ДОКТОР БЕЙЛИН И МЕХАНИК МУСТАФА

В 1992 году я провел свою очередную резервистскую службу в арабской деревне Анапта, раскинувшейся на живописных холмах неподалеку от Шхема. Сегодня Анапта находится в автономии. Но тогда, сразу после парламентских выборов, на которых победил Ицхак Рабин, считавшийся правым крылом в партии Авода, такого развития событий никто не мог даже предположить. Рядом с Анаптой располагаются еврейские поселения, и, чтобы предотвратить участившееся в то время швыряние камней в машины поселенцев, на окраине деревни ЦАХАЛ установил наблюдательный пост. Представлял он собой обычную армейскую палатку, разбитую на крыше арабского дома. Пять солдат-резервистов, живших круглосуточно в этой палатке, демонстрировали израильское военное присутствие всем жителям деревни и в первую очередь потенциальным камнеметателям. Ежедневно мы проводили патрулирование деревни - три солдата в течение двух часов обходили центральную улицу, по которой проезжали машины поселенцев, и прилегающие к ней переулки. За несколько дней до окончания срока милуим к нам прислали нового командира. Им оказался друз по имени Мустафа - сержант, известный в нашем батальоне своим боевым характером. В первый же вечер, как только мы начали патрулирование, Мустафа начал придираться к прохожим на улице - заставлял выворачивать сумки и карманы, показывать зачем-то зубы, короче - унижал их всяческим образом. «Зачем ты это делаешь, - возмутился я, - зачем понапрасну унижаешь этих людей, превращаешь их во врагов!» «Сколько ты живешь в Израиле? - спросил у меня Мустафа. - Пять лет? А мои предки - уже сотни. Ты, русский, ни черта не понимаешь в ближневосточной ментальности, и не тебе меня учить, как вести себя с арабами. Запомни раз и навсегда - для них существуют только две ситуации: они либо хозяева, либо слуги. Третьей не дано. Когда ты ведешь себя с ними по-человечески, они воспринимают это как проявление не твоей доброй воли, а слабости. А как только арабы почувствуют слабость, они тут же превращаются во врагов. Поэтому им нужно сразу же показать, кто здесь хозяин. Что я и сделал». Признаюсь, сперва я не очень серьезно отнесся к словам Мустафы - молодого парня из друзской деревеньки в Галилее, работавшего механиком по ремонту швейных машин. Но чем дольше я живу в Израиле, тем все больше и больше убеждаюсь, что в его словах был определенный и совсем не малый резон. Если принять точку зрения Мустафы, то крах ословского процесса и столь непонятное на первый взгляд поведение Арафата, который в ответ на гигантские уступки, предложенные Эхудом Бараком в Кемп-Дэвиде, развязал вооруженную интифаду, становятся очень даже объяснимыми. Суть ословского процесса, придуманного израильскими левыми интеллектуалами, как раз и заключалась в том, что из Арафата и ООП попытались сделать партнера. Не только по переговорам, а по совместному мирному сосуществованию. Но Арафат, загнанный Шароном из Ливана в далекий Тунис и почти утративший политический вес и влияние, воспринял намерения израильтян не как их добрую волю, направленную на разрешение конфликта, не как желание прекратить наконец кровопролитие и дать евреям и арабам возможность жить в мире и спокойствии, а как проявление слабости. После первой войны в Заливе администрация президента Буша-отца оказала давление на Израиль и заставила усесться за стол переговоров с палестинцами. Причем заставила не кого-нибудь, а Ицхака Шамира, получившего прозвище «Мистер нет» за упорное нежелание идти даже на малейшие уступки и компромиссы с палестинцами. И Арафату показалось, что Израиль, измученный войнами, дрогнул под совместным натиском коспонсоров - США, России и Западной Европы. Это ощущение, по-видимому, усилилось после Норвежских соглашений. После их подписания израильскую прессу переполнили статьи, объяснявшие, что подавляющее большинство израильтян (66 процентов) поддержали соглашения из-за моральной усталости. Возвращаясь из Вашингтона с церемонии подписания договора Осло-2, Ицхак Рабин объяснил мне главную причину, побудившую его пойти на ословский процесс. Суть этого объяснения была чрезвычайно проста: народ устал и психологически не готов к дальнейшим испытаниям. А что произойдет, если начнется война с Сирией и на Израиль обрушатся сотни «скадов»? В ситуации, когда народ морально сломлен, нет никакого выхода, кроме заключения мира - как можно быстрей и почти любой ценой. К счастью, столь пессимистичные оценки морального уровня израильтян оказались неверными. Но это выяснилось лишь несколько лет спустя, когда в ходе «интифады Аль-Акса» израильское общество продемонстрировало сплоченность и мужество, на которые никто не рассчитывал. В конце прошлого - начале нынешнего века Арафат придерживался совсем другого мнения о стойкости израильтян, особенно после бегства ЦАХАЛа из Ливана. Тогда ему казалось, что стоит еще чуть-чуть поднажать - и Барак согласится не только на передачу Иудеи и Самарии и раздел Иерусалима, но и на право палестинских беженцев на возвращение. И тогда до заветной цели - уничтожения Израиля - рукой подать. Война, которую ведет сегодня Израиль, - это, при всей тяжести наших потерь, в первую очередь война психологическая. И победа в ней будет заключаться не в том, сколько руководителей террористических организаций отправится к праотцам (хотя это тоже важно), но в том, сумеет ли Израиль доказать, что его желание мира основано не на слабости, а на силе. Мы сможем рассчитывать на прочный и настоящий мир только в том случае, если он будет заключен с позиции силы, с позиции хозяина, а не слуги. Поэтому действия, пусть даже продиктованные самими благими намерениями, которые работают на создание образа слуг, а не хозяев, не приближают, а отдаляют желанный мир. К таким действиям относятся политические и общественные инициативы, раскалывающие единство общества и создающие впечатление, что Израиль дрогнул и ищет мира потому, что он слаб. Иными словами, речь идет о том, кто первыми продемонстрирует слабость или даже просто ее признаки. Последние данные свидетельствуют, что жители автономии, оказавшиеся из-за интифады в крайне тяжелом материальном и моральном положении, переживают серьезный психологический надлом. Иорданские власти недавно предали гласности информацию о количестве беженцев из автономии. По данным иорданцев, с начала интифады из Иудеи и Самарии эмигрировали 150 тысяч арабов. Если учесть, что Газа фактически находится под замком, то число эмигрантов составляет 8 процентов от 2-миллионного арабского населения Иудеи и Самарии. Причем бегут за границу - главным образом в те страны мира, где имеются крепкие палестинские общины, - люди высокого и среднего достатка, располагающие средствами и дипломами о высшем образовании, владеющие профессиями, конкурентоспособными в арабских странах и даже на Западе. Массовая эмиграция привела к тому, что в зажиточных районах арабских населенных пунктов опустели целые улицы. Фактически арабы автономии лишаются целого класса людей, способных руководить ими и поддерживать психологический тонус общества. И в этот самый момент вдруг возникает из политического небытия Йоси Бейлин с проектом так называемого женевского соглашения. Уступки Израиля, содержащиеся в нем, далеко затмевают даже кемп-дэвидские инициативы Барака. Понятно, что у идей Бейлина нет даже малейших шансов на реализацию. Понятно, что одна из существенных целей соглашения - это привлечение общественного внимания к его автору и создание трамплина для возвращения в политику после тотального провала на последних парламентских выборах. Но понятно и то, что «женевские соглашения» наносят колоссальный ущерб позиции Израиля в психологическом противостоянии с палестинцами. Я не ставлю под сомнение искренность желания Йоси Бейлина достичь как можно быстрей мира для народа Израиля. Я лишь сожалею, что интеллектуал Бейлин, доктор истории Бейлин, опытный политик Бейлин до сих пор не понял того, что хорошо известно Мустафе - механику швейных машин из галилейской деревни.