СОЗДАНИЕ ТЕАТРА «ГЕШЕР» - ЭТО ЧУДО

Так считает его худрук Евгений Арье С 9 по 15 октября на сцене Московского художественного академического театра имени А.П. Чехова с большим успехом прошли гастроли израильского театра “Гешер” (“Мост”). Взыскательной московской публике театр показал три спектакля: «Деревушка» по пьесе И. Соболя, «Раб» по роману Исаака Башевиса Зингера и “Город. Одесские рассказы” - инсценировку шести рассказов Исаака Бабеля. Созданный в 1990 году, театр “Гешер” быстро завоевал международное признание и стал одним из символов культуры Израиля. Организатор и художественный руководитель театра – Евгений Арье, в прошлом – москвич, ученик Г. Товстоногова, работал в БДТ, Малом драматическом театре, московском Театре им. Маяковского. C Евгением Арье встретился корреспондент «Алефа» - Евгений Михайлович, в 90-м году вы приехали в Израиль вместе со своими учениками? - Я приехал в Израиль с труппой. Первую помощь мы получили тогда от Натана Щаранского и от Сионистского форума. Это были пусть небольшие, но первые деньги. Мы начали свою жизнь в Израиле с серии концертов по всей стране. И уже в ходе этих концертов получили первые дотации от государства, потому что ряд представителей израильской интеллигенции - писатели, режиссеры, художники – написали письмо в правительство о нашем проекте создания русского театра, и правительство Рабина (в то время – премьер-министр Израиля. - Ред.) поддержало этот проект. - Вы привезли какие-то постановки? - Никаких постановок не было, потому что собрались люди из самых разных театров. Была группа моих студентов и были актеры, которые приехали из Москвы, Санкт-Петербурга, Риги – со всего Союза. Так что все мы делали уже в Израиле. И первый год играли только на русском языке. - Судя по такому рискованному эксперименту, как приезд в страну со своим театром, у вас авантюрный склад характера? - Это, пожалуй, единственный авантюрный поступок в моей жизни. Хотя, честно говоря, у меня была надежда, что все это получится, потому что уж очень была большая волна алии, приехали много актеров и профессиональных деятелей театра, в стране был подъем - так сошлись звезды. Хотя, конечно, сам факт создания драматического театра в эмиграции – это чудо. Я с самого начала старался создать собственный театр, причем это должен был быть высококлассный, профессиональный, отличный театр! Возможно, эта высокая планка также помогла. И на сегодняшний день, насколько я знаю, мы единственный театр в мире, который играет на двух языках одной и той же компанией. Но главное – люди, которые оказались в моей труппе, которые согласились со мной работать. - Сейчас ваш театр уже нельзя назвать театром эмиграции? - Сейчас мы уже государственный театр. Но я имею в виду период становления, когда мы начинали как маленький театрик в маленькой комнате в центре Тель-Авива. И первый свой спектакль репетировали даже не на сцене, а в этой комнате. В тот момент было и огромное число противников нашего проекта среди израильтян. Немало людей, близких к принятию решений, говорили: “Зачем создавать театр? Надо, чтоб актеры шли в разные израильские театры, и там, внутри их организмов, адаптировались”. Тем не менее 13 лет назад мы открылись по любезному приглашению национального театра “Габима” на их малой сцене - первым своим спектаклем “Розенкранц и Гильденстерн мертвы”. - Какова вообще театральная ситуация в Израиле? Много ли театров? - С моей точки зрения, даже чуть больше, чем надо. Потому что страна очень маленькая, а театров много. Парадоксальная ситуация: в прошлом году было продано два миллиона билетов в театры в стране с населением в шесть миллионов! Так что в процентном отношении мы лидируем в мире. Но качество продукции мне бы не хотелось комментировать. Если одним словом, то иногда возникают хорошие спектакли… Редко, как и всюду. - В “Гешере” актеры работают на контрактной основе? - Да, но труппа при этом у нас постоянная. Ядро труппы - человек двадцать, и контракты с ними каждый год заключаются заново. Практически все, с кем я начинал, сегодня продолжают работать в “Гешере”. - В условиях Израиля – это редкость? - Такого больше нет нигде. Остальные театры работают примерно по той системе, по которой работают “Вест энд”, “Бродвей”, киногруппы… Люди собираются вокруг определенного проекта. Одного и того же актера вы можете встретить в “Габиме”, потом в Камерном театре, потом где-нибудь в Хайфе. В этом смысле театры - абсолютно временное место службы. - Как вам кажется, с чем связан неудачный опыт вхождения некоторых известных актеров из России в израильский театральный процесс? - На мой взгляд, это связано с той самой теорией, что лучше адаптироваться в уже существующем театре. На самом деле, это не просто сложно, но, как мне кажется, почти невозможно. Потому что у этих театральных организмов другие законы, другие критерии, другой подход ко многому, и актеру из России очень трудно с этим смириться. - Насколько вам важен для творчества “пейзаж за окном”? - Он мне важен не для творчества, а для жизни. Вот сейчас в Москве я наслаждаюсь небом, по которому бегут облака, потому что в Израиле небо всегда синее. Скучаю, конечно, по осени и по зиме… - Вы часто бываете в России? - Очень редко, потому что график жизни достаточно напряженный: много работы в театре, много приходится ездить за границу, где я и преподаю, и ставлю спектакли. - В переводе с иврита “гешер” – это мост. Вы считаете, что не существует единого мирового театрального пространства? - Оно, конечно же, существует, но на уровнях совершенно разных культур. С моей точки зрения, сегодня есть единое пространство между западным театром и театром Востока, но детали очень существенно различаются. Это связано прежде всего с ментальностью людей, с их опытом, историей, системой ассоциаций, с их включенностью в европейскую литературную и театральную культуру. - Какое из театральных явлений произвело на вас наибольшее впечатление в последнее время? - Вообще спектаклей хороших не так много повсюду, поэтому всегда событийно – посмотреть новый спектакль Брука или Макберни, а здесь, в Москве, я очень люблю работы Петра Наумовича Фоменко. Мне кажется, он последний из могикан режиссуры определенного уровня культуры и театральных традиций. Для меня очень важно общение с ним и его спектаклями. - Почему именно сцену МХАТа вы выбрали для гастролей? - Я просмотрел много московских площадок с точки зрения наших спектаклей, и это наиболее подходящая нам сцена и очень почетное место. Так что я не могу сказать, что это случайное стечение обстоятельств. Это то место, где мы бы хотели играть. - “Гешер” привез в Москву новые спектакли? - Что касается спектакля “Раб” по роману нобелевского лауреата Башевиса Зингера – это новый спектакль. Выпустив его в прошлом году, мы получили за него всевозможные премии, но он никогда прежде не игрался не для израильского зрителя, не вывозился за границу. “Раб” - пожалуй, лучший роман этого писателя и, пожалуй, наименее известный в России. Он вообще никогда прежде не ставился на сцене. А два остальных спектакля уже не новые. С “Деревушкой” мы объездили уже очень много стран. Это действительно принципиальный для нас спектакль, который сделал “Гешер” сильным театром. Спектакль “Город” по рассказам Бабеля существует уже шестьлет, и наши актеры играют его с огромным удовольствием на обоих языках. - Вы чаще обращаетесь в работе к современной драматургии или предпочитаете классику? - При выборе пьес главный критерий один - интересно нам сегодня с этим работать или нет, и если нам интересно, то у нас есть надежда, что это будет интересно и зрителю.