Гори, гори, ее звезда

Первым общественно значимым постом Ципи Ливни обязана Биньямину Нетаниягу. Именно он, в бытность премьер-министром, назначил ее главой управления государственных компаний. Что делала до этого момента Ливни, никому не известно. Публике сообщили лишь факт ее работы в МОСАД, с прозрачным намеком, что обладающая совсем не типичной еврейской внешностью Ципи выполняла особо ответственные и опасные задания в глубоком тылу. В каком именно тылу, естественно, не уточнялось.

Прозрачные намеки рассеялись как дым, когда, став министром, Ципи публично заговорила по-английски. Внешне она действительно, напоминает жительницу Прибалтики или Скандинавии, но английский выдает ее с головой. Стоит Ципи раскрыть рот, как становится ясно, что ни к прибалтам, ни к скандинавам она не имеет никакого отношения. Такой акцент неистребим лишь у сабров, поэтому ни о каких таких секретных миссиях в тылу врага речи быть не могло - работала Ципи, скорей всего, в Израиле. Безусловно, это ничуть не умаляет ее заслуг – и в тель-авивской резиденции спецслужб можно много сделать для безопасности страны. Но все же джеймсбондовский флер, окутывающий даже бывших тайных агентов, исчез. Но ощущение, что Ливни не совсем та, за кого ее принимали, осталось.

Впрочем, дама быстро продемонстрировала, что свойства, необходимые сотруднику спецслужбы, ей присущи. Едва оказавшись в кнесете, она приняла первое самостоятельное решение, сыгравшее решающую роль в ее искрометной политической карьере. Тут же забыв того, кто проторил ей путь в политику, она перешла в лагерь Ариэля Шарона. Нетаниягу как отгоревшая ступень ракеты остался далеко позади, а Шарон обрел верного сторонника.

Преданность Ливни была по достоинству вознаграждена. Выиграв выборы в феврале 2001-го, Шарон назначил Ливни, на тот момент заседавшую в кнесете всего полтора года, министром регионального развития. Конечно, должность не слишком влиятельная, но, как ни верти, министр. На заседаниях правительства голос любого министра, даже регионального развития, обладает той же силой, что и голос министра иностранных дел или обороны.

Ливни неукоснительно придерживалась линии патрона и колебалась вместе с ней. Как-то я пригласил ее на очередное заседание Конгресса русскоязычных журналистов. В своем выступлении Ливни рассказала журналистам о пропагандистской войне, в которую вел Израиль, и однозначно высказала свои политические пристрастия. «Я хочу сообщить вам две новости – хорошую и не очень. Хорошая - деньги на ведение нашей пропаганды за рубежом есть. А плохая – то, что все они в министерстве иностранных дел».

В тот момент МИД возглавлял Шимон Перес. Между ним и Шароном хоть и существовали корректные отношения, но окрашенные недоверием и подозрительностью к политическому конкуренту. Что и выразила в своем выступлении министр регионального развития. Прошло всего несколько лет, и Ливни, как и все члены Кадима, воспылала к Пересу пламенной любовью - когда Шарон ушел из Ликуда и забрал Переса в новую партию.

Вслед за Шароном Ливни изменила и свое отношение к членам Центра Ликуда. Пока они были нужны Шарону и его сыну, все двери распахивались перед ними, все просьбы выполнялись. Свидетельством тому могут служить фигурировавшие на суде Омри Шарона записные книжки, куда он скрупулезно записывал, каких благ ему удалось добиться для членов Центра.

Как только стало известно, что Ципи Ливни получила пост министра абсорбции, в канцелярию министра тут же пришли ее помощники. Первым делом они повесили в канцелярии огромный портрет Зэева Жаботинского. Где теперь идеи Жаботинского и где Ципи Ливни? Генеральная линия партии резко вильнула влево, а вместе с ней моментально изменила свое мировоззрение и бывший боец тайного, а ныне дипломатического фронта.

Прежний министр абсорбции попытался трудоустроить у нового главы министерства несколько своих советников. Но ему было отказано в самых резких выражениях, поскольку, как сказали помощники, «мы помогаем только членам Центра Ликуда или их семьям».

Прошло совсем немного времени, и когда Шарону понадобилась причина для ухода из Ликуда, он обрушил свой гнев на членов Центра. Не хочу сказать, что у него не было достаточно оснований – члены Центра совсем не невинные агнцы. Интересно другое – вслед за Шароном немедленно выразила свое крайнее недовольство поведением этих функционеров и Ципи Ливни.

Я привел эти примеры, чтобы проиллюстрировать ту истовую преданность, с которой Ливни следовала за своим патроном. И этого оказалось достаточно, чтобы стремительно продвигаться вверх по политической лестнице. Будучи министром абсорбции, Ливни занималась в основном не делами своего министерства, а обслуживала Шарона, исполняя роль его пресс-секретаря и таская каштаны из огня.

Сразу же после назначения на пост министра абсорбции Ливни приняла участие в одном из популярных ныне ток-шоу. Его участники посетовали, что такому талантливому политику следовало бы получить намного более весомый портфель. Спустя несколько лет в аналогичной ситуации оказался Зэев Бойм. Но Бойм достойно вышел из ситуации, заявив, что пост министра абсорбции необычайно важен для всей страны, поскольку важна алия и успешная интеграция репатриантов. Ливни и не подумала произнести хотя бы несколько фраз в этом духе.

После этой телепередачи стало ясно, что особого рвения на посту министра абсорбции Ливни не проявит. Так оно и случилось. Она тратила время не на свои прямые обязанности, а на поиск компромиссов между бунтовщиками Ликуда и Шароном, между Нетаниягу и Шароном, разрабатывая планы договоров с палестинцами, агитируя за одностороннее размежевание. А что же репатрианты?

Как, собственно, могла Ливни думать о репатриантах, если почти все время пребывания в министерстве абсорбции занимала еще какой-нибудь, намного более интересный пост, а то и два – министра юстиции и строительства.

Несмотря на отсутствие успехов, Ливни быстро набирала рейтинг, пока, наконец, не очутилась в кресле министра иностранных дел. Кто-то может перечислить ее достижения и на этом посту? Я – затрудняюсь. Приходит на ум лишь ее полное исчезновение с политической арены во время второй войны в Ливане. Министр иностранных дел должен был в этот момент возглавлять разъяснительную работу Израиля за рубежом. Но вместо Ливни этим занимались Нетаниягу, Барак, Герцог. Где была глава МИД? Хороший вопрос.

Примечательно, что Эхуд Ольмерт не позволил Ливни отправиться даже на очередное заседание Генеральной Ассамблеи ООН, состоявшееся сразу после завершения войны. Более впечатляющего недоверия к министру иностранных дел нельзя и придумать.

Казалось бы, все это умаляло политические аппетиты Ливни, которой следовало сосредоточиться на своей новой ответственной должности. Ан, нет! Аппетиты только росли. Теперь она уже видела себя наиболее подходящим кандидатом на пост главы правительства. Сама Ливни хранила молчание, но ее окружение распускало слухи, что, мол, она уже набралась необходимого опыта и вполне достойна того, чтобы занять высший пост. Ливни молчала, а пресса раздувала страсти, создавая ей имидж лидера, который поведет Кадима вперед вместо проштрафившегося Ольмерта.

Апофеоз настал после оглашения предварительных выводов комиссии Винограда. Ливни опять же молчала, и все расценили это, как затишье перед бурей. Министру иностранных дел надо было принять решение, откладывать его уже нельзя было, бывший патрон в коме, а умными советниками так и не обзавелась. Решать пришлось самой. И Ливни созвала пресс-конференцию.

Все, кто считали ее преемником Ольмерта, ожидали, что она потребует отставки премьера и заявит о своем уходе с поста министра. Фракция Кадима, единогласно стремившаяся избавиться от Ольмерта, с нетерпением ждала коронации нового лидера. Да-да, именно коронации. Если бы Ливни повела себя решительно, эта пресс-конференция известила бы граждан Израиля не только о том, что думает Ливни по поводу Ольмерта, но и о том, что у Кадима новый лидер - жесткий, энергичный и умеющий принимать тяжелые решения.

Но гора родила мышь. Ливни приняла второе самостоятельное политическое решение – не просто ошибочное, но положившее конец ее претензиям на пост премьера. В ходе пресс-конференции Ципи Ливни вела себя по-женски - чуть не расплакавшись, прерывающимся голосом пробормотала, что премьеру в принципе было бы неплохо уйти в отставку, но сама она никуда не уйдет. Это было не просто поведение новобранца, ничего не понимающего в политике. Это было поведение человека, не способного на решительные поступки, не обладающего качествами лидера. Ливни вновь оказалась вовсе не той, за которую ее принимала израильская общественность. И пресс-конференция стала не коронацией нового лидера, а тризной по быстро вспыхнувшей и так же быстро сгоревшей звезде.

Фото Ципи Ливни