Абзац

Гонорар в рассрочку

Выдающийся парижский хирург Гийом Дюпюитрен (1777–1835), известный своим исключительным мастерством и в не меньшей мере резкостью характера, оперировал знаменитого банкира барона Ротшильда, считавшегося самым богатым человеком Франции, да и всей Европы. По окончании лечения Ротшильд послал хирургу чек на крупную сумму, но не получил в ответ ни письма, ни расписки в получении денег. Когда через несколько дней банкир на придворном балу встретил Дюпюитрена, то, полагая, что щедро расплатился, самодовольно спросил его:

– Вы не удивились размеру присланного гонорара?

– Нет, я больше удивился тому, что даже Ротшильд платит в рассрочку, по частям, — ответил хирург.

Это было в 1914 году, перед Первой мировой войной. Правительство Австро-Венгрии решило взять у барона Ротшильда заем. Ротшильд поднимается по лестнице замка Шенбрунн, где должен быть подписан договор. На лестнице к нему подходит министр внутренних дел и доверительно говорит:

– Господин барон, предупредите вашего сына Морица. Он связан с социалистическими кружками. Мы вынуждены будем принять меры.

Наверху барон Ротшильд сидит перед договором с золотым пером в руке, но не подписывает.

– Господин барон не подпишет?

– Не подпишу. Как я могу доверять монархии, которая боится моего Морица?!

Каждому по талеру

В 1848 году революционер проник в контору франкфуртского Ротшильда (во Франкфурте жил Амшель Майер Ротшильд, 1774–1855) и угрожающе сказал: 

– Мы теперь все равны. Вы должны делиться.

– Хорошо. У меня 18 миллионов талеров. Немцев тоже 18 миллионов. Каждому по талеру. Вот вам талер и уходите.

Ротшильд очень занят. Приходит посетитель. Ротшильд, не глядя:

– Возьмите стул.

– Я князь Турна и Таксиса, — представился посетитель.

– Тогда возьмите два стула.

Среди многочисленных рассказов о воинственном прусском короле Фридрихе Втором (1712–1786) есть и такой. Однажды при поездке по стране он не взял с собой своего лейб-медика и, как назло, в дороге заболел. Случилось это в Ганновере. Пришлось пригласить местного врача Циммермана, хотя король не очень-то доверял провинциальным медикам.

– Много ли ты людей отправил на тот свет, голубчик? — бесцеремонно спросил Фридрих явившегося врача.

– Не так много, как вы, ваше величество, да ведь и славы мне это принесло куда меньше.

Уже потом король узнал, что Циммерман был прекрасным врачом, заслуженно пользовавшимся большим уважением.

Философ и врач Маркус Герц (1747–1803) рассказывал, что один из его пациентов лечится по медицинским справочникам, и добавил:

– Этот человек погибнет от типографской ошибки.

Одна дама, портрет которой писал знаменитый берлинский художник Макс Либерман (1847–1935), спросила с тревогой, будет ли портрет похожим.

– Я пишу вас даже более похожей, чем вы есть на самом деле, — ответил художник.

Другой даме, которая во время сеанса очень много говорила, Макс Либерман сказал:

– Еще одно слово, и я напишу вас такой, какая вы есть на самом деле.