ИЕРИХОНСКАЯ РОЗА

За двадцать лет жизни в Израиле я несколько раз бывал в этом городе. Перед передачей его автономии — в соответствии с ословскими соглашениями — пресс-служба ЦАХАЛа устроила мне прощальную экскурсию. Военный комендант Ури Г. провел меня по сонным, пыльным, пышущим жаром улочкам.

«Иерихон — город тихий, — сказал мне тогда Ури, — фундаменталисты здесь не в почете. Жители зарабатывают на жизнь обслуживанием туристов, посещающих еврейские и христианские святые места. Поэтому они заинтересованы, чтобы в городе сохранялось спокойствие. Думаю, так будет и в дальнейшем, когда здесь установится власть автономии».

Прогноз Ури оказался верным. Через несколько лет, в рамках резервистской службы мне довелось провести целый месяц на КПП возле южного въезда в город. Собственно, даже не на самом КПП, а в располагающемся возле него израильско-палестинском координационном бюро. Я стоял на посту во дворе, отведенном палестинским полицейским, и теперь вспоминаю тот месяц, как время отдыха. Полицейские угощали меня кофе и виноградом, мирно беседовали. И хотя, понятно, когда заходил разговор на политические темы, мы мало в чем соглашались, споры велись в дружественной обстановке.

Никаких происшествий за время моей службы не произошло, да и после нее я никогда не встречал сообщений о каких-то инцидентах в Иерихоне. Жители города, как и предсказывал Ури, стремились соблюдать полное спокойствие, чтобы не отпугнуть туристов. Пиком туризма стал 2000 год, когда город посетили 850 тысяч иностранцев.

А когда в Иерихоне открыли комфортабельный отель «Интерконтиненталь», при котором действовало казино, то от израильтян просто отбою не стало. В единственное на Ближнем Востоке официально действующее казино, куда израильтяне имели свободный доступ, съезжались десятки тысяч любителей рулетки.

Все закончилось в сентябре 2000 года с началом второй интифады. Казино закрыли, израильтянам категорически запретили въезд в город, как, впрочем, и во все другие города автономии.

Тем не менее и сегодня Иерихон считается самым спокойным, с точки зрения безопасности, городом Западного берега. Мы отправились ранним утром из Тель-Авива в поездку, обещавшую быть очень интересной. Тем более что власти автономии гарантировали нам охрану.

— Кто такие? — спросил израильский солдат, когда мы подъехали к КПП на южном въезде в Иерихон.

— Русская пресса, — ответил Вадие, и мы рассчитывали, что, как всегда, на этом вопросы закончатся. Но солдат оказался дотошным.

— Евреи есть?

— Я — еврейка, — гордо ответила журналистка.

— Тогда разворачивайтесь. Евреям въезд в Иерихон запрещен, — скомандовал солдат.

— Но почему? — попытался возразить Вадие. — Журналистам въезд на территорию автономии разрешен.

— Ничего не знаю, — отрезал солдат. — У меня приказ — евреев не пускать.

Мы начали звонить в пресс-службу ЦАХАЛа, в штаб Центрального военного округа. Из пресс-службы ЦАХАЛа в канцелярию губернатора прислали специальные анкеты, в которых мы должны были продекларировать, что въезжаем в Иерихон на свой страх и риск и снимаем с ЦАХАЛа ответственность за нашу безопасность. На эту волокиту ушло четыре с половиной часа, и все это время мы простояли возле КПП. Иерихон находится в долине, на глубине 137 м ниже уровня моря. Влажность здесь почти нулевая, а июньское солнце палило нещадно. Это нельзя было назвать жарой, скорее геенной огненной.

Наконец, разрешение поступило, и через три минуты после пересечения КПП мы оказались в иерихонском «Интерконтинентале», носящем название «Оазис». Что сказать — это был воистину оазис прохлады и, главное, холодной воды, в неограниченном количестве сразу же предложенной нам гостеприимным губернатором Арифом Джабари.

Как и все губернаторы округов, Джабари — личное назначение председателя автономии Абу Мазена. Он несколько раз извинился за недоразумение, произошедшее не по его вине, и выразил сожаление, что представители местной прессы и бизнесмены нас так и не дождались. «В виде компенсации я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы», сказал он и пригласил в большой зал, где уже стоял накрытый к обеду стол.

Зал был оформлен со вкусом — бело-золотистая матерчатая обивка стен, темно-коричневые деревянные панели, толстые ковры на полу. Официанты работали тихо, незаметно и быстро — стоило допить бокал воды, как его тут же вновь наполняли до краев.

Во время обеда губернатор — благообразный, седовласый мужчина, рассказал о ситуации в Иерихоне. Его округ занимает 24% территории Западного берега, принадлежащей автономии. Но население невелико — всего 48 тысяч человек, из которых в самом Иерихоне — 28 тысяч. Правда, в городе постоянно проживают еще около 25 тысяч граждан автономии.

Главные источники существования — сельское хозяйство и туризм. Поэтому губернатор сразу же подчеркнул, что 81 исторический объект города содержится в идеальном порядке и охраняется круглые сутки. Военный конфликт с Израилем нанес сильный удар по туризму. После начала интифады и до 2004 года город был закрыт. Только в последние годы ситуация начала исправляться. В 2007 и 2008 годах Иерихон посетили 450 тысяч туристов.

В сельском хозяйстве положение намного хуже, отметил Ариф Джабари. В основном, из-за того, что Израиль контролирует большую часть сельскохозяйственных земель в долине и водные источники. Израильтяне активно используют эти земли и ежегодно выкачивают до 50 млн. кубометров воды.

«Они даже высадили на наших землях финиковые рощи и собирают там отличные урожаи, — с горечью сказал губернатор. — Кроме того, израильские власти чинят препятствия развитию экономики автономии, не предоставляя необходимые территории. Так, например, у нас есть готовый проект совместной израильско-иорданско-палестинской промзоны, на создание которой Япония выделила 117 млн. долларов. Но нам необходимо 115 дунамов земли, а их нет». (Забегая вперед, скажу, что во время поездки по Иерихону мы увидели так много пустующих земель, что это утверждение губернатора показалось более чем странным.)

— Мы стремимся к миру и от этого стремления не отступимся. Мы хотим жить на основе добрососедских отношений. Нам очень важно будущее наших детей, но и будущее детей Израиля нас волнует не в меньшей степени — мы понимаем, что если не будет безопасности для всех, мира не достичь. Поэтому мы осуждаем любые проявления насилия, — сказал губернатор.

С этим нельзя было не согласиться, но Ариф Джабар тут же обрисовал, какими должны быть условия этих добрососедских отношений: «Мир возможен только без забора и без поселений. Когда их уберут, когда Израиль уйдет со всех палестинских территорий, только тогда наступит спокойствие. Сейчас существует уникальный шанс добиться мира, поскольку у власти находится Абу Мазен. Если он уйдет, этот шанс будет упущен».

Я спросил у губернатора, как он расценивает перемирие, заключенное правительством Ольмерта с Хамасом. Не считает ли он, что это перемирие, дающее Хамасу возможность укрепиться, — явный удар в спину Абу Мазена, вот уже два года ведущего с Ольмертом мирные переговоры?

Губернатор улыбнулся, и дипломатично ответил: «Когда я был ребенком, то считал, что только правители арабских стран готовы на все, лишь бы удержаться у власти. Но сегодня я вижу, что ради своих кресел и лидеры Израиля готовы поступиться даже главными интересами своей страны. Лидеры обязаны думать о будущем своего народа, а не о личном благополучии. Если Абу Мазен потерпит провал, то на руках у противников мирного процесса, считающих, что Израиль понимает только силу, окажутся козырные карты».

Губернатора поддержал заммэра Иерихона Ибрагим Дэйк. «Представьте себе, что Абу Мазен выступает по телевидению и говорит: «Мои переговоры с Израилем зашли в тупик. Я ничего не сумел добиться и ухожу в отставку». Неужели вы думаете, что его преемник вновь осмелится на мирные переговоры? Когда нет надежды, то сторонников мира сменяют люди, ратующие за то, чтобы добиваться наших прав другими способами.

Я занимаюсь туризмом и экспортом-импортом сельскохозяйственной продукции. В определенные годы 65% наших овощей и фруктов шло на израильский рынок. И всем это было выгодно. Я построил в Иерихоне фуникулер, ведущий к одному из христианских святых мест — горе Искушения. После 2000 года он бездействовал несколько лет. Да и сейчас им пользуются всего около 500 человек в день. Я до сих пор не окупил затраты на его строительство и эксплуатацию. Причина одна — оккупация. Будет мир — будут туристы, будет торговля. Эта земля станет благословенным краем для всех ее жителей».

После завершения обеда мы прошлись по отелю. Он был пуст. Лишь в бассейне плескались несколько человек, да возле бара сидели с десяток туристов европейского вида. Территория отеля усажена пальмами, розовыми кустами. «Оазис» находится на холме, и с него хорошо видны выжженные солнцем, пыльные улицы Иерихона.

Мы ездили по городу в сопровождении Ибрагима Дэйка. Первым делом нас привезли к одной из самых древних синагог мира «Шалом ле Исраэль». Из-за нее шли ожесточенные споры во время передачи города автономии. Палестинцы категорически возражали против сохранения «Шалом ле Исраэль» под контролем Израиля — синагога находится в самом центре города. И Рабин уступил.

Сегодня синагога пустует. Возле входа оборудован соломенный навес, под которым дежурят двое вооруженных полицейских. «Видите, — с гордостью сказал Дэйк, — мы охраняем и еврейские святые места. Никто не может нас обвинить, что синагоге нанесен даже малейший ущерб».

Увы, внутрь нас не пустили — на это требуется специальное разрешение. Как, впрочем, и на то, чтобы вообще подойти к синагоге — власти опасаются, чтобы какой-нибудь фанатик не осквернил ее и не лишил бы тем самым автономию пропагандистских козырей.

Увидеть уникальную двухтысячелетнюю мозаику, украшающую пол синагоги, нам так и не удалось. Ключей от двери у охранников не оказалось, и мы только смогли заглянуть в замочную скважину. Пол тускло отсвечивал в свете забранного жалюзи оконца и выглядел совершенно целым. Но разглядеть что бы то ни было в темноте было невозможно.

Зато с фуникулера мы рассмотрели Иерихон во всей его неприглядности. На входе в здание фуникулера висит удостоверение — он внесен в книгу Гиннеса как канатная дорога, находящаяся ниже уровня моря. Красно-белые кабинки подняли нас на 70 метров над Иерихоном, к монастырю, расположенному на горе Искушения.

В монастырь мы, понятно, не пошли, зато весь Иерихон был виден, как на ладони. Единственное высотное здание в городе — гостиница «Интерконтиненталь». В отличие от Хеврона и Рамаллы, удививших чистотой, Иерихон — типичный арабский город: в нем много мусора и мало растительности. По существу, это большая, грязная, запыленная деревня. Одно- — двухэтажные домики довольно жалкого вида прерываются большими пустырями, на которых ничего не растет.

Ибрагим Дэйк проводил нас до выезда из города и дружески распрощался. «Приезжайте еще, — пригласил он, — здесь вам нечего бояться».

— Ну, — спросил меня Вадие, — как тебе понравился Иерихон?

— Очень даже понравился, — ответил я, — миллион туристов каждый год, и через несколько лет это место расцветет, как иерихонская роза. Только бы не было террора.