддам Хусейн всегда желал гибели, казнь, хотя и одобрили, но большого по этому поводу энтузиазма не наблюдалось ни у политиков, ни у аналитиков? Первое, что приходит в голову: виновата показанная по многим каналам телевидения документальная запись процесса казни. Не надо было демонстрировать, как Хусейн с мрачным видом произносит строки из Корана и взывает к Аллаху. И уж тем более, не надо было людям видеть, как в последний момент радовались палачи, глядя на болтавшегося в петле тирана. Все это слишком напоминало средневековье и больше соответствовало нравам времен Саладина, чем вроде бы просвещенному XXI веку. В этом «вроде бы» кроется одна из главных причин, по которой в Израиле казнь Саддама не вызвала особой радости. Дело даже не в самой казни, не в приговоре, который, если бы Хусейна судили в Тель-Авиве, а не в Багдаде, не был бы вынесен. Дело в том, что Ирак в пору, когда им правил Хусейн, был страной предсказуемой — все знали, чего от Саддама можно ждать, а чего он делать точно не станет. Сегодня Ирак — страна с совершенно непредсказуемым будущим. Из-за этого ситуация на Ближнем Востоке может измениться кардинально и не в лучшую для Израиля сторону. Хусейн пытался создать свою атомную бомбу, у него было химическое оружие, которое он успел использовать против курдских повстанцев. Он при всяком удобном и неудобном случае утверждал, что сотрет Израиль с лица земли, он атаковал Израиль ракетами во время первой Войны в заливе, пытался оккупировать Кувейт, положил миллион иракцев в войне с Ираном, уничтожал каждого, кто в Ираке пытался сказать против него хоть слово. В общем, был тираном и насаждал диктатуру в век торжества демократии. Место ему на свалке истории, где он и оказался. Но… Бомбу он создать не смог — потому, в частности, что Израиль еще в 1981 году уничтожил построенный в Ираке атомный реактор. Ракеты, которыми Саддам атаковал Израиль, оказались неэффективными и были скорее оружием психологическим, нежели действительно способным привести к большим разрушениям и жертвам. А тирания… Может, не в такой ужасной степени, но «твердая рука» действительно необходима в некоторых случаях, чтобы удерживать народы от продемонстрированного в последние дни средневекового варварства? Не поторопились ли Соединенные Штаты со своим лозунгом: «Демократия — миру!»? Когда Натан Щаранский пишет в своей книге, так понравившейся президенту Бушу, о том, что лишь с победой в арабских странах демократических режимов можно будет говорить о мире на Ближнем Востоке, он, конечно, прав. Но когда президент Буш, вдохновленный, возможно, и идеями Щаранского, заявляет: «Тогда давайте прямо сейчас понесем миру эту так ему нужную демократию», он пытается выдать желаемое за действительное, пытается сделать то, что делал в свое время Советский Союз, насаждая социалистические принципы там, где люди еще и с феодальными отношениями не вполне покончили. Историю невозможно подстегнуть. Народы и страны — слишком инерционные образования, чтобы их движение можно было ускорить какими-то внешними силами. Самим США понадобилось почти два века, чтобы прийти к современной демократии, а ведь основа была заложена еще в Декларации независимости! Европа шла к демократии еще дольше. А в мусульманских странах полтора тысячелетия о демократии и речи не было, здесь всегда управляли цари, шейхи, диктаторы, тираны, и в памяти народов просто не отложилось пока никаких других принципов. Диктатуру обычно насаждают сверху, невзирая на возможное сопротивление. Демократию сверху не установишь, народ должен сам захотеть свободы выбора, как захотели этого французы в конце XVIII века. Однако недолго продержалась демократия после падения Бастилии — народ хотел свободы, но еще не умел ею распоряжаться… Саддам Хусейн был диктатором, но ведь и диктаторский режим Мубарака в Египте, и режим короля Абдаллы в Иордании, с которыми у Израиля мирные договоры. В Сирии тоже диктатура, и вот уже сорок лет на границе с этой страной не происходило военных столкновений. Что произойдет, если прямо сейчас установить в Египте, Сирии и Иордании демократию и объявить свободные выборы? Будет в лучшем случае то же самое, что произошло в палестинской автономии, где к власти в результате «свободных выборов» пришел Хамас. В Египте управлять будут «мусульманские братья», в Иордании — лидеры палестинского большинства, в Сирии — все те же приверженцы воинствующего ислама. «Свобода» приведет к тому, что война на Ближнем Востоке станет неизбежной, и победа в ней Израиля далеко не очевидна. С демократиями можно договориться о мире быстрее, чем с тиранами, но только в том случае, если народы сами хотят мира. Хотят ли мира палестинцы, мы видим сегодня, наблюдая за «касамами», шахидами и бурными демонстрациями под лозунгами «Смерть Израилю!». Но ведь не все палестинцы такие, — говорят сторонники немедленного мира, — есть там и мирные люди, желающие спокойно жить и растить детей. Конечно. Но именно демократия, пришедшая, наконец, в палестинскую автономию, показала, чего хочет большинство. А то, что происходило во время казни Саддама, ясно показало миру, что большинство это (шииты — в случае Ирака) вовсе не настроено жить в XXI веке — точнее, в рамках той западной цивилизации, которая полагает, что именно ее ценности должны быть привиты всему человечеству. О войне цивилизаций написано уже много статей и книг. Днем объявления этой войны считается 11 сентября 2001 года, хотя отдельные сражения шли гораздо раньше. Но лишь сейчас, с казнью Саддама стало окончательно ясно, что двум цивилизациям — западной и исламской — вряд ли удастся прийти к компромиссу в обозримом будущем. Победили Саддама американцы, а казнили тирана бывшие его подданные — не первый и не последний случай в истории. Проблема в том, что даже самые умные аналитики (каких, надо полагать, достаточно среди советников президента Буша) не смогут просчитать ситуацию в стране, привыкшей к тирании, если тирана неожиданно свергнуть и предоставить народу самому решать свою судьбу. Тем более в такой стране, как Ирак, разделенной, по меньшей мере, на три враждебных друг другу лагеря. При Саддаме Ирак представлял явную угрозу демократии, и демократия в лице Соединенных Штатов не могла с этим смириться. Диктатура в Ираке пала, Саддам получил по заслугам, и это хорошо. Это правильно. Но падение и казнь Саддама нарушили хрупкое равновесие сил на Ближнем Востоке. Иран должен быть благодарен США за предоставленную возможность выбиться, наконец, в региональные лидеры. Нужно ли США и — особенно — Израилю такое усиление иранских аятолл? Падение и казнь Саддама усилили позиции шиитов не только в Ираке, но и в других странах. Радикальный ислам, с которым ведут войну США, Израиль и другие страны западной цивилизации, только укрепился. Для Израиля Саддам представлял меньшую угрозу, чем Ахмадинеджад, способный претворить в жизнь давнюю мечту бывшего иракского диктатора. Для Израиля Саддам представлял меньшую угрозу, чем окрепшая в результате усиления Ирана «Хизбалла». И даже если говорить о палестинцах, которым Саддам платил живые деньги за мертвых шахидов, то смерть «донора» вовсе не привела к умиротворению на территориях. В наше время приходится выбирать не между плохим и хорошим, а между плохим и худшим. Саддам был плох, но мир после Саддама стал еще хуже. Как говорил Гамлет: «Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться»… Лучше, наверно, и не скажешь.