ВЕНИАМИН СМЕХОВ: “Я - В СВОБОДНОМ ПОЛЕТЕ”

 Мария МИХАЙЛОВА
 24 июля 2007
 6672
Интервью с Венеамином Смеховым
- Вениамин Борисович, вы сейчас живете и работаете в России или за рубежом? - В последние годы я чувствую себя “отвязанным”: оставаясь фанатиком молодой Таганки, я сдал свою цепь в архив. И хотя театр существует и в фойе моя фотография - висит, а трудовая книжка на любимовской Таганке – лежит, но появившийся шанс попробовать себя в каких-то других “смежных” отраслях чрезвычайно заинтриговал. В основном, я всегда занимался на Таганке и вокруг, во-первых, актерством, а во-вторых, режиссурой и литературой. А теперь режиссура и педагогика оказались – “во-первых”. В последние годы я поставил много драматических и оперных спектаклей за рубежом - в Израиле, Германии, Чехии. Два года назад в Голландии выпустил оперный спектакль “Трагедия Кармен” по версии Питера Брука. А в этом году в Атланте - собственную версию “Мастера и Маргариты”. - Для постановки оперы необходимо музыкальное образование? - У меня было “краткое” музыкальное образование, из которого я ушел в образование театральное, впрочем, без особого ущерба. Когда надо ставить оперу, я долго слушаю фонограмму, делаю какие-то заметки и постепенно начинаю представлять себе, что и как должно быть. Например, “Любовь к трем апельсинам” я слушал месяцев девять. Во время подобной работы для меня весьма ценным оказался опыт прежнего непосредственного контакта с двумя моими учителями - Любимовым и Фоменко. Эти постановки были большой радостью для меня, потому что самое интересное на свете – это сочинять! В том числе и “сочинять” спектакль - быть наедине с пьесой и своими фантазиями. Вне зависимости от того, как это оценивается, потому что я в этом смысле не придаю себе “особого значения”. Но при этом не даю себя в обиду и знаю себе цену, хорошее сочетание, не правда ли? - А здесь, в России, вы в последнее время совсем не появлялись? - Путешествие, в переводе на язык моей жизни, – это возвращение. Может, я потому и “удираю” из Москвы, соглашаясь на разные контракты, потому что приятно возвращаться домой. В 60 - 80-е годы я поставил немало телевизионных спектаклей. Сейчас этот жанр возродился на телеканале “Культура”, и год назад я снова поставил телеспектакль - “Лекарь поневоле”. Кроме того, за последние двенадцать лет здесь, в Москве, я успел записать и выпустить целую библиотеку русской классики на студии звукозаписи и снять около тридцати авторских программ “Театр моей памяти”. Мы с моей женой Галиной Аксеновой - редактором и соавтором этого сериала - снимали в Берлине и Москве, в Питере и Америке. Мне очень повезло с главным человеком в жизни - с моей женой, которая вместе со мной составляет некоторую кооперацию двух безумцев. Я – театральный, а Галя – киношный. - Вам легко работается за рубежом, на чужом языке? - На самом деле, русский язык, язык моей культуры настолько прекрасен, что я считаю: моя родина – русский язык. Но, увы, сейчас он тает на глазах, теряет себя из-за новояза и канцеляризмов… Но канцеляризмы были и в советское время, а сейчас появилась еще и “феня”, смешанная с англицизмами… - А вы знаете английский? - Не слишком сильно, но все-таки знаю, поскольку это основной язык общения, когда работаешь по контрактам на Западе. Вообще лучше всего говорить на английском в Голландии. В этой маленькой стране кроме голландского все с рождения знают немецкий и английский. И при этом прощают, как никто другой, чудовищные языковые ошибки. Когда я ставил там с выпускниками Маастрихтской консерватории “Трагедию Кармен”, то в процессе репетиций моя переводчица заболела. По бюджетным причинам заменить ее было нельзя, и тут я поневоле начал говорить по-английски. - Что еще занимает ваше творческое внимание? - Я остаюсь верным всему, во что был влюблен, что почитал самым интересным в предыдущие годы. Это русский авангард, это Маяковский, “сатириконовцы”, Игорь Северянин, Саша Черный и все “вокруг Маяковского”. Я имел честь быть хорошо знакомым с замечательной женщиной - Лилей Брик, музой Маяковского или, как Пабло Неруда ее называл, “музой русского авангарда”. Она и ее сестра Эльза Триоле стали героинями спектакля “Две сестры”, поставленного мной во Франции и показанного на Театральной олимпиаде в Москве. Он посвящен русскому авангарду и его героям - Шкловскому, Якобсону, Осипу Брику, Маяковскому. Но основным было успеть прилюдно - литературно и театрально - объясниться в любви к прекрасному полу, перед которым ХХ век в долгу, особенно в России. Ибо мужчины по-прежнему задирают нос и цитируют Островского: “Подай! Прими! Поди вон!” – вот и все. - А вы, значит, “феминист”? - Да, типичный – от рождения и благодаря людям, с которыми посчастливилось общаться. Например, с моей женой. Когда мы поженились, она оканчивала институт и была полностью погружена в словесность в контексте театра и кино. Впоследствии в ней настолько же сильными оказались стремление и способности осваивать другие языки. Когда она решила писать диссертацию о Питере Бруке, то выучила французский язык. А потом переключилась на английский, чтобы соответствовать и спасать: ведь она, как всякая нормальная российская жена, должна “вытягивать” мужа, чтобы его восточное самолюбие не хромало. Занявшись польским языком, именно она в свое время подарила Виктюку, переведя с польского, пьесу “Служанки”. Когда мы поехали поработать в Израиль (там Галя была аккредитована журналисткой на знаменитом театральном фестивале), моя прекрасная дама занялась ивритом. И изучила его достаточно, чтобы на фестивале следующего года, куда я приехал с гастролями, шепотом переводить мне то, что говорилось на сцене. - А вы не делали попыток выучить иврит? - Делал и даже после постановки булгаковского “Дон Кихота” в Иерусалиме в 1993 году был приглашен другом Любимова, знаменитым театральным деятелем Одедом Котлером в театр Хайфы на три года. Но “израильская” история перешла… в “немецкую”. С 91-го по 99-й годы я поставил пять оперных спектаклей в Германии. Хотя мой немецкий язык после школьного изучения был никудышным… - И… Галя выучила немецкий? - Галя, к полному моему изумлению, переводила с немецкого, очень мне помогала. Затем была Америка. В то время как я ставил спектакли на театральном факультете или преподавал режиссуру и актерство, она читала замечательный, ею придуманный цикл - историю русской культуры “через кино”. Цикл этот имел серьезный успех в шести или семи университетах США. Мной даже придумана такая формула: “Моя страна – моя жена, а мой родник – родной язык”. Обычно мы ездим по свету вдвоем, и я попутно все время пишу какие-то свои вещи. - А сейчас вы пишете? - Как раз сейчас я медленно, но верно двигаюсь по книжке, которая называется “Жизнь в гостях”. Мы ведь, в сущности, все живем в гостях. А в моем случае это даже не вполне фигурально… Я очень контактный человек благодаря, наверное, тем древним корням, перед которыми я бесконечно виноват, потому что мне было бы приятнее, как голландцам, легко говорить и на одном, и на другом языке, но при этом хорошо знать и язык моих иудейских предков. Увы, этого не случилось... - Каким проектом вы заняты сейчас, что репетируете? - Главное сейчас – это репетиции свободы после целой жизни добровольно несвободной, поскольку я был пристрастным и вполне сумасшедшим “любимовцем”. С 90-го года для меня началась другая эпоха, впервые произошел отрыв от Таганки, начались съемки фильма “Двадцать лет спустя”, которые я, правда, называл “Двадцать лет спустя рукава”… Но я, выполняя обязательства по работе, которую начал, постепенно становился все более беспечным на территории остальной жизни. Это было самым трудным, но ведь именно свободный человек может приблизиться к идеалам, о которых читаем в книгах. - Значит ли это, что Таганка для вас ушла в прошлое? - На съемках продолжения “Мушкетеров” я научился не страдать от того, что в театре без меня может случиться страшное. Конечно, мне говорили: “Что же ты! Твои спектакли идут, а играет другой исполнитель!” Сначала я приезжал раз в месяц, потом все реже и реже. И выяснилось, во-первых, что без меня замечательно все продолжается, а во-вторых, сейчас это уже какая-то театральная мастерская замечательного мастера, а прежний театр на Таганке – после двадцати лет своего очень интересного и самобытного существования - кончился. Сейчас я в свободном полете, но приземляюсь там, куда меня приглашают. А более всего для меня сегодня актуальна работа на родном языке - преподавание, съемки и постановки – дома, в России. Из досье «Алефа» Вениамин Борисович Смехов Родился 10 августа 1940 года в Москве. В школьные годы занимался в драматическом кружке. После десятилетки поступил в театральное училище имени Щукина, которое окончил в 1961 году. Работал в Куйбышевском драматическом театре, в 1965 году перешел в труппу Театра на Таганке. Среди его театральных работ – спектакли "Послушайте!", "Мастер и Маргарита", "Гамлет", "Ревизская сказка". В кино начал сниматься с 1968 года. Слава пришла к актеру после фильма Г. Юнгвальд-Хилькевича "Д'Артаньян и три мушкетера", в котором он сыграл Атоса. С успехом выступал в иных ипостасях: по собственной пьесе "Али-Баба и сорок разбойников" написал сценарий музыкального телефильма, обретшего немалую популярность. Ав тор ряда художественных и публицистических книг: "Служенье муз не терпит суеты", "Таганка. Записки заключенного", "Живой и только". С начала 1990-х годов ставил драматические и оперные спектакли в Москве, Таллине, Ташкенте, в Израиле, США, Чехии.


Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции